1.5. Уровни текста. Проблема выделения и

ОПИСАНИЯ ЕДИНИЦ ТЕКСТА И ЕДИНИЦ

АНАЛИЗА ТЕКСТА

Текст — сложное речевое произведение, имеющее мно­гослойную и многоуровневую организацию. Как СИСтёмно-структурное образование, он должен иметь собственные

текстовые единицы, связанные определенными отношени-\ ями и в силу своей неоднородности организующиеся в уров-\ ни. А. И. Новиков считает, что вследствие многое дойности и многоуровневости текста <<в нем могут быть выделены ¹ различные элементы, используемые в качестве его струк-I турных единиц» (Новиков, 1983, с. 117). Соответственно I «могут быть выделены и различные системы отношений между этими единицами. Это означает, что одному и тому же тексту молсет быть поставлено в соответствие несколь­ко различных структур» (там же).

Что касается структурных уровней текста, то в их выде­лении обнаруживается разноречивость и разнобой, что обусловлено объективно — сложностью текста как объек­та изучения и субъективно — исходной научной позицией исследователя.

Самое популярное поуровневое представление текста ориентировано на языковую стратификацию с соответству­ющим выделением в тексте фонетического, морфологичес­кого, лексического и синтаксического уровней. При этом обычно особо подчеркивается текстовая значимость лекси­ческого уровня как наиболее тесно связанного с идейно-тематическим содержанием текста. Данный подход доста­точно традиционен для лингвостилистики. Выделяются также следующие уровни:

— идейно-эстетический, жанрово-композиционный, соб­ственно языковой;

— эстетический; —- метрический;

— суперсегментные уровни: ритмический, ритмомело­дический;

— метроритмический;

— композиционно-синтаксический;

— уровень фабулы, идей и мн. др.

Если попытаться обобщить различные подходы к выде­лению уровней текста, релевантных для его лингвистичес­кого анализа, и соответственно текстовых единиц, то мож­но назвать три основных подхода:

1) функционально-лингвистический (структурно-язы­ковой);

40

41

2) текстовой (структурно-семантический);

3) функционально-коммуникативный. Функционально-лингвистический подход основан на

следующем исходном положении: каждый текст ориенти- , рован на языковую систему и представляет собой выбор / языковых средств из имеющегося их набора в языке, осу­ществленный автором в соответствии с его замыслом и отражающий его знания и представления о мире.

При таком подходе малыми единицами текста являются фонемы, морфемы, лексемы и предложения, функциониру­ющие в тексте и имеющие текстовую значимость, т. е. уча­ствующие в формировании текстовой семантики или тек­стовой синтагматики.

Возьмем для примера лексику смеха в рассказе В. М. Шукшина «Срезал»: посмеяться, улыбаться, улыб­ка, засмеяться, отсмеяться, усмехнуться. Если рассматри­вать эту лексическую группировку вне текста, то можно отметить, что она преимущественно состоит из глагольных слов, причем производных, что позволяет автору показать динамику смеха (засмеяться — отсмеяться), «меру» сме­ха (посмеяться), характер его (улыбнуться). Можно так­же предположить текстовую значимость этой группы слов: более двадцати словоупотреблений на небольшом простран­стве рассказа.

Анализ функционирования данной группы слов в кон­тексте всего рассказа показывает, что текстовая функция этой лексики — создание образа главного персонажа рас­сказа Глеба Капустина, доминанта психологического состо­яния и эмоционального отношения которого репрезентиру­ется глаголом посмеиваться. Узуальное значение этого гла­гола 'надсмеяться над кем-, чем-либо, отнестись к кому-, чему-либо с некоторой насмешкой, подшутить' расширяется и уточняется во втором текстовом фрагменте рассказа (где этот глагол употребляется и где идет описание Глеба Капу­стина) за счет наведения сем 'жестокость', 'мстительность', 'целенаправленность', 'желание напугать', 'унизить'.

Эти наведенные контекстом семы эксплицируются в раз­вязке второго текстового фрагмента: Глеб посмеивался. И как-то мстительно щурил свои настырные глаза. Все

матери знатных людей в деревне не любили Глеба. Опаса­лись.

Далее в рассказе лексика смеха многократно употреб­ляется в следующих контекстах, характеризующих Глеба и чету кандидатов наук, мужа и жену, которых он настро­ился «срезать».

Глеб Капустин Кандидаты наук

Глеб посмеивался:

— Ну, марку-то надо поддер­жать!.. — посмеялся Глеб.

Все сели за стол. И Глеб Ка­пустин сел. Он пока помалкивал. Но - видно было — подбирался к прыжку. Он улыбался, поддак­нул тоже насчет детства, а сам все взглядывал на кандидата —

примеривался.

— Как всегда, — сказал он

с улыбкой. — Материя пер-

вична...

