11. Лабиринты научного анализа

Думается, что труднее всего описать сам процесс поиска. В какой момент и почему зарождались сомнения, как они разрешались, почему появлялась уверенность в том, что та или другая идея является ошибочной или, наоборот, правильной. Как трудно было отказаться от собственных сложившихся неполных или даже ошибочных представлений?

Помню, была полная неясность причины вероятностной интерпретации результатов решения уравнения Шредингера, проявления принципа неопределенности Гейзенберга, искривления пространства в неевклидовых геометриях. Прояснение начало появляться после изучения лекций академика А.А. Логунова по релятивистской теории гравитации. Единство пространства и времени, о котором он так ярко написал, повлекло за собой целую серию вопросов по реализации этого единства в реальной действительности. В результате и родилась модель формирования понятия "время" из которой следовало, что это единство можно доказать только присутствием в данной области пространства материального объекта. Однако, несколько лет потребовалось, чтобы убедиться в неполноте сформулированного единства пространства и времени. И уж потом пришла мысль: если это единство доказывается присутствием материального объекта, то без этого объекта единства не может быть. Пришлось включить в это единство материю.

Как только стало ясно, что для реализации аксиомы Единства в математических моделях необходимо, чтобы эти модели фиксировали положение объекта в пространстве в любой момент времени, так сразу прояснилась причина вероятностной интерпретации результатов решения уравнения Шредингера. Это был кульминационный момент, который показал главное упущение ученых при математическом описании движения объектов. Далее сразу появилось желание проверить соответствие выявленной аксиоме уравнений Шредингера, Луи-де-Бройля и принципа неопределенности. Догадка причины неполноты этих уравнений сразу подтвердилась. На душе был праздник, но потом оказалось, что этот праздник никто не хочет праздновать вместе со мной, никто не понимал сущности предлагаемого. Мне оно представлялось предельно простым и невероятно важным, но другие не воспринимали эту простоту и, что особенно непонятно, ее важность.

С анализом по выявлению модели фотона читатель уже знаком. На пути этого анализа я не встретил ни одного серьезного противоречия, которое ставило бы под сомнение все существующие математические модели, описывающие поведение фотона, а также эксперименты, подтверждающие достоверность этих моделей.

Другое дело - поведение электрона. Здесь противоречий и весьма серьезных встретилось немало. Находясь в плену сложившихся представлений об орбитальном движении электрона, я все время втискивал его в это движение. Временами, особенно при анализе модели атома водорода, это мне удавалось. Модель и формулы, описывающие ее, находились, можно сказать, в симфоническом согласии.

Пустив постулированную модель электрона по орбитальной траектории вокруг ядра атома водорода, я сразу получил постулированное соотношение Нильса Бора и это меня обрадовало. Затем попытался получить уравнение Шредингера из кинематических уравнений орбитального движения электрона. Но сделать это оказалось не так просто. Ведь уравнение Шредингера работает за рамками аксиомы Единства пространства-материи-времени, а полученные мною кинематические уравнения орбитального движения центра масс электрона - в рамках этой аксиомы. А что, если вывести свои уравнения за рамки этой аксиомы и взять из них только ту часть, которая описывает колебания центра масс электрона при его круговом орбитальном движении? И ответ появился сразу. Да, из этой части легко выводится одномерное уравнение Шредингера и я этот вывод уже показал при анализе данного уравнения. Теперь желающий может описать орбитальное движение электрона атома водорода или с помощью моих уравнений, или с помощью уравнения Шредингера, которое оказалось частью моих уравнений. В первом случае исследователь получит информацию об орбитальном положении центра масс электрона в любой момент времени, с любой необходимой ему точностью. Во втором случае он получит плотность вероятности, с которой можно обнаружить этот центр масс (в сложившейся интерпретации - сам электрон) в той или иной области атома.

Таким образом, новый результат не разрушал и не отрицал сложившееся представление о поведении электрона в атоме, а лишь углублял представление об этом поведении - думалось мне.

Лишь после стало ясно, что эта строгая логическая связь между старым и новым описанием поведения электрона в атоме не решала всех проблем этого поведения, вытекающих из анализа спектров электронов разных атомов.

