4. Поиск научной критики

Регулярное посещение книжных магазинов привело меня к популярной книжке М.Г. Сапожникова "Миры и Антимиры". Увлекательно написанная гипотеза показывала нестандартность мышления автора и я рискнул отправить ему "Проблемные задачи механики". Ответ пришел довольно быстро и мне он показался весьма полезным.

"Глубокоуважаемый тов. Ф.М. Канарёв! Я, конечно, мог бы дать отзыв на Вашу книжку, тем более, если Вас не заботит отрицательный он будет или положительный, но хотел бы сразу предупредить, что первый вариант "Проблемных задач механики" произвел на меня очень грустное впечатление. По моему, идеи, которые Вы развиваете, в корне не верны. По крайней мере, Вы же понимаете, что Ваш подход совершенно расходится со всеми хорошо проверенными и установленными законами физики.

Поэтому Вашу точку зрения надо очень сильно аргументировать и обосновывать.

С уважением, М.Г. Сапожников".

Короткое письмо, но весьма ценное. Михаил Григорьевич сразу увидел основное и дал правильный совет. Пересмотр основ физики так слабо аргументировать нельзя, как у меня получилось. Я понял, что это первый вариант обоснования новой точки зрения на сформировавшиеся в физике проблемы. Но я не предполагал, что, встав на путь усиления аргументации, я найду еще немало удивительного в своем поиске и остановлюсь примерно лишь на десятом варианте, который потом и пойдет в печать.

Конечно, согласиться с тем, что мои исследования противоречат законам физики я никак не мог. Ведь все законы физики сформулированы не только словами, но и выражены математическими формулами. Так вот, мои исследования дают те же самые математические формулы, но вносят при этом новую их интерпретацию. Так что результаты моих исследований не могут противоречить законам физики, ведь проверка экспериментальных данных не изменяется, формулы для расчетов остаются прежними, меняется лишь интерпретация результатов эксперимента. Стоит ли писать об этом Михаилу Григорьевичу? Нет, конечно. Свое мнение о моей книге он сформировал в результате ее беглого просмотра, не вникая в суть. Если я напишу ему об этом, то он может обидеться и тогда я не получу от него квалифицированного заключения. Лучше попросить его написать мне отзыв такой, какой у него получится при внимательном чтении моей книжки. И я поблагодарил Михаила Григорьевича Сапожникова за согласие дать мне отзыв, но получил его не скоро, после еще одного напоминания.

"Глубокоуважаемый товарищ Ф.М. Канарёв!

Я хотел бы принести свои извинения за то, что долго не отвечал на Ваше письмо. Вообще говоря, изучить Вашу книжку на 80 страниц не так просто, и, честно говоря, я не могу утверждать, что я в ней полностью разобрался. Однако, уже само начало вызывает большие возражения. Из рассуждений на стр. 6-7 ясно, что Вы отождествляете полностью квант, частицу и волновой пакет или цуг волн. На самом деле это разные вещи: волновой пакет есть цуг волн вероятности, в том смысле, что квадрат амплитуды волнового пакета определяет не плотность энергии в пространстве, как справедливо для обычной электромагнитной волны, а вероятность обнаружить частицу в данном объеме. Вы же всюду работаете с волновым пакетом как с обычной электромагнитной волной, а этого, конечно, делать нельзя, потому что возникает куча парадоксов и противоречий с опытом. Например, Ваш цуг волн должен делиться при прохождении через полупрозрачное зеркало, что означает расщепление фотона.

У меня есть еще целый ряд замечаний, но все они уже имеют более производный характер. Основное возражение - именно в Вашей трактовке волновых пакетов. Вы ссылаетесь на книгу Э. Вихмана, поэтому я бы посоветовал еще раз просмотреть стр. 168-180, там очень четко все сказано про разницу между фотоном и цугом волн".

С уважением, М. Сапожников. 8.08.84 г.

Есть все основания согласиться с Михаилом Григорьевичем в том, что он полностью не разобрался в прочитанном. Ибо, неделимость кванта (фотона) - основа всей работы, а рецензенту показалось, что он делится.

