§ 3. Единство и многообразие мира «Глобальная деревня»

Мир един. Все народы живут вместе. Можно считать, что на земле сложилась единая хозяйственная система, все страны тор-

гуют друг с другом. Постепенно в сознании людей укрепляется мысль, что каждый человек должен обладать всеми правами и свободами без какого бы то ни было различия — независимо от расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических и иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения.

Когда в мире происходит какое-нибудь предельно важное событие, будь то встреча политических лидеров или игра на мировое первенство по футболу, миллионы людей одновременно устремляют свои взоры к экранам телевизоров. В один и тот же миг одно то же событие видят миллиарды людей. По этому случаю канадский философ и социолог Маршалл Мак-люн (1911 —1980) ввел даже специальный термин «глобальная деревня». Так он назвал ситуацию, когда электронные средства массовой коммуникации сокращают расстояния между людьми, устраняют их взаимоизолированность, т.е. людям возвращается первородное самоощущение жителей одной деревни.

Однако многие философы понимают единство мира упро­щенно. Они толкуют о том, что мир неуклонно движется некой всюду одинаковой жизни. Еще немного — и мир станет более целостным, потому что все страны воспримут ценности европейской культуры, демократии, рыночной экономики. Разу­меется, в такой мысли есть некоторый резон. Действительно, многие страны, издавна отличавшиеся своеобразием, уникальной культурой (например, Япония), стали перенимать некоторые правила, принятые в западных странах.

Но эти философы явно преувеличивают реальную, историчес­кую значимость названных явлений. На чем они основывают свой вывод? Во-первых, они считают, что в настоящее время унификация мира на экономической основе Запада уже более или менее завершена. Это, по их мнению, приведет и к поли­тическому однообразию. Во-вторых, исследователи данного толка путают унификацию с единством. Единство далеко не всегда предполагает однообразие.

Западное общество, таким образом, провозглашается цивили­зацией уникальной, единой и неделимой. На самом деле всеоб­щего сглаживания национальных и культурных особенностей в мире нет. Мир един, он в то же врелля и предельно разнообра­зен. В нем существуют десятки цивилизаций — западноевропей­скал, североамериканская, китайская, индийская, латиноамери­канская, российская, арабская и другие.

Конфликт цивилизагщй

Все цивилизации неповторимы, Можно ли сегодня говорить об их слиянии? Едва ли. Наоборот, многие современные философы убеждены в том, что в XXI в. начнется весьма резкое противо­стояние этих цивилизаций. Во всем мире сейчас обсуждается интересная гипотеза профессора Гарвардского университета США Самуэля Хантингтона (р. 1928) о том, что современная мировая политика вступает в новую фазу. По его мнению, в нарождающемся мире источником конфликтов будут уже не идеология или экономика, а культура.

Как он обосновывает свою концепцию? Во-первых, различия между цивилизациями очевидны. И они весьма существенны. Цивилизации не схожи ни своей историей, ни языком, ни куль­турой, ни традициями. Но самое главное, как считает Хантинг­тон, они различаются религиями. Люди разных цивилизаций по-разному оценивают отношения между Богом и человеком, индивидом и группой, гражданином и государством, родителями и детьми, мужем и женой. Они имеют разные представления о соотношении прав и обязанностей, свободы и принуждения, равенства и иерархии. Наконец, цивилизационные различия более фундаментальны, чем различия между политическими идеологиями и политическими режимами.

Во-вторых, мир становится более тесным. Усиливается вза­имодействие между народами разных цивилизагщй. Но это ведет не только к формированию глобального сознания, но и к противоположной тенденции — к осознанию различий между гщвилизациями.

В-третьих, процессы экономической модернизации и соци­альных изменений размывают традиционное отождествление людей с местом жительства. Люди все меньше связывают себя с конкретным государством, где они живут. Скажем, китайцы могут жить в США, а могут вернуться на родину или уехать в любую другую страну, но они везде все равно ощущают себя китайцами — мир для них един.

В-четвертых, Запад находится на вершине своего могущества. США диктуют свою волю многим народам, ибо это сегодня богатая и сильная держава. Однако такая ситуация естественно порождает обратную реакцию. Многие незападные цивилизации, устремившиеся было за Западом, возвращаются к собственным корням. Все чаще можно слышать о «возвращении Японии в Азию», о процессе «индуизации Индии», о «реисламизации» Вос­тока. Сегодня Запад все интенсивнее общается с незападными странами, у которых достаточно стремления, воли и ресурсов, чтобы придать миру незападный облик.

В-пятых, культурные особенности и различия менее подвер­жены изменениям, чем экономические и политические, вследст­вие чего их сложнее разрешить или свести к компромиссу.

Таким образом, конфликт цивилизаций, по мнению Хантинг­тона, разворачивается на двух уровнях. На микроуровне группы, обитающие вдоль линий разлома между цивилизациями, ведут борьбу, зачастую кровопролитную, за зеллли и власть друг над другом. На макроуровне страны, относящиеся к разным цивили­зациям, соперничают за влияние в военной и экономической сферах, борются за контроль над международными организация­ми и третьими странами, стремясь утвердить собственные эко­номические, политические, идеологические, религиозные и иные нормы и ценности.

Хантингтон, естественно, не утверждает, что цивилизацион-ная идентичность (т.е. причисление себя к определенной циви­лизации, или, иначе говоря, самоосознание) заменит все другие форллы идентичности, что нации-государства исчезнут, каждая цивилизация станет политически единой и целостной, а кон­фликты и борьба между различными социальными группами внутри цивилизаций прекратятся. Слагаемые его гипотезы тако­вы: 1) противоречия между гщвилизагщями важны и реальны; 2) цивилизационное самосознание возрастает, 3) конфликт между цивилизациями придет на смену идеологическим и дру­гим формам конфликтов в качестве преобладающей формы глобального конфликта] 4) международные отногиения, истори­чески являющиеся игрой в рамках западной цивилизации, будут все болыие отходить от европейской модели.

Итак, многие современные философы убеждены, что в XXI в. начнется весьма резкое противостояние цивилизаций. Впрочем, мир и не должен быть унифицированным.

Культура динамична. Ее развитие обусловлено внутренними коллизиями. В культуре одновременно соседствуют разные тенден­ции, разные ценностные ориентации. Их противостояние и при­дает культуре внутреннюю напряженность, динамику. Универ­сальный опыт культуры позволяет многим ее феноменам не исче­зать, не растворяться, а вновь и вновь воскрешаться в ходе ее развития.

Мир не должен быть унифицированным. Нет ничего страш­ного в предположении, что в следующем столетии останутся некие оазисы, а может быть и целые культуры, которые не войдут в общее русло (как предполагается, западного, европей­ского) развития. Это лишь означает, что мир может оказаться более «мозаичным», чем мы можем представить себе сегодня. Вопрос заключается в том, не утратит ли он в этой «мозаичнос-ти» своего единства, своей целостности.