Интересным оказался результат, описывающий поведение электрона в атоме водорода с помощью корпускулярных соотношений. Вывод постулированных соотношений Нильса Бора радовал, конечно, так как углубленный анализ показал, что кинетическая энергия орбитального движения электрона строго равна его потенциальной энергии. Из этого следовало, что если потенциальную энергию признать отрицательной, как это и сделали физики задолго до моего прихода к этому этапу анализа поведения электрона и учесть, что кинетическая энергия по своей природе не может быть отрицательной, то тогда суммарная орбитальная энергия электрона оказывается равной нулю. Это уже серьезное противоречие. С одной стороны нулевая орбитальная энергия электрона проясняет вечность его движения, а с другой - получалось, что при орбитальном движении электрон не имеет никакой энергии. С этим согласиться невозможно при сложившихся представлениях о его поведении в атоме.

Изящными выглядели волновые уравнения, описывающие радиальную и трансверсальную скорости движения центра масс электрона и соответствующих им ускорений. Но это не удовлетворяло меня в связи с серьезным противоречием в определении орбитальной энергии электрона, и я не знал, как устранить это неудовлетворение, где выход из этого тупика? Этот вопрос тревожил меня несколько лет. Ответ на него, да и то не полный, я получил при анализе спектра первого электрона атома гелия. Когда перешел к анализу движения этого электрона, то вся симфония орбитального движения электрона в атоме гелия рухнула. Первый (с меньшей энергией ионизации) электрон отказывался совершать орбитальное движение.

После завершения анализа поведения электрона в атоме водорода, я честно сказать, боялся переходить к расчету спектров, так как считал эту область исследований невероятно сложной, недоступной для меня. Однако, когда просмотрел присланную мне из Новочеркасска книгу Ю. П. Ковалева "Теория строения вещества и Вселенной", где приводился расчет спектра атома водорода, понял, что смогу пройти и эту часть пути.

Для меня важнее было увидеть, меняет ли электрон свои геометрические размеры и кинематические показатели при орбитальных переходах. Корпускулярные соотношения быстро показали мне, как идет это изменение. Из них неотвратимо следовало, что при удалении электрона от ядра атома, его радиус увеличивается пропорционально номеру орбиты, а орбитальный радиус центра масс пропорционален квадрату номера орбиты. Все эти изменения следовали из меняющейся орбитальной энергии электрона. Картина получалась чрезвычайно красивой и, как мне казалось, абсолютно непротиворечивой и неподвластной изменению. На нескольких конференциях и семинарах я рассказывал об изменении параметров электрона при его орбитальных переходах по этой картинке. Опубликовал ее в нескольких статьях и книгах. Она казалась мне неотвратимой. Однако, беспокоило то, что выявленный метод расчета спектра электрона атома водорода и водородоподобных атомов, минуя уравнение Шредингера, оказался бессильным при расчете энергетического спектра первого электрона атома гелия.

Более года ушло на расшифровку этого спектра. Выписанный ряд экспериментально полученных энергий, соответствующих стационарным орбитам этого электрона, никак не получался расчетным путем. Стало ясно, без наглядной модели изменения орбитальных энергий электрона и энергий, поглощаемых при этом фотонов, решить задачу очень трудно, может быть и невозможно такому тугодуму как я.

Строить такую схематическую модель начал для атома водорода, там мне казалось все прозрачным и предельно ясным. Провел слева страницы вертикальную линию и решил, что она будет соответствовать положению электрона на первой орбите, где его энергия равна энергии ионизации атома, то есть 13,6 эВ. Далее, электрон поглощает фотон с энергией 10,2 эВ и переходит на вторую орбиту, где его энергия становится равной 3,4 эВ. Провел вторую вертикальную линию, соответствующую этой энергии. Стало ясно, что интервал между вертикальными линиями соответствует изменению орбитальной энергии электрона и энергиям поглощаемых фотонов. Если электрон стартует со второй орбиты, то максимальная энергия фотона, который он может поглотить, будет равна 13,6 - 10,2 = 3,4 эВ. Эта энергия соответствует положению электрона на второй орбите. Так сформировались условия, которые вынуждали меня дать новые определения энергиям электрона и фотона, ибо существовавшие до того определения этих энергий затрудняли описание указанной схемы их изменения. Так я и сделал. Энергии, принадлежащие электрону на разных орбитах, я назвал энергиями связи электрона с ядром, так как при поглощении фотона с такой энергией электрон эту связь утрачивал и становился свободным. Стало ясно, что если электрон, находясь на первой орбите, поглощает фотон с энергией 13,6 эВ, то он потеряет связь с ядром и атом водорода станет ионом. Поэтому энергия 13,6 эВ кроме названия энергии ионизации, получила еще название энергии связи электрона с ядром, соответствующей первой его орбите.