Интересной оказалась ссылка на вероятность обнаружить частицу. Это - фундамент всей современной теоретической и экспериментальной физики, которому все они поклоняются, как идолу, так и не разобравшись, в чем тут дело. Чувствовалось, что я и сам еще не до конца раскрыл то, что подсказывала мне интуиция, и не имел четкого представления, в чем тут дело. Это обстоятельство обнаруживалось практически при всех последующих контактах, поэтому я обязан был разобраться с этим вопросом. Несколько лет ушло на анализ столь глубоко запрятанной сущности принципа неопределенности, сформулированного физиком-теоретиком Гейзенбергом.

Думается, что как раз здесь и надо познакомить читателя кратко с этой сущностью. Более подробный анализ будет приведен в следующей книге "Кризис теоретической физики".

Суть вопроса тесно связана со свойством фотона двигаться в пространстве прямолинейно и синхронно с течением времени. Оказалось, что эту особенность можно отразить только в геометрии Евклида. Но так уж случилось, что математики наплодили множество геометрий, а физики не разобравшись, начали включать математический символ скорости фотонов "С" в математические формулы всех геометрий, а этого делать нельзя, так как свойства фотона соответствуют только аксиомам геометрии Евклида и противоречат аксиомам всех других геометрий. Но физики не заметили этой связи и, не задумываясь, включают скорость фотонов в формулы всех геометрий. Это первое заблуждение, которое приводит к неопределенности.

Второе заключается в том, что для описания поведения элементарных частиц они используют в основном синусоиду с многочисленными модификациями ее аргумента. При этом они не обращают внимания на тот факт, что с помощью синусоиды невозможно определить точное положение частицы, так как такое положение описывается в геометрии Евклида на плоскости двумя координатами, а значит и двумя уравнениями, а в пространстве - тремя. Синусоида - это одно уравнение, а координаты, которые обычно вводятся в нее, оказываются не зависимыми от времени. Вот и получается, что синусоида описывает такой процесс, в котором координата меняется сама по себе, а время течет само по себе. В жизни ведь такого не бывает. Здесь координата положения объекта в пространстве меняется синхронно с течением времени. Разве из этого анализа не ясно, что с помощью синусоиды вообще невозможно получить точную информацию о положении объекта в пространстве.

Однако среди кривых похожих на волнообразную синусоиду, есть такие, которые могут точно описать положение объекта в пространстве. Это - циклоида. Ее математическая модель как раз и позволяет делать то, что не может сделать математическая модель синусоиды. Вот в чем дело. Читатель вспоминает рецензии на мои статьи и критику в мой адрес по поводу использования для описания поведения фотона уравнений циклоиды. Ведь то, что я сейчас описал могли понять мои оппоненты при внимательном чтении текста статьи, но они, как говорится, с порога все это отвергали, не разобравшись в сути.

Третья причина господства принципа неопределенности в современной теоретической и особенно в экспериментальной физике связана со структурой фотона и электрона. Именно структура фотона и электрона не позволяет им принести информацию в какой-нибудь прибор с точностью большей, чем две длины волны. Но об этом мы подробно поговорим в следующей книге.

По линии Константина Михайловича Губарева я добрался до Отдела Теоретических Проблем Академии Наук СССР и много раз встречался с ученым секретарем этого отдела, кандидатом физико-математических наук Альбертом Николаевичем Агеевым. При первой встрече он сразу спросил: "Какой новый постулат Вы предложили и как доказываете его достоверность?"

Признаться, в то время я не очень - то представлял важность значения постулатов в науке, не размышлял на эту тему и поэтому ответил, что у меня нет никаких новых постулатов, все я базирую на уже известных математических формулах.

Однажды он согласился дать мне отзыв и даже подумывал о том, чтобы опубликовать мои результаты в трудах отдела. К тому времени он уже основательно был знаком с моими задачами, понял их и в одной из бесед выразился так: "Если я выполню роль повивальной бабки для Ваших исследований, то для меня это будет большая честь. Я понимаю, что шумок после этой публикации пройдет, но монолит привычного мышления останется непоколебимым".

Однако созревавший контакт с физиками быстро оборвался. В следующий приезд в Москву я уже застал нового ученого секретаря. Несколько встреч с директором отдела Эрастом Ивановичем Андрианкиным ничего не дали. Он с какой-то осмотрительностью сторонился моих результатов, хотя и заметил однажды: "А что, весьма вероятно, что фотоны всей шкалы электромагнитных излучений имеют одну и ту же структуру. Эта идея заманчива, но зачем она Вам нужна? Я никак не пойму".

