Новые факторы в политике государств региона. Распространение ислама

В первой четверти XIV в. внешнеполитическая ситуация, по-види­мому, не очень благоприятствовала Маджапахиту. Это определялось рядом причин. С конца XIII в. на северо-западных рубежах малайско-индонезийских владений появилась новая мощная угроза - тайские ко­ролевства, и прежде всего наиболее сильное из них — Сукотаи. При ко­роле Рама Камхенге (1275—1317) таи сокрушили монскяе княжества в долине реки Менам и нанесли ряд поражений кхмерскому Ангкорскому государству; уже в 80-х гг, ХП1 в. они приступили к захватам на Малаккском полуострове, где были старые малайские портовые города; таи установили протекторат над Южной Бирмой и пытались овладеть Тямпой. К 90-м гг. столетия тайская держава подчинила не только многие монкхмерские территории, но и значительную часть бывших владений Шривиджаи на Малаккском полуострове. Рама Камхенг вел умелую дипломатчиескую игру с монгольской династией Юаней в Китае. Важнейшим направлением его экспансии было южное, в сторону внешнеторговых форпостов в зоне Малайкского пролива. Не только малайские полуостровные территории, но и восточносуматранская область Мелаю стали объектами экспансии Сукотаи. Ни окончательно ослабев­шая Шривиджая, ни яванское государство, которое еще недавно держа­ло в Мелаю свои войска, но теперь было приковано к своим внутрен­ним делам, не могли тогда эффективно бороться с этим противником.

После смерти Рама Камхеига в 1318 г. и ослабления Сукотаи северомалаккские прибрежные княжества восстановили свою независимость, а на крайнем юге Малайи усилился молодой торговый центр, княжество Тумасик (Сингапур), основанное в 1299 г. Практически до 30—40-х гг XIV столетня (до походов, организованных Гаджа Мадой) Маджапдхит не мог реально претендовать на овладение малайскими областями Западной Нусантары. Но в этот сравнительно короткий пе­риод наблюдается не только оживление самостоятельной политики индуистско-буддийских. государственных образований, временно освободвишихся от давления с севера (Сиам) и с юго-востока (Маджапахнт), но и появление совершенно нового политико-идеологического фактора в лице первых исламизированных режимов.

Как предположительно следует из ссылок на Нусантару в арабо-мусульманских источниках, торговые общины мусульман стали появ­ляться здесь в раннем средневековье, т. е. в VII—X вв. Логично также считать, что раньше и чаще других с исламизированной культурой Ближнего Востока контактировали территории, прилегающие к зоне Малаккского пролива. В ряде портовых центров на пути в Китай дли­тельное время существовали группы заморских купцов-мусульман, а в конце ХШ в., когда в Гуджарате и ряде других областей Индии, издавна связанных торговлей с Западной Индонезией, стал утверж­даться ислам, регулярная проповедь мусульшчекой доктрины и обра­щение в новую веру малайских правителей явились неизбежным след­ствием экономических и культурно-политических связей. Однако не сле­дует забывать, что процесс исламизации Нусантары, начало которого можно отнести именно к концу ХШ — началу XIV вв., первоначально наиболее активно происходил там, где древняя классовая религиозная система, оформленная индуистскими и буддийскими культами, еще не утвердилась достаточно прочно либо только начинала распространяться в ходе становления раннеклассовых отношений. С этим, очевидно, было связано то обстоятельство, что наиболее ранние свидетельства о принятии мусульманства правителями Нусантары относятся не к яванским и юговосточносуматранским областям, где позиции махаяны и шиванзма, сплетенные с автохтонными культами, были весьма устойчи­вы, а к Северной Суматре.

Последняя четверть XIII—XIV вв. — это начальный, «домалаккский» период в истории нсламизации австронезийских государств. Широкие масштабы и устойчивость этот процесс стал приобретать после появления султаната Малакка (с первой половины—середины XV в.). Но определенный комплекс внутренних условий я предпосылок этого феномена сложился кое-где в Западной Нусантаре еще в ранне-маджапахитскую эпоху.