Получившаяся в результате этого схема позволяла наглядно видеть, где энергия электрона, а где энергия поглощаемого фотона. Такая схема значительно облегчила формирование представлений об изменении этих энергий при орбитальных переходах электрона. Без этой схемы невозможно было четко представить, какая энергия чему соответствует при разных положениях электрона в атоме.

Без всяких затруднений посчитал по этой схеме спектры целого ряда водородоподобных атомов, то есть атомов разных элементов с одним электроном. Результат убедительно показал ошибочность целого ряда принципов поведения электрона в атоме, за разработку которых в свое время были получены Нобелевские премии.

В частности, считалось, что невозможно установить, какому электрону принадлежит энергия той или иной спектральной линии у многоэлектронных атомов. Поэтому справочники по спектроскопии указывали номера энергий ионизации, которые соответствовали числу электронов в атоме, но ничего не говорилось какому по счету электрону принадлежат эти энергии. Я же связал величины этих энергий с номерами электронов в атомах. Первые номера присвоил электронам с наименьшей энергией ионизации.

Руководствуясь принципом строгой последовательности, я не мог двигаться дальше, не расшифровав спектр первого электрона атома гелия. Многократные попытки получить расчетным путем экспериментальный ряд энергий этого электрона с помощью разработанной мною схемы не давали нужного результата. Интуиция подсказывала, что этого не должно быть, схема должна работать и здесь, но она не работала. Оставалась одна возможность: скрупулезно проанализировать сам ряд энергий, соответствующих стационарным орбитам этого электрона.

Присмотревшись, заметил, что начало ряда энергий не давало четкой закономерности их изменения, а по мере уменьшения этих энергий такая закономерность явно проявлялась. А что если в этом ряду не одна, а две независимые друг от друга последовательности, которые соответствуют не одному, а разным положениям электрона в атоме? Как их разделить?

Исключил две энергии, которые явно нарушали стройный ряд, и думаю: разница между энергией ионизации этого электрона и первой энергией в полученном ряду должна, в соответствии с принципом Паули, соответствовать энергии связи этого электрона с ядром в момент пребывания его на второй орбите, так как принцип Паули запрещает пребывание двух электронов на первой орбите.

Хорошо, думаю, пусть это так, второй электрон не бывает на первой орбите, но ведь энергия, пусть она и фиктивная, должна соответствовать этой орбите? Умножил полученную разность на квадрат главного квантового числа, соответствующего второй орбите, то есть на 4 и получил число 13,47 эВ. Оно было близко к энергии связи с ядром электрона атома водорода в момент пребывания его на первой орбите.

Подставил полученное число в формулу для расчета спектра атома водорода и сразу получил почти весь (за исключением двух значений) ряд экспериментальных значений энергий. Все с невообразимой синхронностью вписалось в разработанную мною схему для расчета спектров. Да, это был праздничный момент. Уравнение Шредингера такую задачу решить не смогло. Его оставили в покое и для расчета спектров не водородоподобных атомов разработали приближённые методы, которые давали нужный результат, но картину поведения электрона в атоме покрывали густым туманом. А тут, тут начали появляться уже кое-какие контуры взаимодействия первого электрона атома гелия с его ядром.

Однако на рассеивание тумана ушло еще несколько лет. Все оказалось значительно сложнее, чем виделось вначале. Многочисленные попытки согласовать спектральные линии первого электрона атома гелия с орбитальным его движением потерпели полную неудачу. Наступило уже отчаяние. Но тут электронная почта принесла рецензию на статью: "Модель фотона", которую редактор журнала "Галилеевская электродинамика" готовил к печати. Рецензия была краткой и сразу указывала на противоречие с существующими представлениями. Рецензент писал, что у предполагаемой модели фотона спин направлен перпендикулярно его движению. Это противоречит хорошо известному продольному направлению спина фотона и, как писал рецензент, спектроскописты сразу это заметят. Сложность объяснения этого противоречия, писал рецензент, ложится на плечи автора.

Петр Бекман просил меня как можно быстрее устранить это противоречие, иначе он не сможет опубликовать статью.

Это была кульминация в моем поиске. Как не высказать глубочайшую благодарность рецензенту за это критическое замечание! Тут как раз уместно сказать о роли интуиции в поиске. Интуиция - это процесс догадки о существовании неизвестной до этого сущности.

Работает интуиция только при условии, если для разгадки этой сущности накопилось в голове достаточно информации. Тогда наш мозг автоматически устанавливает связи между предметами и явлениями, которые ранее не были замечены. Возникает, как говорят, догадка, изумившись которой, как пишут историки науки, Архимед, не выдержав, громко закричал: "ЭВРИКА!" (Догадался).