На этом мои связи с отделом начали угасать и совсем оборвались после моего доклада на ученом Совете отдела результатов по анализу преобразований Лоренца. Мужи науки к моему докладу отнеслись примерно так, как родители к безобидным шалостям ребенка.

Книга Л. Пономарева "Под знаком кванта" поразила меня своей публицистичностью. В ней было немало мыслей, созвучных моим представлениям. Часть из них я потом включил в свою книгу. Вот эта часть: "Споры о квантовой физике продолжаются по сей день... Своей ожесточенностью и непримиримостью споры эти напоминают иногда вражду религиозных сект внутри одной и той же религии... И, как всегда в религиозных спорах, логические доводы здесь бесполезны, ибо противная сторона их просто не в состоянии воспринять: существует первичный эмоциональный барьер, акт веры, о который разбиваются все неотразимые доказательства оппонентов, так и не успев проникнуть в сферу сознания".

Ну, думаю, вот этот человек лишен стереотипа мышления и способен творчески подойти к нестандартной работе. Он - то обязательно проявит интерес к моим исследованиям. К этому моменту у меня был уже отпечатан в пяти экземплярах и переплетен новый вариант "Проблемные задачи механики". Основательно доработанный, он казался мне неотразимым и я, будучи в Москве, зашел в издательство "Советская Россия" и попросил адрес и телефон автора книги "Под знаком кванта".

Написал ему теплое письмо и благодарность за интересный обзор проблем квантовой механики, и вместе с новым рукописным вариантом своей книги отослал через почтовое отделение гостиницы "Россия".

В следующий приезд в Москву, не помню уже, через какое время после этого, позвонил Леониду Ивановичу, поинтересовался его мнением о моей работе.

Он начал так: "Вообще-то знаете, я не специалист в этой области, но мнение у меня уже сложилось. Ваше сочинение больше относится к метафизике, чем к науке, если мягко говорить".

Мне ничего не оставалось, как поблагодарить за такую оценку и попросить выслать мне обратно рукопись. На что он ответил: "А что, она Вам так дорога, что Вы не желаете оставить ее мне?"

-Думаю, что при Вашей оценке она Вам не пригодится, поэтому очень прошу Вас вернуть ее мне - был мой ответ. Через три месяца я получил рукопись вместе со своим письмом обратно.

Следующий логический шаг - попросить специалистов местного университета выслушать меня. Семинар организовал на своей кафедре. Основные формулы написал на доске. Собралось человек десять - пятнадцать. После доклада и ответов на вопросы слово взял зав. кафедрой теоретической физики Кубанского госуниверситета, кандидат физико-математических наук В.И. Чижиков и начал примерно так: "Я вспоминаю студенческие годы, лекцию Нильса Бора и его слова о том, что теория должна быть достаточно сумасшедшей, чтобы быть современной, а то, что мы услышали, не отвечает такому требованию и к тому же не соответствует существующим представлениям". Далее он принялся рисовать линии на доске, имитирующие поляризацию светового потока и связывать ее с вероятностным представлением, вытекающим из интерпретации уравнения Шредингера. В конце, по неизвестно кем установленной традиции, выдал: "А тут автор нам доложил и не знает сам, как та женщина, что он родил на самом деле".

В своем выступлении я сказал, что в университете Чижикова В. И. скоро состоится зональный семинар по физике, и я в нем участвую. Однако я не опущусь до того, чтобы отпускать такие неуместные колкости в адрес хозяев семинара какие допустил Чижиков В.И..

Доцент Е. Мултых из Политехнического института выступил в поддержку исследований, сказав: "Мы знаем, что в прошлом немало рациональных идей отвергалось с порога, а потом они получали великолепное развитие. Вот и теперь мы имеем, по-видимому, аналогичный случай. Мы даже толком не можем оценить то, что написано на доске, а ведь многое осталось еще за доской, и я бы на месте Чижикова не брал на себя смелость отвергать все с порога."

Доклад мой был одобрен в целом и было рекомендовано продолжать исследования. Я попросил Чижикова В.И. вернуть мне рукопись в переплете, которая была передана ему за две недели до семинара. Но он наотрез отказался, ссылаясь на то, что она ему еще нужна.

Борис Николаевич Диденко устроил мне разнос за плохой доклад, за то, что я не смог выделить главное и топтался на частностях.

Что же, я и сам чувствовал, что не смог убедить аудиторию. После этого вновь начал переделывать рукопись и решил отправить ее в Академию наук СССР.