- Это входит в минимум? — Глеб тоже улыбался. ...

— Но явление-то открыто недавно. — Глеб улыбнулся пря­мо в глаза кандидату.

Глеб Капустин тоже улыб; нулся. И терпеливо ждал, когда

- Нет, можно, конечно, сде­лать вид, что такой проблемы нету. Я с удовольствием тоже посмеюсь вместе с вами... — Глеб опять великодушно улыб­нулся. Особо улыбнулся жене

Кандидат искренне засме­ялся. Но засмеялся один... И почувствовал неловкость. Позвал жену. <...>

Кандидаты засмеялись.

кандидаты отсмеются.

42

43

кандидата, тоже кандидату, кан­дидатке, так сказать.

— Твое отношение к про­блеме шаманизма. ■ - Валя опять невольно засмеялась. Но спохватилась и сказала Глебу: — Извините, пожалуй­ста.

Теперь засмеялся Глеб.

Мужики засмеялись. Пошевелились.

И опять внимательно уставились на Глеба.

— <...> До свидания. При­ятно провести отпуск ... среди народа. — Глеб усмехнулся и не торопясь вышел из избы. Он все­гда один уходил от знатных лю­дей.

Завтра Глеб Капустин, при­дя на работу, между прочим (иг­рать будет), спросит мужиков:

— Ну, как там кандидат-то?

И усмехнется.

Как видим, лексика смеха выполняет существенные тек­стовые функции, участвуя в создании образов персонажей, характеризуя их внутренний эмоциональный мир и его различные проявления в смехе.

Итак, при функционально-лингвистическом подходе единицами текста являются традиционные для языковой системы единицы (фонемы, морфемы, лексемы, словосоче­тания и предложения), но они рассматриваются принци­пиально по-новому, в аспекте их текстовых функций, что позволяет говорить об уникальности организации языко­вых единиц в тексте. М. Н. Кожина выдвинула идею о двойной системности текста, которую глубоко разработала и развила Н. С. Болотова. По ее мнению, «есть основа-

44

ния рассматривать текст как речевой продукт функциони­рования языковой системы, характеризующийся двойной системностью, в основе которой лежит не только ориента­ция на узус, но и отражение языковой картины мира автора как языковой личности, имеющей свой лексикон, семанти­кой и прагматикой» (Болотнова, 1992, с. 18). Продолжая эту мысль, можно говорить о том, что в каждом тексте своя интонация, свой синтаксис и морфология.

Текстовой подход основан на представлении о тексте/ как об уникальном структурно-текстовом целом, имеющем; собственную единицу и как бы замкнутом в самом себеД рассматриваемом без учета среды его функционирования и! авторства, в отвлечении от них.

Н. С. Поспелов еще в 50-е гг. XX в. призывал лингв"й^ стов обратить особое внимание на синтаксическую едини­цу, большую, чем предложение: «При изучении синтакси­ческого строя связной монологической речи следует исхо­дить не из предложения, а из понятия сложного синтакси­ческого целого как синтаксической единицы, служащей для выражения сложной законченной мысли, имеющей в соста­ве окружающего ее контекста относительную независимость, которой обычно лишено отдельное предложение в контек­сте связной речи» (Поспелов, 1948, с. 32). Большая заслуга в развитии теории сложного синтаксического целого при­надлежит И. А. Фигуровскому, в 60-е гг. обратившему вни­мание на синтаксис связного текста в связи с анализом письменных работ учащихся. В дальнейшем очень боль­шой круг ученых-лингвистов обратился к этой проблеме и способствовал ее разработке (И. Р. Гальперин, Н. Д. Зару­бина, Г. А. Золотова, В. А. Кухаренко, Л. М. Лосева, О. И. Москальская, О. А. Нечаева, Г. И. Солганик, 3. И. Ту-раева и мн. др.).

В многочисленных работах рассматривались принципы вычленения и типы .сложных синтаксических целых, их определение как языковых универсалий, имеющих устой­чивую структуру. Поиск особой единицы текста заключал­ся в том числе и в поиске термина, ее обозначающего, в качестве которого предлагалось множество терминообоз-начений: прозаическая строфа (Е. С. Галкина-Федорук,

45

Г. Я. Солганик); компонент текста, складень (И. А. Фигу-ровский); смысловой кусок (А. А. Смирнов, А. Н. Соко­лов, Т. И. Алпатова); диктема (М. Я. Блох). А также: абзац, суперфраза, коммуникант, дискурс, секвенция, цепь предложений, сложное синтаксическое единство, сверхфра­зовое единство и др. Как показало время, наиболее устой­чивым и общепризнанным оказался термин «сложное син­таксическое целое» (ССЦ).

