Государство маджапахит в эпоху его расцвета

Черты государственно-политического устройства и администраторно-территориальиую систему Маджапахита в эподу его расцвета (середина — 80-е гг. XIV в.) можно представить по «Нагаранертагаме», «Параратону», эпиграфическим данным.

Идеологическим и политическим принципом яванского государств являлась деспотическая власть монарха, обожествленного махараджи (бхатары, прабхудевы). Он — «Господин Вилватикты (Маджапахита)», «рату Нусантары», «рату всех рату яванской земли». Культ династиче­ских предков служил поддержанию священного статуса монярха н его семьи. В распоряжении этой группы были высшие сановные должности и кормления в главных провинциях и округах. Хотя монарх по своему традиционному статусу возвышался над всей административной и со­циальной системой государства и считался хозяином всей землн л жизни любого из подданных, на практике его власть над людскими и природными ресурсами была частью монополии господствующего клас­са, осуществлявшего эксплуатацию феодального типа. В годы правле­ния Трибхуваны и ее сына Раджасанагары (Хаям Вурука), то есть в 30-е — 80-е гг. XIV столетия, происходила концентрация власти и высших владельческих прав на основные яванские территории Маджапахита в руках семьи династии Раджасы и усиление крупных нечиновных феодалов из этой среды. При наличии широчайших прерогатив исполнительной власти у первого министра, патиха Маджапахнта (особенно при Гаджа Маде в 1334-1364 гг.) и разветвленного центрального и провинциального чиновничьего аппарата родственники и монарха с титулом прабху правили как натхи (покровители) областей и наделялись священным статусом. Натхи, однако, обязаны были значительную часть временя жить в столице, и в областях, ими «покровительствуемых», большую роль играли государственные чинов­ники, верховные управляющие — патихи. В то же время натхи, как пра­вило, имели кормления не там, где осуществляли свои прерогативы в качестве «покровителей», и до определенного времени это препятство­вало сепаратистским устремлениям.

Организация высшей власти в Маджапахите имела особенности, отражавшие сильное влияние монархического клана на осуществление важнейших вопросов государственной политики, с одной стороны, и большое значение государственно-бюрократическок системы, с другой. При монархе действовал своего рода высший государственный со­вет, куда входили члены его семьи, наиболее влиятельные прабху. Это был так называемый Совет семи прабху (называвшийся также и Со­вет семи раджей, семи натхов и т. п.). Очевидно, формирование этого Совета семи прабху зависело от монарха. Непременно с его участием решались важнейшие общегосударственные дела: например, вопрос об отношениях с сунданским королевством, о постройке чанди для погребального культа Кертанагары, о назначении высших чиновников на место покойного Гаджа Мады и т. д.

Приказы монарха должны были передаваться через особых дове­ренных министров, трех лиц, составляющих тройку титулов (ракриан санг мантри катрини). Это была почетная придворная должность,

Центральный административный аппарат и высшая исполнительная илясть были представлены пятеркой государственных сановников (сане пинчо ра Вилватикта), которые от имени монарха и осуществляли об­щие» и специальные функции при дворе и в масштабах всей страны, Пи главе этого высшего органа стояло лицо, которое условно можно назвать н первым министром и канцлером (апатих аманеку бума, или патих Маджапахита). Малатнх должен был замещать во всех светских делах, он был управляющим всеми государст­венными землями, осуществлял власть в столице. Мапатих должен был быть в курсе практически всех общегосударственных событий н дел, обладать знанием различных религий, языков, наук, быть осведомленным о настроении народа. Он был облечен властью самостоятельно творить суд н расправу над подданными. Размеры его имущества фактически не ограничивались. При Гаджа Маде фактически масшта­бы власти мапатиха расширились до таких пределов, при которых ма-патнх стал вторым лицом в государстве после самого монарха и имел возможность решающим образом влиять на разработку и осуществле­ние внешнеполитической программы, на развитие системы управления, судебной и налоговой системы, свода законов.

Вслед за капатихом источники называют демунга — лицо, осуще­ствляющее организацию декорума, которым окружена жизнь прабху в столице, руководящее организацией отдыха и развлечений монарха, придворной литературой и театром. Таким образом, демунг Маджапахита выполнял функции и своего рода мажордома двора, и «министра культуры». В его распоряжении был большой штат слуг. В провинциях имелисъ также демунгн с аналогичными функциями, отвечавшие за ве­ликолепие и довольство прабху за пределами столичной области.