Проректор по научной работе согласился подписать письмо, в котором сообщалось, что автор учел замечания рецензента, поэтому если Отделение общей физики и астрономии АН СССР сочтет возможным публикацию предлагаемой гипотезы в виде препринта, то институт готов ее отпечатать при наличии соответствующего разрешения.

Не дождавшись ответа на это письмо, я решил обратиться к самому Нобелевскому лауреату, академику-секретарю Отделения Общей физики и астрономии АН СССР, академику А.М. Прохорову.

Уважаемый Александр Михайлович!

Знаю, что Вашему отделению уже изрядно надоели просьбы со стороны по рецензированию различных научных работ по проблемам физики. Но что делать, если так у нас поставлено дело. Имей мы журнал научных гипотез, у Вас бы меньше было забот. Научные дискуссии были бы открытые.

О моей научной работе в Вашем отделении знают с 1984 г. Правда, первый вариант ее оказался трудно воспринимаемым. Сейчас изложение несколько улучшилось, и я решил вновь представить ее на суд специалистов академии.

В адрес академии выслал рукопись в переплете в объеме около 180 страниц и сопроводительное письмо от института, где работаю.

В уведомлении о вручении моего почтового отправления академии сообщено, что оно получено тов. Захаровой по доверенности 26.2.86 г.

Не дождавшись официального ответа, я, будучи в г. Москве, позвонил в Ваше отделение. Мне сообщили, что в журнале регистрации писем от организаций не зарегистрировано поступление письма от Кубанского сельхозинститута и посоветовали позвонить в отдел писем. Из отдела писем ответили, что в картотеке регистрации писем от авторов не зарегистрировано получение письма или бандероли от Канарева Ф.М. После этого мне посоветовали обратиться к Виктору Анатольевичу Заяц. Он сообщил, что помнит о поступлении этой работы и что ее просматривал высококвалифицированный специалист, у которого она не вызвала интереса.

Далее Виктор Анатольевич сообщил, что не помнит, какой и куда был направлен ответ на официальное письмо нашего института. Вроде бы в Союзагропром. На вопрос о возврате рукописи работы он сообщил, что рукописи назад не возвращаются.

Поскольку объем работы вырос до 180 стр., то для объективной и глубоко аргументированной её оценки требуется немало времени, поэтому я и не ожидал рецензию, а лишь официальный ответ с любой долей этичности, но и его не последовало.

Учитывая изложенное, прошу Вас прислать ответ хотя бы лично мне.

С уважением, Ф.М. Канарев.

25.04.86 г.

Не получив ответа, я в следующий приезд в Москву, вновь начал обзванивать и попал на высокого специалиста. Он объяснил мне, что знакомился с рукописью, но ничего заслуживающего внимания в ней не нашел. "Мы ушли дальше Вас, описываем микромир струнными теориями". Я попросил выслать рукопись назад. Он подтвердил, что рукописи они назад не возвращают. Я поинтересовался фамилией своего собеседника, он ответил, что его фамилия Окунь. Мне она ни о чем не говорила. Лишь потом я узнал, Что он - Лев Борисович, академик. Впоследствии он выступил с критикой теорий относительности А. Эйнштейна.

Мои напоминания, видимо, надоели и я получил, наконец, официальный ответ.

Уважаемый тов. Канарёв Ф.М.!

Ваша работа " Проблемные задачи квантовой механики" поступила на рассмотрение в Институт теоретической физики им. Ландау АН СССР. К сожалению, мы не можем рекомендовать ее к публикации в научные журналы или в виде препринта, т.к. уровень ее научности не удовлетворяет современным стандартам. Если Вы, скажем, взялись строить теорию водородоподобного атома с учетом релятивистских поправок, то нужно написать исходные уравнения и далее решить их, не вводя никаких новых гипотез. В конце вычислений Вам нужно получить правильный спектр уровней с правильной тонкой структурой линий. Ничего этого в Вашей работе нет. Этим и вызвано наше отрицательное заключение.

Дальнейшую переписку по данному вопросу считаем нецелесообразной.

С уважением, ученый секретарь В.Г. Каминский.

Удивительное дело. В книге впервые дан аналитический расчет спектра первого электрона атома гелия, то есть, решена задача, которую до этого никому не удавалось решить, а ученый секретарь умалчивает этот факт и пишет лишь о спектрах атома водорода. Почему? Почему новый результат замалчивается?