Да в голове к этому времени было вполне достаточно информации, чтобы понять суть замечания рецензента и сразу найти ответ ему. Так как энергии и фотона, и электрона в атоме определяются по одной и той же формуле: произведение постоянной Планка на частоту, то постоянная Планка и есть спин и фотона, и электрона, и поскольку она - величина векторная, то энергии и фотона, и электрона при его орбитальных переходах должны складываться и вычитаться по правилам векторной алгебры. Это автоматически следовало из методики расчета спектров атомов, но я не обращал на это внимания. Поэтому выражаю искреннюю признательность неизвестному мне рецензенту за исключительно ценное для меня его критическое замечание.⁴

Написал я об этом П. Бекману. Было это в мае, а в августе его уже не стало. Не успел Петр Рудольфович Бекман рассказать читателям своего журнала о моем открытии.

В завещательной статье редактора журнала он отразил главный результат своих усилий, указав, что из опубликованных статей в его журнале следует, что теория относительности Эйнштейна умерла, но на похороны ее уйдет еще много времени.

Я получил обратно из Колорадо обширную свою записку с ответом на фундаментальное замечание рецензента. Журнал перешел в ведение другого, молодого редактора и последующие два года ушли на то, чтобы убедить его, что постоянная Планка - вектор. Отрицал он это, ссылаясь на аналогии и не хотел признавать тот факт, что векторные свойства постоянной Планка следуют из ее размерности и не зависят от нашего мнения. И даже тогда, когда я отослал ему свою книгу: "ON THE WAY TO THE PHYSICS OF THE XXI CENTURY", где этот вопрос рассмотрен детально, он в электронном письме ответил мне, что обоснование векторных свойств постоянной Планка представлено очень слабо, в лучшем случае.

Утешало то, что, прочитав первые главы моей книги, он сразу понял сущность заблуждений, связанных с теориями относительности А. Эйнштейна и наглядно об этом написал в редакторском вступлении третьего номера своего журнала за 1995 г.

Вместо того, чтобы рассматривать искривление траектории движения фотона под действием внешних сил, физики разработали неевклидовы геометрии с искривленными координатами и подставляли в формулы этих геометрий скорость прямолинейного движения фотона. И Howard Hayden прекрасно проиллюстрировал это простыми рисунками.

Однако по отношению уравнения Шредингера он высказался ошибочно, полагая, что недостатки этого уравнения связаны с тем, что оно составлено в сферических (по его мнению криволинейных) координатах. Сразу было видно: он не понимает, что сферические координаты работают в Евклидовой геометрии. Недостаток же уравнения Шредингера следует из отсутствия связи этого уравнения с аксиомой Единства пространства - материи - времени. Оставалось сожалеть, что сущность этой аксиомы он не понимал.

Я с надеждой ждал следующего номера журнала, полагая, что он удовлетворит мою просьбу и сообщит читателям своего журнала о выходе моей книги на английском языке. Но этого не случилось. В своей редакторской вступительной статье он вновь привел идеи из моей книги, касающиеся учета скорости вращения Земли относительно своей оси при анализе результатов опыта Майкельсона - Морли, Саньяка и других.

Однако и здесь чувствовалось, что он не понимает сущность этой проблемы. В пятом номере также отсутствовала информация о моей книге. Но некоторые статьи были посвящены тому, что более подробно уже рассмотрено в моей книге и получены те же выводы.

До этого момента я читал описание опыта Саньяка в этом журнале, но до конца не понял его интерпретацию. Потом, после издания своей книги прочитал об этом опыте в одной из брошюр на русском языке и впервые узнал, что результат этого эксперимента противоположен результату опыта Майкельсона - Морли и полностью противоречит Специальной Теории Относительности. Стало ясно, почему об опыте Саньяка я нигде раньше не читал в академических и других книгах, изданных в Советском Союзе. Окупированная сторонниками Эйнштейна, Академия Наук строго выполняла указание по умалчиванию всего, что противоречило Эйнштейновской теории относительности.

Результат опыта Саньяка поразил меня тем, что он полностью соответствовал моему описанию поведения фотона. Из него также следовало, что скорость света постоянна в поле гравитации, так же как и в космическом пространстве. Жаль, что я не знал об этом раньше. Описал бы это в деталях в своей книге и издатель журнала Howard Hayden был бы весьма доволен, так как идея постоянства скорости света в поле гравитации принадлежит ему вместе с П. Бекманом. Об их возможной правоте я несколько раз указал в своей книге, а знай результат опыта Саньяка в деталях, показал бы, что эта правота убедительно подтверждена экспериментом.

