Отпадение имперских территорий маджапахита. Внешнеполитическая обстановка в 1-й трети XV в.

Победа над бхра Вирабхуми укрепила на некоторое время положение Викрамавардханы. Правление его было сравнительно долгим (до 1429 г.). Однако этот двадцатилетний период не привел к рестав­рации имперских позиций эпохи расцвета, но поставил перед слабею­щей яванской державой целый ряд новых проблем, прежде всего внеш­неполитических.

Как известно, распад больших государственных объединений, феодальных империй региона, расцвет которых приходился на XI — XIV вв., сопровождался появлением совокупности новых государственных образований и массовым распространением новых религиозно-идеологических систем; буддизма (тхеравады) в государствах Индокитайского полуострова и ислама в государствах Индонезии и Малайзии.

Ко времени окончания «свары» 1404 — 1406 гг. Маджапахит поте­рял большую часть своих внешних владений на Суматре и Малаккском полуострове, и это означало во многом утрату прежних идеологических позиций старых буддийско-индуистских синкретических культов, насаждавшимся в ходе яванской экспансии. Мусульманство, которое еще во времена путешествий Марко Поло укрепилось в торговых кругах и при дворах правителей Северной Суматры, теперь имело новые импуль­сы к распространению. Во-первых, правящий класс малайских кня­жеств, заинтересованный в извлечении максимальных доводов из меж­дународной торговли в зоне Малаккского пролива, получал с приня­тием ислама надежные политико-идеологические гарантии прочных свя­зей с ближневосточными рынками и привлечения арабского, персид­ского и части индийского купечества. Во-вторых, мусульманское едино­божие и идея войны за веру стали религиозным знаменем борьбы с опасными противниками — Сиамом и Явой.

В 90-е годы XIV столетия тайское буддийское государство Аютия завершило многолетнюю борьбу, начатую королем Рама Тибоди I за выход к Индийскому океану, подчинив практически все земли Малаккского полуострова вплоть до Тумасиха (Сингапура), и угрожало суматранским княжествам. Но с хозяйственным освоением и заселением малайцами южных районов полуострова все более активную и самостоятельную роль играло портовое княжество Малакка, Его осно­ватель и первый монарх Парамешвара вначале умело лавировал меж­ду интересами своего сюзерена Аютии и стремлением Китая получить со стороны «южных варваров» изъявления вассальной покорности. В 1406 г., когда в Маджапахите только окончилась война, Парамешвара уже сумел добиться от китайского императора признания и покровительства. И целых три десятилетия, вплоть до запрещения в Китае морских экспедиций, Малакка регулярно использовала для торговли и для зашиты от сиамских притязаний присутствие в Южных морях огромного флота под начальством китайца-мусульманина Чжэн Хэ.

Развитию торгово-дипломатических связей с мусульманскими странами чрезвычайно способствовало принятие в качестве официаль­ной религии ислама и превращение Малакки в первой трети XV в. в султанат, В этот период Малакка, сохранившая свою независимость от сиамской державы, расчет не только как важный узел морской меж­дународной торговли, но и как один из центров ислампзацни Нусантары, наряду с более старыми, северосуматранскими, центрами: Пасэем-Самудрой, Перлаком, Педором.

Таким образом, и в Западной Нусантаре складывались условия для образования, объективно в противовес Маджапахиту, другого крупного государственного объединения. Малайско-мусульманская культура распространилась и в полуостровных княжествах, и на Восточной Суматре, и из Северной Яве; торговая активность малайцев и яванского купечества портовых городов северояванского побережья способствовала утверждению нового культурно-идеологического феномена. Присутствие китайцев-мусульман в период внешней активности и попыток укрепления политического авторитета китайской империи в Южных морях также можно считать фактором, ускорявшим в первой трети XV в. исламизацию. В то же время вмешательство Минов в дела княжеств, где Маджапдхиг стремился сохранить свой сюзеренитет, объективно вело к дальнейшему ослаблению внешних поэиинй яванского государства. При этом надо отметить, что Минам было выгодно, делая ставку на демонстрацию военной силы и претендуя на роль верхового судьи в отношениях островных государств с Явой, действовать и «от имени» Млджапахита, который уже не мог активно влиять на ход событии на этих внешних территориях.

В 1406—1408 гг. Викрамавардяане с трудом удалось откупиться от китайского двора, требовавшего компенсации за гибель во внутрияванской «сваре» людей из экспедиция Чжэн Хэ: для этого пришлось истратить солидную часть золотого запаса. Вместе с тем независимо от воли маджапахитского двора возобновились после двадцатилетнего перерыва контакты с Минами прежде покорных Маджапахиту областей. В 1403—1404 гг. Китай обменялся дипломатическими миссиями с Самудрой, формально изъявившей покорность Минам. В 1405 г. китайцы добились того же от Палембанга, где еше с 1398 г. заправляли китайские пираты, а в 1407 г. там был посажен правителем Ши-Цзи-пин, который номинально считался подданным Викрамавардханы. В 1405—1409 гг. Китай неоднократно пытался «умиротворить» южно-сулавесийское княжество Бони, проявляя интерес к связям с Тимором, вмешивался в борьбу за престол в Самудре, в 1411 —1414 гг. завязывал отношении с суматранским султанатом Ару. Несмотря на то, что в период плаваний адмирала Чжэн Хэ прежние исправные данники Маджалахита пользовались случаем выразить свою самостоятельность от Явы, их экономические отпошення с «метрополией» не угасали про­порционально их политическому отрыву, и торговые связи с Явой продолжали развиваться. Ява по-прежнему оставалась к своей выгоде посредницей в доставке китайским купцам пряностей с Молуккских островов. Маджапахит удерживал под своим скипетром Центральную и Восточную Яву, Мадуру, Бали.