Либеральная буржуазия нидерландов и новый подход к эксплуатации колонии (30-60-е гг. XIX в.). Кризис «системы принудительных культур». Народные выступления

Система принудительных культур демонстрировала свою эффективность и прибыльность в течение первых 10—15 лет ее применения. Благодаря ей Нидерланды смогли с лихвой возместить ущерб от войн как в Европе (с Бельгией), так и в колониях, упрочить свое экономи­ческое положение. Это послужило основой для возникновения и роста в метрополии партии либералов, которая отражала интересы молодой промышленной буржуазии, рвущейся к «колониальному пирогу». Ли­бералы считали устаревшими государственно-крепостнические методы эксплуатации колонии, сводившиеся к выкачке ценного сырья. Они предлагали вывозить в Индонезию «избыточный» частный капитал и эксплуатировать «туземный труд», который, казалось им, должен быть доступным и дешевым. Активизировав внутренний товарооборот, пола­гали они, можно будет использовать колонию как рынок сбыта товаров метрополии. За колониальным государством они сохраняли лишь коор­динирующие, регулирующие и военно-полицейские функции.

Вместе с тем и консерваторы, и либералы рассматривали Индоне­зию как прибыльное голландское предприятие и расходились лишь в вопросе, каким путем можно достичь максимальной выгоды. Первую победу в парламенте либералы одержали в 1839 г., отказав правитель­ству в займе за счет колонии. Министру колоний фан ден Босу, «отцу СПК», пришлось уйти в отставку. В 1848 г. на гребне революции в Европе либералы настояли на введении новой конституции, лишившей короля монопольного контроля над колониями. В ее развитие в 1854 г. было впервые принято Положение об управлении Нидерландской Индией, согласно которому уже парламент, а не корона обретал право направлять деятельность колониальной администрации^.

К концу 40-х гг. в парламенте метрополии уже существовала постоянная либеральная оппозиция. Одним из ее лидеров был барон фан Хуфелл. Превознося методы частного предпринимательства, он связывал с их введением повышение благосостояния «туземного крестьянст­ва». Вместе с тем он даже не ставил вопроса об отмене таких прину­дительных культур, как сахарный тростник и кофе: столь прибыльными они были для Нидерландов. Звучали, однако, и более радикальные голоса. Так, министр колоний Уленбек предлагал разом отменить всю СПК и отказаться от системы присвоения батиг слот (активного сальдо). К тому же призывал в своем нашумевшем романе «Макс Хаве лаар, или Кофейные аукционы Нидерландского торгового общества»^ бывший ассистент-резидент Дауэс Деккер, уволенный колониальными властями. Хотя поначалу большинство либералов в стране отшатну­лось от «ультрарадикальных призывов», они способствовали свертыва­нию СПК. в дальнейшем.

Еще до 1854 г. под давлением либералов началось некоторое смягчение СПК: некоторые из культур обнаружили свою малоприбыльность. Площади под ними стали сокращаться. Строже стала соблю­даться статья закона об отведении под принудительные культуры не более 1/5 крестьянских земель. Был существенно сокращен базарный налог. Был принят закон об отмене рабства (вводимый, впрочем, толь­ко с 1860 г.); долговые рабы подлежали выкупу.

Новый министр колоний (1860—1863) фан де Пютте, в прошлом яванский плантатор, опираясь на Постановление 1856 г., принятое Уленбеком, начал поэтапную ликвидацию системы. Он отменил ряд утративших прибыльность принудительных культур (чай, табак, инди­го, перец, корицу, нопал). На сахарный тростник и кофе он, однако, даже не посягал. Высвободившиеся земли и целый ряд государственных предприятий он передал частному голландскому и китайскому капита­лу (100 кофейных плантаций, 150 предприятий по производству инди­го, сахара, табака и риса). Еще 150 частных плантаций функциониро­вали на княжеских землях Явы. Был отменен и «культурный процент». Показательно, что могущественная компания НХМ, к этому времени превратившаяся в крупнейший банк, постепенно переориентировалась на поддержку либералов. Однако для развития колонии по капита­листическому пути были необходимы не только свободные земли и го­сударственная поддержка, но и рынок свободной рабочей силы. Меж­ду тем к середине XIX в. непосредственный производитель был опутан сетью барщинных и общинных повинностей, переплетающихся друг с другом: керджа роди, керджа панчен, керджа деса. Только в 1849 г. государственная барщина (керджа роди) была отменена на ряде ра­бот, где нужна была более высокая эффективность. В 1852 г. прину­дительный труд был отменен на складах и при погрузочно-разгрузочных операциях в портах. В 1863 г. было объявлено, что только возде­лывание и культивация сахарного тростника могут оставаться объекта­ми принудительного труда^.

К 1853 г., как отмечал английский экономист Фёрниволл, либера­лизм «уже располагал большими батальонами». За спиной плантато­ров теперь стояла НХМ. Мощные банковские интересы поддерживали частное предпринимательство. «И консерваторы уже не поддерживали более «систему культур», а просто противились переменам». К 1870 г. частные контракторы уже производили подавляющую долю сахара Явы (более 73%), более трети кофе, 100% индиго, табака и чая. Государст­во же сосредоточило усилия на производстве кофе, перца и хинина. Товарный рис производила в основном яванская община, а также «Частные земли», 3/4 которых принадлежали европейцам и 1/4 (0,4 млн бау)—китайцам. Соотношение государственного и частного экспорта, составлявшее в 1856 г. примерно 65 : 35, в 1870 г. радикально изменилось — 42 : 58. Продолжался рост присваиваемой метрополией колониальной дани (батиг слот). С учетом прибылей от горнорудной промышленности он достигал в 1851 г. 15 млн гульденов; в 1852 — 1860 гг. — 24,5 млн в среднем ежегодно; в 1861 —1866 гг. — 32,5 млн.

Развитие еще до полной отмены СПК частного предприниматель­ства под эгидой либералов обусловило появление на Яве новых банков (помимо НХМ, финансировавшей в начале 60-х гг. множество планта­ций и около 20 сахарных заводов) — одного английского и трех гол­ландских. Активизировалась внешняя торговля, чему немало способ­ствовало снижение Батавией таможенных тарифов (1865). В 1868 г. был открыт Суэцкий канал. Голландский капитал ответил созданием двух пароходных компаний. Не бездействовали и англичане: в 1870 г. Индонезию посетило 111 их судов (в 1830 г. — только 44).

Ужесточение колониального гнета в связи с введением новых ме­тодов эксплуатации вызвало активизацию народных движений. Разру­шение Западом привычного социального уклада побуждало восставших призывать к восстановлению традиционных ценностей. Так, в 30-е гг. е Багелене, недавнем очаге восстания Дипонегоро, крестьяне Джаясена и Мае Пуджа, предсказывая скорое «возвращение» этого принца, подняли народ на борьбу с колонизаторами; это движение в конце 30-х гг. возглавил некий Сарип.

Мессианистские восстания вспыхнули в Клатэне (1865) и в Бантене в 1836—1839 гг.; в последнем — под лозунгом воссоздания княжест­ва Паджаджаран.

Движения против колонизаторов в Пасисире носили иной, скорее религиозно-исламский характер. В восстаниях Деманга Крамаджипуры в Пати (1839), Бауджаи в Семаранге (1841) и Хаджи Дженапа в Кудусе (1847) руководящая роль принадлежала представителям му­сульманского духовенства, противопоставлявшего себя индуизирован-ным аристократам — прияи.