§4. Перевод поэзии

Стихотворная речь представляет собой очень сложное языковое явление, до сих пор в полной мере не изученное ни литературоведением, ни лингвистикой. В качестве наиболее ярких отличительных черт стихотворной речи можно выделить следующие:

1. Эмоциональная окрашенность с максимально выраженным субъективно-эмоциональным отношением субъекта речи к описываемым явлениям, фактам, событиям.

2. Однородная эмоционально окрашенная ритмическая основа стиха, образованная повторяющимися интонационными сегментами; превалирующая роль мелодики, «жесткая» композиционная структура.

3. Подчиненность семантико-стилистической организации речи передаче доминирующего поэтического образа и поэтическому жанру (элегия, баллада и т.д.).

4. Эмоциональная окрашенность лексики, используемой в стихотворной речи; зависимость эмоционально-смыслового потенциала слова от его места в ритмическом ряду.

Что касается перевода поэзии, искусство поэтического перевода находится на той стадии развития, когда художественная практика обогнала теоретическое осмысление. Довольно длительное время бытовало мнение, согласно которому о верности поэтического перевода оригиналу нельзя говорить, в первую очередь, по причине существования различных систем стихосложения.

Когда речь заходит о трудностях англо-русского поэтического перевода, вызванных различиями, лежащими в самой природе английского и русского языков, частыми проблемами являются:

- необходимость репродуцировать интонацию более многосложными словами русского языка вместо преимущественно односложных английских;

- необходимость использовать преимущественно мужские рифмы, в то время как русская традиция стихосложения имеет тенденцию к чередованию мужских и женских рифм; такое ограничение идёт в ущерб лексической выразительности;

- отсутствие в практике русского стихосложения орфографической слоговой редукции, что является типичным для английского стиха;

- наличие в мужских рифмах оригинала дифтонгов, создающих эффект квази-женских рифм.

Всякий поэтический текст необходимо рассматривать в трех аспектах: смысловом (что сказано), стилистическом (как сказано) и прагматическом (на какую реакцию читателя рассчитано). По мнению С.Ф.Гончаренко, абсолютизация любого из этих аспектов ведет к буквализму (Гончаренко 1999). При этом имеет место смысловой буквализм (например, в подстрочных переводах), стилистический буквализм (формалистическое подражение оригиналу) или же прагматический буквализм (чрезмерная «натурализация», «склонение на наши нравы» (Гончаренко 1999:117).

Приведем в качестве примера фрагмент перевода из О. Бергольц:

О мудрость щедрейшая бабьего лета

С отрадой тебя принимаю… И все же,

Любовь моя, где ты, аукнется, где ты?

А рощи безмолвны, а звезды все строже…

Oh generous wisdom of Indian Summer,

I welcome you gratefully, but can you hear?

My lost love, where are you? Where are you? Come, answer!

But the woods have grown silent, the stars more austere…

При самом первом рассмотрении обращают на себя внимание следующие формальные и содержательные расхождения между переводом и оригиналом:

1. Синтаксическая структура перевода несколько более «жесткая» по сравнению со структурой оригинала, в котором используются повторы и синтаксический параллелизм, придающий стиху напевность.

2. В содержательном плане расхождения между оригиналом и переводом связаны с передачей так называемой фоновой информации (Бабье лето = Индейское лето) и лингвистических лакун (аукнется = Ты слышишь?... Ответь мне).

Неизбежная прагматическая адаптация текста соответственно фону воспринимающей культуры привела к утрате смыслового компонента «бабье лето» и целой гаммы сопровождающих его коннотаций.

Вместе с тем, несмотря на указанные расхождения между оригиналом и переводом, перевод, в целом, адекватно воспроизводит настроение оригинала, его эмоциональную тональность. Поэтому стественно спросить, существуют ли, в принципе, некие строгие нормы поэтического перевода?

