7.9. Тайные деяния сатанистов

Мы уже отмечали, что в книге "Беседы о космосе и гипотезах" (М. 1968, с. 198) В. А. Бронштейн с радостью сообщал, что только за 1966 г. отделение общей и прикладной физики АН СССР помогло медикам выявить 24 параноика. Случилось так, что судьба свела меня с одним из «них».

Шли восьмидесятые годы. Генеральным секретарём ЦК КПСС был избран Ю. В. Андропов. Его служба усилила борьбу с инакомыслием, в том числе и научным. В то время я был членом партийного комитета института и заведующим кафедрой Теоретической механики. Результаты своих исследований публиковал в научных трудах института, и краснодарская научная элита в общем-то знала о моих увлечениях.

Однажды передают мне записку от неизвестного мне Нелепина Евгения Апполоновича. Он писал, что знаком с некоторыми из моих научных трудов и поддерживает их нестандартные результаты, которые формируют у него надежду на освобождение из психбольницы, куда его посадили за анализ теорий относительности Эйнштейна. Далее он просил помочь ему выйти на свободу.

Несколько дней я ходил в шоковом состоянии. Создавалось впечатление, что мне готовили такую же участь за резкую критику теорий Эйнштейна. Что делать? Согласно партийной дисциплине член парткома обязан понимать, что зря в психбольницы не сажают, и поэтому я не имею партийного права интересоваться этим случаем. Если посадили, значит, разобрались, и никто не расскажет мне о мотивах такого заключения, кроме самого заключенного. Опыт работы в парткоме подсказывал, что за посещением такого больного в психбольнице последует требование отчитаться: зачем пошёл туда?

Сознание постепенно поставило необходимость посещения больного выше возможных последствий. Шёл сентябрь, стояли теплые солнечные дни. Купил самый большой арбуз и поехал на автобусе на окраину города в психбольницу.

В приемной попросил встречи с больным Нелепиным Е.А. Дежурная сестра или врач, посмотрела на меня подозрительно и спросила о причине посещения. Я сказал, что получил от него записку, в которой он просит посетить его для обсуждения общих научных вопросов.

Списав с моего паспорта какие-то данные, она вернула его мне и удалилась. Примерно через полчаса вышла и сообщила, что мне разрешено посещение.

Проходя через какую-то комнату, я заметил, как женщина стоит у стола, а молодой человек ест принесённые ею продукты и грубо бранит её за что-то. Брань была такая неестественная, что не было сомнения в ненормальной психике бранящего, как потом узнал, свою родную мать.

Вывели меня в сад психбольницы и подвели к молодому человеку, сидящему на скамье. Это был Нелепин Евгений Апполонович.

- Здравствуйте, Филипп Михайлович, - обратился он ко мне. Так началась наша беседа.

Здесь же по алее ходили другие больные. Некоторые из них читали стихи, устремив взгляды ввысь, один, в коротких плавках, поднимал руки вверх и торжественно произносил:

- Я - Наполеон и Вы все должны подчиняться мне.

Однако, кроме этих слов никаких действий не следовало. Болезнь была явной.

Из беседы с Евгением Апполоновичем выяснилось, что его посадили сюда за критику теорий относительности Эйнштейна.

- Но это явная ошибка – уверял меня Евгений Апполонович.

- Все как раз наоборот, я развиваю теорию относительности Эйнштейна, а они не понимают этого и держат меня здесь.

Объяснив мне суть его анализа теорий относительности Эйнштейна, он показал руки. Кожа на пальцах шелушилась.

- Зачем они силой делают мне какие-то уколы и заставляют пить какие-то таблетки? Видите результат, кожа на теле шелушится. Помогите мне выбраться отсюда.

Долго мы беседовали, и я пообещал помочь ему.

Секретарь парткома института жил в нашем доме. Ежедневно, утром за ним приезжала персональная машина. Иногда он брал и меня с собой. На этот раз я вышел из дома пораньше, дождался секретаря и попросился проехать с ним в институт. Он любезно согласился. Чтобы не вовлекать в эту историю шофера, я попросился в кабинет и рассказал ему о своём походе в психбольницу, объяснил суть дела и попросил помочь освободить Нелепина Е.А.

Евгений Иванович Чайкин – секретарь парткома института - относился ко мне доброжелательно, поэтому сказал сразу:

- Дело это не простое, но я постараюсь выяснить возможности у секретаря райкома партии района, в котором расположена психбольница.

Долго тянулись месяцы обещаний. Настала весна, поменялся генсек и Евгения Апполоновича выпустили. Я так и не понял, что послужило причиной этого освобождения: моя просьба или приход Горбачева к власти.

Прихожу как-то на работу, звонит телефон, слышу голос Евгения Апполоновича. Он просит разрешения посетить меня и поблагодарить. Я был безмерно рад встрече, хотя и понимал, что, развивая теорию относительности А. Эйнштейна, он ещё сильнее запутывает научную проблему относительности.

Евгений Апполонович сообщил мне, что хотел бы устроится на работу садовником, но ректор университета, где он учился, ещё не принял такого решения. Далее он сообщил, что дома не ночует, так как опасается прихода следователя КГБ и нового ареста.

Он часто приходил в дом ученых и принимал участие в различных научных семинарах.

Шло время, и вдруг я узнаю, что Евгения Апполоновича похоронили, отказало сердце. Стало ясно, что это следствие издевательских действий над ним в психбольнице.

Думаю, что читатель согласится с тем, что описанные деяния нельзя назвать иначе, как сатанинские.

Перестройка, осуществляемая шизофреническими методами гения политической бездарности, бушевала, открыв шлюзы во власть всем великим шизофреникам, которые должны были не руководить столь сложным процессом, а занять освободившиеся места в психбольницах.

Конечно, освобождение невиновного из психбольницы - благородное решение, но оно тонет в следствиях последующих решений, которые отправили на тот свет десятки тысяч невинных людей и сделали большую часть населения нищей. Поэтому, с научной точки зрения, такие решения – следствие шизофренических знаний их авторов о тех процессах, развитием которых они намеревались управлять. Я пишу эти слова с полной уверенностью в том, что будущие поколения именно так оценят деяния правителей России в её переходный период.

Впоследствии, на научной конференции в Санкт-Петербурге, подходит ко мне незнакомый человек и представляется:

- Я старший брат Евгения Апполоновича Нелепина. Он много рассказывал мне о Вас, поэтому я обязан подарить Вам его книгу «Теория движения», которая была издана в 1992г. Ленинградским отделением Академии Наук РСФСР. Книга признана одной из лучших по развитию идей относительности А. Эйнштейна.

Он взял ручку и написал: «Глубокоуважаемому Филиппу Михайловичу Канарёву на добрую память». Расписался и поставил дату 26.05.1994.