Сунда в последней четверти XV - первой четверти хvi в.

Местные письменные источники нарративного характера, отчасти эпиграфика и ранние португальские сообщения, содержат некоторые сведения об экономической н политической жизни сундского королевства в то время, когда старая государственность клонилась к упадку, когда на Малаккском полуострове, Яве, Суматре и н некоторых районах Востчоной Индонезии уже приборели силу исламизированные государственные образования и объединения. Сунда, однако, до последней трети XVI в. сохраняла приверженность к традиционным, неисламизированным формам культуры, а в начале рассматриваемого периода ее хозяйство, особенно торговля и внешние связи, явно были на подъеме.

Сельское хозяйство Сунды по-прежнему базировалось на сравнительно экстенсивном суходольном (ладанговом) земледелии с подсекой (хума), а данные об использовании савахов (заливных рисовых полей) незначительны. Но ремесла и торговля (особенно внешняя) получили большое развитие; далеко зашел процесс разделения труда. В литера­туре этой эпохи перечисляются самые различные категории лиц неземледельческих занятий, профессиональные группы, различающиеся по месту и статусу в социальной системе. Ее низовой и самый массовый уровень составляли (кроме крестьян, обрабатывающих ладанги и савахи а также погонщиков скота, свиноводов и т. д.) кузнецы, ювелиры, медники; рыбаки, моряки и ловцы жемчуга; повара, подметальщики, художники, музыканты н танцовшики; сборщики портовых пошлин. Затем выделяются те, кто причастии к сферу управления к военного дела: мантри («министры») и служащие среднего звена, офицеры, солдаты и стражники. Наконец, это лица, близкие духовно-религиозной сфере, брахманы, пандиты, знатоки языков, сказители, гадатели, певцы.

Торгово-экономические связи внутри Сунды, значительная внешняя торговля развивались благодаря сети разветвленных сухопутных и речных трасс и волоков. Столичный район (Пакуан Паджаджаран) был хорошо связан с поселениями и торговыми пунктами в северо-восточных пределах королевства, в бассейне реки Чиманук, н с самым западным портом Бантеном. Существовал ряд портов, бывших важными центрами заморской н межостровной индонезийской торговли (в основном через северное низменное побережье): Калапа, Бантен, Чиманук, Понтанг и др. Главным предметом вывоза Сунды, расширившим роль Западной Нусантары в контактах между Средиземноморьем и Ближним Востоком и Восточной Азией, были высококачественные сорта перца. Здесь также сосредоточивались такие предметы регионального обмена, как рис, овощи, скот, пальмовое внно, фрукты, соль. Велась работорговля. Были в обращении различные денежные знаки — китайские и ближневосточные деньги, собственная монета (в том числе золотая). Разноязыкое иностранное купечество контролировалось и обслуживались специальными государственными служащими во главе с портовыми начальниками — шахбандарами. В сундские порты прибывали торгован и грузы из Китая, Бенгалии, с Мальдивских островов, из Персии, Египта, Мекки, Пегу, Тямпы. В таких важчейших портах, как Калана (в районе современной Джакарты) собирались купцы со всей Сунды и всех областей малайско-индонезийского мира.

Долгое правление короля Нискала Васту Канчаны окончилось в 1475 г., когда ему наследовал его сын Дева Нискала. Дева Нискала царствовал недолго, всего 7 лет. Трон перешел к его сыну Джаядевате (1482—1521).

Махараджа Джаядевата в литературной традиции превозносится как мудрый правитель, при котором в стране воцарились законность, порядок и мир. Однако и хроника «Чарита Парахьянган», содержащая данные об этом короле, и португальские источники имеют очевидные указания на серьезный дестабилизирующий фактор в традиционной политико-идеологической системе сундского королевства: это растущая угроза со стороны мусульманских правителей северояванских портовых городов и княжеств, в первую очередь Демака, и начало проникновения ислама во внутренние области Западной Явы. Поборников новой религии было уже немало в начале XVI в. в Чимануке, на востчоной границе Сунды, куда мусульманство проникало иэ Чиребона после под­чинения его Демаком. Яванско-кнтайская и малайская торговая верхушка Бантена, авторитетные проповедники ислама сделали этот го­род плацдармом мусульманского влияния и впоследствии независимым от Сунда центром султаната.

Как реакцию на политическую и культурную экспансию ислама следует рассматривать деятельность короля Джаядеваты по укреплению позиции сундско-индуистско-буддийсккх культов и связанной с ними идеологии монархической власти. При Джаядевате расширялось число религиозных поселений, появлялись новые сочинения религиозно-дидактического и доктринального характера. В поэмах прославлялся легендарный родоначальник сундских королей Силиванги. Хотя в сундском государстве уже давно бытовал собственный (местный) язык литературы и документации, официальная культура по-прежнему во многом ориентировалась на центральнояванские н восточнояванские доисламские нормы, на яванский язык. Однако все это не могло остановить ослабление старой сундской государственности перед натиском мусульманских прибрежных областей Явы, тем более что и соседние территории тоже стали объектом этом экспансии.