Перевод поэзии разительно отличается от перевода прозы, хотя оба эти типа перевода преследуют одну цель – воссоздание средствами языка перевода произведения в свойственном ему единстве содержания и формы. Отличие поэтического перевода от перевода прозы заключается, прежде всего, в ином соотношении между целым произведением и его частями. И в прозаическом переводе, и в поэтическом переводе содержание частей целого определяется сквозь призму всего комплекса смысловых и стилистических компонентов, образующих текст. Однако ритмические и фонетические свойства прозаического текста в большинстве случаев не имеют столь существенного значения, как в поэтическом тексте, где каждый отдельный элемент должен вписаться в метрическую схему стиха, определяя вместе с тем его ритмическую и фонетическую организацию. Сущность поэтического произведения обычно составляет его эмоциональная настроенность, воплощенная в поэтическом образе. В поэтическом переводе на передний план выдвигается интонационный строй оригинала – торжественный или иронический, патетический или минорный. Утратить эту сторону оригинала – значит полностью исказить его суть и нарушить поэтическую структуру образа.

Поиск вербальной близости к оригиналу очень часто является причиной неудач в поэтическом переводе. Как правило, без перестановок, опущений, добавлений и замен невозможно добиться полноценного поэтического перевода.

Представление о необходимости переводить «звук в звук», «слог в слог» давно уже предано забвению. Такие требования выдвигал в свое время Н.Гумилев, формулируя свои «Девять заповедей для переводчика». По мнению Н.Гумилева, следует обязательно соблюдать: 1) число строк; 2) ритм и размер; 3) чередование рифм и т. д. Переводческие требования Н.Гумилева возникли в период борьбы против субъективного произвола, допускаемого при переводе некоторыми символистами. В настоящее время многие поэты-переводчики отказались от принципа «эквилинеарности» (равнострочия), от правила «эквиметричности» (соответствия размера, метра) и обязательности «эквиритмичности» (соответствия ритма). И размер, и ритм, и система рифмовки, и звуковая организация стиха должны быть подчинены иному, более общему закону – закону функционального соответствия. Переводчик не должен калькировать тот или иной формальный элемент оригинала. Главное – воспроизведение функции этого элемента, возможно, совершенно иными средствами. Ведь цель переводчика – максимально приблизиться к тональности стиха, его настроению как результату взаимодействия формальных и смысловых элементов. К сожалению, из-за разницы в системах стихосложения и структуры языков невозможно сделать перевод, абсолютно точно «копирующий» оригинал и по форме, и по содержанию. Например, в переводе англосаксонской поэмы 8 века «Беовульф» потеряна форма. По словам самого переводчика Владимира Тихомирова, нельзя выдержать шесть тысяч строк с паузой после каждой строки – современный читатель просто заснет.

Стремясь к формальному соответствию, переводчик подчас жертвует смыслом оригинала в угоду форме. Так, многие переводы известного стихотворения Эдгара По «Ворон» грешат чрезмерной адаптацией перевода к форме оригинала, ср.: What this grim, ungainly, ghastly, gaunt, and ominous bird of yore Meant in croaking «Nevermore.» - Что хотел сказать зловещий, хмурый Ворон древних пор Этим скорбным: «Nevermore...» (пер. Жаботинского); Что пророчил мне угрюмо Ворон, вещий с давних пор, Хриплым карком: «Nevermore». (пер. Зенкевича).

Стремясь сохранить созвучие рифм, переводчики осуществляют звуковое калькирование элемента Nevermore, перенося его в перевод в неизмененной оригинальной форме. Безусловно, сходство звукописи, действительно, имеет большое значение в поэтическом переводе, но оно может достигаться не за счет формалистического копирования оригинала, а за счет соответствующего подбора смысловых эквивалентов, ср. Древний, тощий, темный ворон мне пытался намекнуть, Грозно каркнув: «Не вернуть!» (пер. Бетаки). «Звукопись, звуки слов в слогах, – пишет М.Лозинский, – всего ярче воздействуют на нашу эмоциональность» (Лозинский 1955:164).