Дело в том, что Саньяк поставил эксперимент, в котором, приборы были установлены на вращающемся столе, а Майкельсон и Морли использовали в качестве такого стола вращающуюся Землю. В их экспериментах приборы не изменяли своего положения относительно поля силы тяжести Земли, поэтому и не было каких-либо изменений в показаниях этих приборов.

Другое дело опыт Саньяка. В его опыте приборы вращались вместе с вращающимся столом, то есть приборы меняли свое положение относительно поля силы тяжести и при постоянстве скорости света в этом поле показывали смещение интерференционной полосы. Другого результата здесь и ожидать нельзя.

Но Hayden не улавливал этой сущности и поэтому в своей статье не мог твердо сказать, что в этом случае влияет на результат эксперимента. Орбитальная скорость движения Земли вокруг Солнца или скорость точки ее поверхности, где установлен прибор, соответствующая скорости вращения Земли относительно своей оси?

Думалось, может быть сообщить ему об этих неточностях, но я стал бояться электронных писем. Критическое письмо относительно его непонимания векторных свойств постоянной Планка, посланных электронной почтой, резко охладило нашу переписку.

Вторая причина была не менее веской. Электронную почту значительно проще контролировать, чем обычную. Без всякого труда можно изменять содержание электронного письма, вычеркивая из него неудобные кому-то мысли и вставляя любые другие, в том числе с оскорбительными оттенками, которые, конечно же, будут влиять на ожидавшуюся публикацию о моей книге в этом журнале. Я просил редактора опубликовать это в любой форме, в том числе и под рубрикой диссидентских новостей. Конечно, лучше всего было бы поместить рецензию, но в полученных мною 4 и 5 номерах журнала "Галилеевская электродинамика" не было ни того, ни другого. Не было никаких сообщений и никакой критики моей книги и в последующих номерах этого журнала.

Пора описать еще один фундаментальный момент в анализе. Одно и то же элементарное математическое соотношение довело меня до расчета спектров всех электронов атома Бора и я решил на этом остановиться, полагая, что выявленная закономерность будет работать и дальше.

Следствия, которые следовали из этих расчетов, казались мне страшноватыми. Они рушили многие представления о поведении электрона в атоме, в том числе и мои многочисленные попытки объяснить это поведение в рамках орбитального движения электрона.

Из расчетов спектров следовало однозначно, что такое движение электрон не совершает в атоме, там он вращается только относительно своей оси вращения. В уравнении расчета спектров полностью отсутствует энергия орбитального движения электрона и это меня шокировало. Все мои усилия по описанию орбитального движения электрона рухнули.

Расчет показывал, что в момент пребывания электрона атома водорода на первой орбите его радиус был больше радиуса орбиты. Это значило, что ядро находилось внутри электрона. Но я еще долго противился этому результату, пока результаты расчетов спектров других элементов не сломили мое сопротивление.

Если ядро атома внутри первого электрона, то, как должен взаимодействовать с ядром второй электрон, если он вращается только относительно своей оси? Ответ один - осью вращения. Многочисленные попытки найти другую схему взаимодействия вторых и последующих электронов с ядром атома не дали никакого результата.

Работал еще один вариант схемы только для первого электрона - вариант гиповращательного движения, но он вызывал у меня большие сомнения. За неимением другого оставил пока его.

Как - то после доклада результатов по спектроскопии доктору физматнаук Герману Васильевичу Дубровскому из ЛГУ заехал в МГУ и встретился с профессором кафедры теоретической физики Борисовым Анатолием Викторовичем. Подарил ему свою книгу. На другой день он сказал, что сейчас сессия, и организовать семинар для заслушивания моего доклада почти невозможно, но свой вопрос он может задать и сейчас. «Имейте в виду, в современной физике теория и эксперимент находятся в полном согласии при отсутствии какой-либо модели фотона. Вы же предлагаете модель фотона и сразу нарушаете установившуюся гармонию между теорией и экспериментом. Ваши результаты по расчету спектров интересны, но существует еще один эксперимент, где участвуют фотон и электрон. Это эксперимент Комптона. В нем согласие между теорией и экспериментом подтверждается совпадением восьмых цифр после запятой. Впишутся ли в эту точность модели ваших фотонов и электронов, и как вы это докажите?»