Третья высшая государственная должность — канурухан. Канурухан был ответствен за организацию официальной жизни двора, цере­моний и ритуализированных сторон жизни монарха, включая порчдок осуществления дипломатических контактов, торжественные выезды мо­нарха и т. п. Естественно, что в государстве с сильно выраженными чертами древневосточной деспотии эта функция управления н контроля, обеспечивающая сакрально-знаковую, церемониальную форму проявле­ния власти, считалась одной из важнейших.

Следующий в пятерке высших государственных должностей — рангга, начальник гвардии и личный телохранитель государя, всегда находящийся с ним в походах, один из прнблкженных к монарху совет­ников.

Пятая должность—туменгунг. По существу это одни из наиболее полномочных чиновников, защищавших интересы прабху. Его функции сходны с функциями главнокомандующего и военного министра. Туменгунг руководит подготовкой военных кампании н их осуществлением, подавляет внутренние выступления против режима. Туменгупгом назначается опытный военачальник. В его функции входит и общее ру­ководство наблюдением за порядком в общественных местах (включая рынки). Кадровая армия, формированиями которой распоряжался от имени монарха туменгунг, состояла из находившихся на жаловании солдат.

Обеспечение внутреннего порядка в центре и в провинциях было возложено в основном на полицейских чиновников, не входивших в состав пятерки высшего эшелона управления (санг панча ри Вилватикта), но также относившихся к числу лиц с обширными функциями и высоким статусом. Это пангаласаны. В столичной области пангаласан руководит подразделениями стражей порядка (танда), которые расквартированы в определенную районах и следят за обстановкой в горо­де и окрестностях.

Важно отметить, что высокая степень бюрократизации государственных порядков в Маджапахпте делала необходимой многоступенчатую централизованную систему контроля. Поэтому очень важную роль играла фигура адхьякши — смотрителя порядка, государственного контролера и судьи. В этом деле широкими функциями наделялось духовенсгво, тесно связанное с государством, с административным аппаратом. Два лица ведали делами шиваитской и буддийской церкви в масштабах страны и осуществляли надзор за определенными категориями земельных владений: это соответственно дхармадхьякша ринг кашеван и дхармадхьякша ринг касогатан, наделявшиеся высоким духовным титулом аръя. Хотя дхармадхьякша не имели таких определенных прерогатив широкой исполнительной власти, как, например, туменгунг или канурухаи, они пользовались информацией, доставленной большим числом редигиозных и светских чиновников разного уровня, были приближены к делам двора н принимали участие в разработке общеполитических важных вопросов. Они также входили ь состав верховной судебной инстанции, существовавшей при монархе в столице.

Двум дхармадхьякша подчинялась группа «семи судей» (сапти упапати), в которой выделялись «судьи», занимавшиеся делами, связанными с шлвантской и буддийской общинами. Дхармадкьякша и упапати, таким образом, представляли верховный орган управления н контроля, при ведущей контрольной ц судебной функциях. При этом в их ведении были дела не только двух ведущим официальных религиозных направлений, но и, как можно полагать, других (аскеты-риши, вишнуиты и т. д.).

Вообще надо особо отметигь переплетение светских и духовных функций, власти духовенства и светского чиновничества в Маджапахите, но при подчинении деятельности высшего клира интересам централизованного государства, идее сакральности власти правителя и его предков. Высшее и среднее духовенство выполняло всевозможные чисто светские задачи политического, коптрольно-ревизионного и фискального характера (чаще на светской службе были индуисты). В то же время в надзоре за землями индуистского и буддийского духовенства принимали участие светские государственные чины.

Центральный аппарат управления в своем среднем звене был представлен большим количеством министров — мантри, которые занимались конкретными делами управление, хотя и не имели столь постоянных функций, как современные главы ведомств. Среди министров выделялись «старшие министры» (вредхамантри) и «младшне министры» (ювамантри), все они, как и вышеперечнсленные сановники центрального аппарата, входили а состав сановников так называемого Внутреннего круга и как таковые были непосредственно связаны со двором, являлись крупными феодалами. В столичном чиновном аппарате был также обширный штат фунцционеров налоговой службы: не менее нескольких сот чиновников среднего и низшего звена.