Несмотря на кажущуюся решенность вопроса относи­тельно основной единицы текста — сложного синтаксичес­кого целого, он остается до сих пор актуальным. Так, П. А. Лекант по этому поводу утверждает, что «в настоя­щее время проблема сверхфразовых единств, прозаичес­кой строфы, синтаксиса целого текста (или связной речи) является одной их наиболее актуальных в синтаксисе. Ос­новная трудность ее исследования — в комплексности средств организации единиц целого текста (больших, чем предложение), а также в отсутствии однообразных специ­ализированных показателей, определяющих организацию и границы таких единств» (Лекант и др., 1988, с. 116).

Современная трактовка сложного синтаксического цело­го оказалась тесно увязанной с проблемами текстообразова-ния, что потребовало более полного описания названной лингвистической единицы. Сложное синтаксическое целое в современной русистике выступает как формирующаяся текстовая единица, обладающая собственной семантической, структурной и функциональной природой, что требует ее рассмотрения в аспекте текстовой деятельности.

Является ли ССЦ единицей языка или только речи? О. И. Москальская однозначно ответила на этот вопрос, усмотрев в ССЦ «синтаксическую единицу, четко делими­тируемую, имеющую собственную внутреннюю структуру, представляющую собой моделируемую единицу языка» (Москальская, 1981, с. 11).

В основу выделения ССЦ могут быть положены разно­образные критерии: лексико-синтаксические средства свя­зи, способ изложения информации, типы синтаксических конструкций, актуальное членение, коммуникативная зада­ча и т. д. Но главное, что объединяет фразы в одно ССЦ,

46

это содержательная природа данной единицы текста, а имен­но общность темы (микротемы). ССЦ — средство темати­ческого развертывания текста, средство его тематической делимитизации и интеграции. Во всех исследованиях ССЦ выделяются на основе семантического единства. Это и до­стоинство, и недостаток их квалификации, так как выделе­ние их из текста не лишено субъективизма: тема может быть расширена или сужена, степень конкретизации темы может быть интерпретирована по-разному.

Но если отвлечься от разночтений, можно сказать, что многие исследователи? рассматривая ССЦ в качестве ос­новной единицы текста, понимают его как единство, состо­ящее из нескольких высказываний (последовательности предложений), характеризующихся смысловой закончен­ностью, имеющих определенное композиционное и комму­никативное устройство. Различия в осмыслении и описа­нии ССЦ у разных авторов обнаруживаются в актуализа­ции какого-либо элемента устройства ССЦ и ощущаются преимущественно в терминологии.

Итак, основная единица текста, имеющая собственное содержательное, структурное и коммуникативное устрой­ство, — это сложное синтаксическое целое. Главная его особенность — относительная тематическая самостоятель­ность и законченность некоторой совокупности высказы­ваний, которую они сохраняют при извлечении из текста, а также особый характер межфразовых связей, существую­щих внутри ССЦ.

Обратимся для иллюстрации к рассказу В. М. Шукши­на «Срезал».

Этот рассказ начинается ССЦ, состоящим из двух абза­цев, повествующих о приезде к старухе Агафье Журавле­вой сына и его жены:

К старухе Агафье Журавлевой приехал сын Констан­тин Иванович. С женой и дочерью. Попроведыватъ, от­дохнуть. Деревня Новая — небольшая деревня, а Констан­тин Иванович еще на такси подкатил, и они еще всем се­мейством долго вытаскивали чемоданы из багажника... Сразу вся деревня узнала: к Агафье приехал сын с семьей, средний, Костя, богатый, ученый.

47

К вечеру узнали подробности: он сам — кандидат, жена тоже кандидат, дочь — школьница. Агафье привезли элек­трический самовар, цветастый халат и деревянные ложки.

Данное ССЦ выполняет функцию завязки ко всему рас­сказу, но этот текстовой фрагмент достаточно легко осмыс­ляется и в качестве самостоятельного целого, так как фак­тически все составляющие его фразы семантически и струк­турно примыкают к первой ключевой фразе (К старухе Агафье Журавлевой приехал сын Константин Иванович), конкретизируют и расширяют ее в разных аспектах: субъектно-объектном (С женой и дочерью), целевом (По-проведывать, отдохнуть), пространственном {Деревня Но­вая ■- небольшая деревня...), обстоятельственно-харак­теризующем {...Константин Иванович еще на такси под­катил, и они еще всем семейством долго вытаскивали чемоданы из багажника...), субъектно-характеризующем, оценочном (... Сын с семьей, средний, Костя, богатый, уче­ный; ...Он сам — кандидат, жена тоже кандидат, дочь — школьница).

Следующая микротема рассказа — описание характера главного персонажа Глеба Капустина, занимающее четыре абзаца. ССЦ, раскрывающее эту микротему, четко отграни­чивается от предыдущего и последующего ССЦ. Завязка его формулируется в двух небольших абзацах:

Вечером же у Глеба Капустина на крыльце собрались мужики. Ждали Глеба.