«К сожалению, - ответил я, - у меня еще не дошла очередь до анализа эффекта Комптона на основе данных, которыми я располагаю».

«Ну что ж, без результатов такого анализа, сразу скажу Вам, семинар будет не интересным и не в вашу пользу».

Серьезное замечание. Вернулся с командировки и сразу приступил к анализу эксперимента Комптона. Помню, меня поразило обилие не подкрепленных никакими доводами результатов интерпретации этого эксперимента.

Эффект обнаруживается только при участии рентгеновских фотонов. Фотоны других частот этого эффекта не дают. Почему? Это, пожалуй, самый главный вопрос, но интерпретаторы легко обошли его, отметив, что рентгеновские фотоны взаимодействуют со свободными электронами в кристалле, а ультрафиолетовые, например, - с атомом в целом, поэтому и не дают ожидаемого эффекта.

Ответ оказался проще. Наличие моделей фотона и электрона позволило мне вычислить их геометрические размеры. И сразу стала ясна причина взаимодействия рентгеновских фотонов с поверхностными электронами атомов. Дело в том что, они имеют примерно одинаковые геометрические размеры. А если взять, например, ультрафиолетовый фотон, то его размер значительно больше размера электрона. Это главная причина отсутствия механического взаимодействия между таким фотоном и электроном. Что же касается, электромагнитного взаимодействия между ними, то выявленный мною закон формирования спектров атомов и ионов допускал такое взаимодействие только при кратном отношении частоты фотона к частоте электрона. Причем эта кратность соответствовала закону обратных квадратов, то есть тому же закону, по которому определяются гравитационное и электромагнитное (Кулоновское) взаимодействия.

Конечно, главное в эффекте Комптона - это формула для расчета этого эффекта. Для довольно сложного вывода этой формулы физики привлекают идеи теории относительности Эйнштейна. Но оказалось, что если рассмотреть взаимодействие вращающегося фотона с вращающимся электроном, то формулу Комптона можно получить сразу, без релятивистских поправок. При этом появилась новая интерпретация многих деталей этого эксперимента и ответы на многие вопросы, которые до сих пор оставались безответными. Так был получен ответ на замечание физика из Московского государственного университета. Полученный результат я опубликовал на английском языке и одну брошюру отослал моему оппоненту в Москву.

Возникает вопрос: на чем базирует автор описываемого поиска уверенность в своей правоте? Конечно, на экспериментальном подтверждении результатов своих теоретических исследований. Спектроскопия содержит сотни тысяч экспериментально полученных спектральных линий. И если появилась теория, которая аналитическим путем рассчитывает эти спектры, то этого достаточно, чтобы быть уверенным в правильности избранного направления.

Конечно, из результатов исследований последовала лавина новых следствий, которые дают ответы на многие безответные вопросы в современной теоретической физике. Причем эти ответы затрагивают практически весь спектр явлений от микромира до галактик. Более 100 таких следствий я привел в последнем издании своей книги "ON THE WAY TO THE PHYSICS OF THE XXI CENTURY". Список ответов можно продолжить, но впереди более интересные задачи: поведение валентного электрона и построение моделей молекул. Модели атомов первых химических элементов уже опубликованы.

Вспоминаю начало 90-х годов, обилие научных конференций, в том числе и в родном Краснодаре. На одну из таких конференций приехал один из моих приятных знакомых еврей по национальности⁵. Поскольку основным критерием моего общения является не национальность, а человеческие качества, которыми мой знакомый, несомненно, обладал, то у нас сформировались теплые отношения. Он делился результатами своего, как он говорил, тайного поиска. Он собирал информацию об Альберте Эйнштейне. Не хвалебную, а всю подряд. И собрал обилие фактов о его научной некомпетентности. Рукопись своей книги он собирался издать под псевдонимом "Гельфер". Столь доверительные отношения сформировали у меня желание, дать ему первому прочитать рукопись моей книги об истории моего научного поиска. В одном из писем он потом писал мне: "Когда будете заканчивать эту книгу, приведите, пожалуйста, мое мнение. Если бы Вы были еврей, вы давно были бы Нобелевским лауреатом".

Лестный отзыв, но не для меня. Не люблю я никаких титулов. Это все - бутафории по сравнению с величием Природы и ее законов, которые мы пытаемся познать в тот миг жизни Вселенной, который она дарит её нам. Для ученого самой большой наградой служат не титулы, а трепетное ощущение величия Тайн Природы в момент их познания и сознание того, что ты познаешь эти тайны первым. Ради этого стоило родиться и пожить в этом сказочном мире.