При переводе поэтического текста не стоит также упускать из виду необходимость поэтической конкретизации в переводе с английского языка, поскольку поэтический словарь в русском языке в большей степени отличается от общеупотребительного по сравнению с английским языком. Так, в приведенных ниже переводах 19-го сонета Шекспира, обращает на себя внимание подбор поэтических эквивалентов краса, чреда лет, чело, ланиты:

Devouring Time, blunt thou the lion's paws,

And make the earth devour her own sweet brood;

Pluck the keen teeth from the fierce tiger's jaws,

And burn the long-lived phoenix in her blood;

Make glad and sorry seasons as thou fleets,

And do whate'er thou wilt, swift-footed Time,

To the wide world and all her fading sweets;

But I forbid thee one most heinous crime:

O, carve not with thy hours my love's fair brow,

Nor draw no lines there with thine antique pen;

Him in thy course untainted do allow

For beauty's pattern to succeeding men.

Yet, do thy worst, old Time: despite thy wrong,

My love shall in my verse ever live young.

О время! Когти льва, чуть стар, тупи нещадно,

Земные существа земле и предавай,

И тигра зубы рви из пасти кровожадной

И феникса в крови его же сожигай,

Чредою лет и зим над миром пролетая,

Будь миру вестником и радостей, и бед,

Рази красу, когда поникнет, увядая, –

На преступленье лишь одно тебе запрет:

Попутно не клейми зловещими чертами

Прекрасное чело любимца моего;

Как образец красы, грядущим вслед за нами

В наследие оставь нетронутым его.

А повредишь ему – я этот вред поправлю

И друга юношей в стихах своих прославлю. (пер. Лихачева)

Ты притупи, о время, когти льва,

Клыки из пасти леопарда рви,

В прах обрати земные существа

И феникса сожги в его крови.

Зимою, летом, осенью, весной

Сменяй улыбкой слезы, плачем – смех.

Что хочешь делай с миром и со мной, –

Один тебе я запрещаю грех.

Чело, ланиты друга моего

Не борозди тупым своим резцом.

Пускай черты прекрасные его

Для всех времен послужат образцом.

А коль тебе не жаль его ланит,

Мой стих его прекрасным сохранит! (пер. Маршака)

Искусство поэтического перевода – в большой степени искусство нести потери и допускать преобразования. Как указывалось выше, достижение эквилинеарности стиха не является главной целью поэтического перевода. Однако полное игнорирование этого аспекта в переводе способно исказить поэтическую форму оригинала. Многосложность русских слов по сравнению с английскими может привести к изменению поэтической структуры. Для преодоления подобных трудностей рекомендуется применять переводческий прием опущения. При этом можно выделить следующие разновидности опущения (Ледовская 1981:30):

1. «Механическое исключение», при котором единица оригинала никак не восполняется в переводе.

2. «Творческое исключение», при котором компрессия поэтической строки достигается с помощью ряда переводческих трансформаций.

В первом случае проблема сохранения равнострочия решается «механическим исключением» лексических единиц оригинала. Наиболее часто это эпитеты (Dabbling its sleek young hands in Erin's gore. – Ты холеные руки обагрил / В крови Ирландии), причем нередко входящие в ряд однородных определений: Silent and pensive, idle, restless, slow - Задумчивый, тревожный, молчаливый...

В случае «творческого исключения» переводчик не просто опускает те или иные лексические единицы оригинала, но и производит синтаксические преобразования, не нарушая при этом общего смысла и поэтического звучания произведения: What then? – I do not know, no more do you – Ну что «потом»! Ни вы, ни я не знаем. В приведенном примере осуществлено синтаксическое переоформление строки, при котором произошла замена сложного предложения простым.

Использование переводческого приема опущения можно считать оправданным лишь в том случае, если оно не приводит к снижению эмоциональной насыщенности поэтического текста.

В целом, поэтический перевод имеет ярко выраженную специфику. Деятельность поэта-переводчика связана с многочисленными ограничениями, вытекающими из непреложного требования – донести до читателя особенности художественной формы переводимого произведения. Ответственность переводчика прямо пропорциональна эстетической ценности оригинала и поэтическому «чутью» переводчика. Самый удачный перевод поэтического произведения – не более чем аппроксимация по отношению к оригиналу. Чем ближе автор перевода подходит к подлиннику по «духу», а не по «букве», тем совершеннее перевод.