После распада Шривиджаи и утраты этой державой ее прежнего экономического и политического значения китайско-индийскаи торговля и региональный экспорт стали все более сосредоточиваться в ма­лайских портах северо-западного и восточного побережья Суматры. Сюда кроме массы транзитных (ближневосточных и дальневосточных) товаров стекались широкоизвестные и высоко ценимые предметы индонезийского вывоза: алоэ, корица, олово и т.п. С ростом торгово-ремесленного населения и местной городской элиты, связанной с внешнеторговыми доходами, с притоком иммигрантов создавалась социальная среда, в значительной степени оторванная от ста­рой традиционной культуры. Эта среда была более восприимчива к проповеди идей и принципов ислама, которая усиливалась вместе с расширением числа приезжих мусульманские купцов и законоучителей, особенно из Индии.

Часть правящего класса малайских государств оказалась заинтере­сованной в новой религии, способствовавшей сплочению их интересов с интересами заморского купечества и влиятельных мусульманских кругов. Вместе с тем ислам в большей степени, чем старые классовые религии, был обращен к народным массам, куда проникал через город­скую среду. В этих условиях принятие исламской веры правителями княжеств служило средством укрепления социальнополитичесекой опо­ры их власти, их харизматического статуса среди подданных и союзни­ков. Ислам также означал не только новые, унифицированные и массовые религиозно-культовую практику и догматику, но и большую свободу духовенства от государственной политики, в отличие от старой системы с характерным для нее сращением светской и духовной власти. Становление исламизированных режимов произошло раньше всего на восточном побережье Суматры (княжества Самудра, Педир, Перлак, Ару), чем на Малаккском полуострове. Эта область была в меньшей степеии связана с государственными и идеологическими традициями Шривнджаи и яванских государств. Вместе с тем для господствующего класса, торговой верхушки и купеческих общин северосуматранских княжеств обращение к новой вере, к исламской идеологии было средством противосгояния как яванскому диктату, так и сиамской агрессии.

Венецианец Марко Поло, который в течение почти полугода пробыл на Северной Суматре» в своил записках, относящихся к началу 1292 г., собщает о недавнем обращении «купцами-сарацинами» в ислам государства «Ферлек» (Перлак). Из этого источника следует, что в Перлаке население уже было обращено в веру пророка, но за его пределами исламизацня только развертывалась. Однако сравнительно скоро ислам утверждается н в другом центре Северной Суматры — Самудре. Можно полагать, что правитель Самудры принял мусульманскую веру в 1294 г., когда он породнился с правителем Перлака, женившись на его дочери. К 1297 г. относится надгробье этого неофита ислама и его новое имя — Малик-аль-Салек.

Когда Марко Поло посетил Суматру, имперская сисгема Шривиджаи уже не существовала, и по сведениям венецианца на острове восемь портовых княжеств, включая Мелаю. Происходило более интенсивное заселение южных областей Малаккского полуострова, что приводило к появлению новых торговых и сельскохозчкственнык очагов.

Когда полвека спустя, в 1345—46 гг. известный арабский путешественник Ибн Баттута дважды посетил Самудру, то он обнаружил богатое торговое государство, во главе с султаном, исповедовавшим ортодоксальный ислам шафиитского толка (как и у большинства современ­ных мусульман Юго-Восточной Азии). Вместе с другим торговым поселением, Пасэем, Самудра образовало государство, ставшее затем известным преимушественно как султанат Пасэй. Ко времени Ибн Батуты, незадолго до того, как Пасэй подвергся маждапахитскому завоеванию (ок. 1360 г.), он сам вел войны с соседями, утверждая торжест­во ислама. Расширилась его роль в посреднической торговле; его авто­ритет как центра мусульманского богословия, исламизнрованнои ма­лайской культура продолжал расти и после яванской экспансии, во многом являясь ориентиром развития блестящих культурных традиций Малаккского султаната.