Система провинциального управления была достаточно сложной и неоднозначной: она охватывала три категории областей, где была маджапахитская администрация. Это центральные области в бассейне Брантаса, периферийные на Центральной и Восточной Яве и административные территории вне Явы, Провинциальный бюрократический аппарат во многом копировал модель центра. В восточнояванских областях, например, кроме натха-«покровителя», который олицетворял сакрализовапную власть монархического клана, между верховной властью и общиной располагался многоступенчатый аппарат. Он включал патиха, возглавлявшего фактическое управление областью и подотчетного формально двору, ио достаточно самостоятельного. Патих, как натхи, должен йил подолгу пребывать в столице (таким способом монархическая власть пыталась предотвратить сепаратистские тенденции). Местный дхьякша осуществлял контроль. Были упапати, следившие за сбором налогов. Пангаласан возглавлял местные силы порядка и осуществлял надзор за внутренней безопасностью.

Общинные земли контролировались специальными чиновниками, которые подчинялись управляющими делами общин на уровне области. Сборщики налогов и чиновники, следившие за границами общин, были непосредственно связаны с низовым аграрно-территориальным звеном, общиной. Во главе общинной администрации стоял буют — староста общины, а сама община имела свою традиционную внутреннюю организацию и элементы самоуправления.

Группы общин составляли территориальные объединения, возглав­лявшиеся куву (акуву). Формирование более высокого порядка — район— возглавлялся вадана, затем шел округ — джуру. Те области, на которые не распространялась власть «протекторов» из монархиче­ского клана, управлялись губернаторами (адипати). Это были, напри­мер, ряд областей северояванского побережья и часть Мадуры.

В результате большой военно-политической программы, разрабо­танной и реализованной по инициативе Гаджа Мады, Маджапахит имел зависимые территории не только на индонезийских островах, но и на Малаккском полуострове. В «Нагаракертагаре» перечислено около сотни стран, плативших дань Маджапахиту. Несмотря на очевидную возможность преувеличения в подтасовки данных о географических масштабах маджапахитского господства, на эфемерность вассалитета ряда областей, не приводится сомневаться в том, что к моменту кончи­ны Гаджа Мады в 1364- г. Маджапахит был одним из крупнейших го­сударств Юго-Восточной Азии. С помощью флота и экспедиционных сил яванское государство в течение нескольких десятилетий поддержи­вало имперскую систему связей в Западной и Восточной Нусаптаре и Малайе, По «Нагаракертагаре» и некоторым другим источникам в сфе­ру влияния Маджапахита входили значительные районы Восточной и Южной Суматры, ряд прибрежных областей Северной н Западной Суматры, многие полуостровные территории от Лангкасуки до Тумасика (Сингапур), прибрежные владения на Южном и Восточном Калимантане, острова к востоку от Явы, Южный Сулавеси ч некоторые из Молуккских островов (см. карту на левом форзаце).

Область раздач имущественных прав в это время — нижний Брантас прежде всего; это последний земельный резерв империи. Пока он существовал и использовался, государство было еще крепко и его контроль за земельными операциями сохранялся, что выражалось в маневрировании налогами, требовании подтверждений пожалований и др.

Отмеченное выше усиление позиции средних феодалышя слоев в XIV— XV вв. не означало усиления экономических позиций государства, прав монарха на землю. Земли становилось все меньше, н монархи Маджапахита все шире прибегали не к раздачам земель, а к юрилическому оформлению самостоятельно возникающих владений, что само по себесвидетельствовало о неконтролируемые государством процессах концентрации земель; а эта в свою очередь не могло не ослаблять механизм верховной собственности на землю. Давалась не земля, а документ на «владение» на льготных основаниях как-то приобретенной землей. Причем льготы эти становились все шире; все чаще даровалось полное исключение из сферы обложения, то есть из сферы публичио-правовых отношений. Это уменьшало сумму будущих поступлений, не позволяло сейчас предоставить служащим государства значительные компенсаций за их услуги (нечто вроде займа). При массовости таких операций это подрывало экономическую мошъ государства, сужало сфе­ру эксплуатаиии через налоговый аппарат. Политический, военный н расцвет происходили на непрерывно слабеющей экономической базе.