Про Глеба Капустина надо рассказать, чтобы понять, почему у него на крыльце собрались мужики и чего они ждали.

Далее идет описание характера Глеба Капустина и того, как он «срезал» знатных людей. Развязка ССЦ - следу­ющий абзац: Глеб посмеивался. И как-то мстительно щу­рил свои настырные глаза. Все матери знатных людей в деревне не любили Глеба. Опасались.

Учитывая тематическое, композиционное и синтаксичес­кое единство высказываний в тексте, можно выделить ССЦ, раскрывающие частные микротемы и тем самым участвую­щие в раскрытии основной темы произведения.

48

Таким образом, основные принципы выделения ССЦ — единство микротемы и определенное его композиционное устройство, что позволяет считать ССЦ особой единицей текста. Об этом говорят многие исследователи, в том числе А. И. Новиков: «Основной структурной единицей текста лингвистика текста считает сверхфразовое единство, обра­зующееся из совокупности предложений, связанных меж­ду собой тем или иным типом связи, имеющей формальное выражение в виде некоторых грамматических, лексичес­ких и других категорий. Границей такого единства в об­щем виде можно считать разрыв или ослабление связи между некоторыми предложениями» (Новиков, 1983, с. 12).

Функционально-коммуникативный подход (или сие- 1 темно-деятельностный — в другой терминологии) опира-етея на тезисы: 1) за каждым текстом стоит его творец, ■ автор, уникальная языковая личность; 2) каждый текст оп­рокинут в социум, направлен к адресату, читателю.

При таком подходе выделяются динамические тексто­вые единицы, имеющие лингвистическую и экстралингвис­тическую сущность, различающиеся функционально и ком­муникативно, что доказательно продемонстрировала в се­рии своих монографических работ Н. С. Болотнова, кото-

рая разграничивает два основных уровня текста — инфор­мационно-смысловой и прагматический, составляющие их J подуровни, виды текстовых единиц каждого уровня и соот­носимые с этими единицами единицы речи и текста.

На информационно-смысловом уровне в лингвистичес­ком аспекте (аспект репрезентации) выделяются четыре подуровня: фонетический, морфологический, лексический, синтаксический; основная текстовая единица этого уров­ня — информема; ей соответствуют единицы речи: звук, морф, лекса, словосочетание, высказывание — и соотноси­мые с ними единицы языка: фонема, морфема, лексема, сло­восочетание, предложение.

На прагматическом уровне — два подуровня: экспрес­сивно-стилистический и функционально-стилистический; основная текстовая единица — прагмема; ей соответству­ют единицы речи: стилема, стилистический прием, типы выдвижения.

4 Заказ 2050

49

Рассмотрение текста в собственно коммуникативном аспекте позволяет Н. С. Болотновой несколько по-иному представить систему подуровней и единиц текста. Так, на информационно-смысловом уровне ею выделяются пред­метно-логический, тематический и сюжетно-композицион-ный подуровни; основной вид единицы текста — информе-ма. Единицы текста: денотат, подсистема денотатов, систе­ма денотатов (на предметно-логическом подуровне); эле­мент микротемы, микротема, тема, тематический блок, дис­курс (на тематическом подуровне); элемент ситуации, фраг­мент ситуации, ситуация (событие), куст ситуаций (эпи­зод), система эпизодов (на сюжетно-композиционном под­уровне).

На прагматическом уровне Н. С. Болотнова выделяет три подуровня: эмоциональный, образный, идейный; основ­ной вид единицы — прагмема. Единицы текста: эмотема, система эмотем, эмоциональный тон, динамика эмоциональ­ного тона (на эмоциональном подуровне), микрообраз, си­стема микрообразов, художественный образ, система худо­жественных образов (на образном подуровне); микроидея, система микроидей, система идей (на идейном уровне).

Можно в целом поддержать предложенную Н. С. Бо­лотновой систему текстовых единиц, выделенную на функ­ционально-коммуникативном основании, хотя для практи­ческого анализа использовать ее достаточно трудно по при­чине дробности классификации текстовых единиц, с одной стороны, с другой — в связи с тем, что они фактически выделяются на содержательном основании и за ними не закреплены репрезентирующие их текстовые структуры. Так, даже основные для названной концепции текстовые единицы — информемы и прагмемы определяются слиш­ком отвлеченно.

Таким образом, в практике лингвистического анализа художественного текста основной собственно текстовой еди­ницей следует считать сложное синтаксическое целое, а в качестве несобственно-текстовых единиц — фонему, морф, слово, словосочетание и высказывание с учетом выполня­емых ими текстовых функций.

50