К XV в. заметное ослабление общинной организации, где часть верхушки уже вошла в состав господствующего класса, и столь же заметный упадок крупного светского и духовного зечлевладения, естественно, сопровождались уменьшением объективной потребности в детализированном контроле за земельным имуществом и правами со стороны государства. Все более ощущалась н нехватки земель уже на Восточной Яве, возможно, и послужившая одной из причин военной экспансии Маджапахита: все шире распространяется подношение в конце империи.

С начала XIV в. ведущей фигурой в аграрных документах Маджапахита становятся наряду с общинами в целом и общинной верхушкой светские средние феодальные землевладелицы. Основным дарителем земель и прав на них в империи, как и в предшествующие несколько веков (с конца X в), были монархи. Основными получателями грамот о «владении» в империи стали срсдние и мелкие, в основном — служилые светские феодальные владельцы, в отлнчне от времен Кедири и Сингасари, когда среди «владеющих» землей в основном упоминались мелкие феодалы из деревенской верхушки. У этих служилых имперских слоев в XIV в. появляются только им присущие права; они чаще, чем общины, получают теперь и иммунитеты; последнее касается и владений духовенства (представленных в основном дхармами), формы которых все больше сближаются с формами владения светских феодалов.

Среди светских феодалов широко был представлен панджи, он мог быть воином или главой корпорации перевозчиков в крупном порту, то есть находиться на военной или гражданской службе. Теперь упоминаются не только его личные земельные владения, но и земли его самасанак (большой семьи, клана); самасанак мог владеть землями несколько веков (тем самым землевладение панджи может быть древнее времени появления термина в документах). Владение панджи могло состоять из нескольких савахов в разных местах. Это — наследуемые земли с правом заклада или даже фактической продажи. Общинная администрация не обладала никакими правами в отношении такого владения; наличие внутри деревенских земель такого частного владения, экономически не подчиненного общине, — признак ее существенного ослабления.

В Маджапахите более широкими становятся иммунитетные права. Соответствующий документ защищал владельца прежде всего от деревенских чинов — буютов. Появляются особо привилегированные владения с близким к собственности прязом «закрытой двери», которых никто ие должен касаться без санкции монарха; покушения на них приравнивались к покушению на домениальные земли моларха. Доку­мент из владение хранился у владельца, община в нем вообще не упо­миналась. Падает детализация описания даримого, да и обязательств получателя; публично-правовые отношения отступают. Владелец подобного документа уже мало зависел от государства в обычное время, но его опора в конфликтах с общиной при насаждении подобных владений - монарх.

Нехватка земель ограничивала экономические возможности верхушки духовенства, возможно, влияя и на положение духовенства в обществе в целом, и на духовную жизнь яванцев. Схожие процессы мы видим и в других странах ЮВА в эти века, когда здесь все более распространялись религиозные направления, не требовавшие больших земельных имуществ и не нуждавшиеся в тесной связи духовенства и госу­дарств. Отмечены периодические покушения на земли духовенства, хотя и не очень энергичные. Однако духовенство по-прежнему продолжало получать землю и иммунитеты для имеющихся земель, а также дарить земли.

Эволюционирует и землевладение знаги. Вельможа-дьях за заслуги мог получить несколько обшин; образовашиеся доходы частично шли потомственно семье получателя-дьяха, частично — членам этих общин; это — не владение панджи, а более архаическое, учитывающее интересы общин. Дьях получал по большому участку наслсдственной земли на вечные времена, но отнятие земли у общины компенсировалось снижением налогов с остальных земель. Крестьянам это не нравилось, или, как пишут в документах, «мешало». Наличие частных наследственных полей лиц извне не было «обычаем» общин, это только еще должно стать их обычаем.

Некоторые крупные владельцы, например «владелец замка» (акуву) могли и сами захватывать земли даже в мирное время, отрезая большие участки у общин, даже привилегированных. Но сами общины в этом случае не захватывались.

Сохранялись и крупные уделы, возникшие в Сингасари, росли имущетвенные права местных властей в ущерб центральной власти.

Чиновникам же давали участки необработанных земель для поля; порой их давали по месту службы, а не на родине, тем не менее они становились наследственным частным полем.

На окраинах империи сохранялись и старые нормы: за заслуги права симы давались общине и ее чинам вместе.

Примечательно, что в документах растет число упоминаний неземледедельческих доходов, в частности налогов с населения небольших родов на новых землях империи (Билулук в среднем течении р. Соло),