Хозяйство, аграрные отношения и социально-экономическая структура матарама к середине х в.

В первые три десятилетия Х в. центр наиболее активных перемещений земельного имущества и политической активности смещался на Восточную Яву, где иным, более архаичным, был фундамент аграрной структуры. Но сначала он продвинулся в области, более схожие с гористой Центральной Явой и нетипичные в целом для востока острова,— к югу к юго-востоку от основных долин Восточной Явы (окрестности современного г. Маланга). Поэтому социальные тенденции первой половины X в. реализовались и в центре острова, и на востоке в пределах одной экологической ниши.

Таким образом, хотя во второй четверти Х в. столица Матарама формально была перенесена на восток острова (началось время Восточного Раннего Матарама, 929 – 945), основной областью перераспределения (и освоения классовым обществом) земель на Восточной Яве были в 919 - 945 гг. («малангский» период) не равнины больших рек, а экономически видимо, более схожие с Центральной Явой упоминавшиеся выше гористые районы близ Маланга. Область Маланга во второй четверти X в., географически, этнически и социально относясь к востоку Явы, экономически была близка центру. В резуьтате «малангский» период выглядит как переходный: еще продолжали действовать мнгие центральнояванские нормы, но уже политических рамках Восточного Раннего Матарама. Перенос политического центра на Восток Явы, на новые земли дал новые доходы, а также породил новую преобладающую пару контрагентов: монарх — деревенские чиновники, а позднее, в XII — XV ни., - новую военно-служилую группу надобщинных наследственных землевлалельцев-панджи и схожего с европейским военного феодала. Этот перенос в наиболее «налогогерспективную» область породил двухэтапный процесс особого рода. Первый этап: превращение новых областей в облагаемые, формирование там условий для землевладения, сокращение площади «казенных» земель общинников. Второй этап: превращение условного владения в наследственное — невозможность раздач в условное владение без существенного наличия крестъян — аграрный кризис — следующий перенос центра.

Все древние государства ЮВА — вьетское, кхмерское, монско-бирманское, чамское — прошли, быстро или медленно, этот путь. Прошло его и государство яванцев, в котором центр активного перераспределения земель перемещался от Кеду, через Джокьякарту, Маланг, Кедири, Сингасари (Маланг), к нижнему Брантасу (Моджокерто). Следствием этого процесса стали крупные социалъио-экономические изменення этого времени; так, в конце IX — середине Хв. относительно часто стали подтверждаться права частных землевладельцев, бывшие вне сферы общинного права (необходимость такого подтверждения прав новым монархом укрепляла центральную власть) именно в восточных областях: Маланг и Кедири. Распространение здесь норм классовой эксплуатации по центральнояванскому типу (сама практика подтверждения дарений), а также специфика востока (распространение этой практики на владения храмов) свидетельствуют об упрочении власти монарха. В гористой части Центральной Явы и в «горных долинах» востока Явы^ впервые для этого региона зафиксированы тогда обмен и продажа земельного имущества.

Анализ формул дарений также показал, что «малангский» период был как концом многого из того, что было характерно для Западного Раннего Матарама, так и началом многого из того, что было связано с отношениями феодального типа, прослеженными в Восточном Раннем Матараме.

Так, в последний раз в рамках первой и второй эпох среди получателей преобладало духовенство в обобщенной формулирвоке «храм», а община и ее верхушка выступали только как получатели земель и земельных прав, последний раз также крупные владельцы дарили чаще, чем монарх и его родственники.

Но в «малангский» период в «горной» Восточной Яве было еще много свободной земли, поэтому там часто упоминаются лмахи («лесные участки»), расчищаемые под поля. В дарениях абсолютно доминирует монарх, широко распространяется практика санкционирования им различных имущественных операций. Монархам перенос столичного центра на Восток оказался социально и экономически выгоден, их власть над крестьянами и привилегированными владельцами укрепилась. Но формы ее менялись: по-прежнему даря вануа, монархи теперь дарили также и необработанные земли под поля. Ракараяны теперь тоже давали вануа в «своих» областях (где они управляли), хотя и крупные владельцы, и представители местной власти помельче по-прожнему покупали земли (причем теперь не только савахи, но и необработанные). У представителей местной власти появились наследственные симы, вотчины, которые они могли менять и т. п.

Духовенство по-прежнему было экономически сильно, но теперь права часто давались непосредственно ему, а не через светского владельца, и прав таких становилось все больше. (Заметим, что в ХI – XII вв. все эти права исчерзнут, почти прекратится и строительство храмов.) Духовенство продолжало быть основным получателем дарений, но органзация его изменилась. На смену «храму» как агенту земельных операций приходит дхарма – храм и хозяйственный комплекс как целое (нечто похожее происходило и в Паганской империи по мере ее развития). Дхарма оставалась оснговным получателем дарений до времени расцвета империи Маджапахит в ХIV в.

Деревенские чины Восточной Явы противостояли в первой половине Х в. и духовенству, и крупным светским владельцам, постоянно посягая на их владения. Последние, насколько можно судить, создавались по центральнояванским нормам, которые не нравились общинной верхушке Востчоной Явы. Борьба этой верхушки увенчалась успехом – в документах двух последующих веков мы видим монархов и деревенские чины и больше почти никого.

В те же десятилетия, в гранциах «малангского» периода изменился составлиц, упоминаемых как владельцы земли; ими восновном стпали представители духовенства, причем новые их группы. Тогда же начинают упоминаться «восточные» типы прав, такие как на доходы с торговцев, ремесленников и скота (находящихся в данной общине) и право суда. В указанное время эти права пока еще принадлежали большей частью общинным коллективам (позднее перейдут к светским, в основном феодальным, землевладельцам). Появаились новые виды иммунитетов. Источником иммунитетов становится, чт черзвычайно важно, почти исключительно монарх; другие лица, в отличие от прошлого, предоставляют их редко, и в форме, отличной от иммунитетов, даваемых государством.

В целом в «малангский» период нормы поземельных отношений Центральной Явы распространяются в экономически схожих районах Восточной Явы; в условиях же относительного многоземелья Восточной Явы появились новые возможности земельынх раздач. Одновременно на передний план постепенно выходит типичная для Востчоной Явы социальная группа – деревенские должностные лица. Их прямые отношения с государственной властью все более укреплялись, общины и иновники находились непосредственно под властью монарха, так как слой князей-рака на востоке Явы не успел сложиться. Одновременно все боле усиливлось единовлатие монарха, укреплялись и позиции духовенства. Все это предопределяло дпальйеше усложнение социальных норм.

С приобретением хозяйственной (рисоводческой) базы в восточнояванских районах вмеждуречье Соло и Брантаса и долине Брантаса государство вступило в новую полосу экономического и теериториального роста. Создались возможности для формирования предпосылок перехода индонезийского аграрного общества на Яве к крупному государственному объединению. Переъод этот был длительным и противоречивым процессом, он предполагал сложение на яванской основе экономического и политического единства. В Х – ХII вв. это единство включало под властью позднего раннесредневекового Матарама и Кедири две основных восточнояванских области (Джанггалу и собственно Кедири) и Центральную Яву.

Прочное включение в экономическую орбиту яванского государства восточных районов привело не только к нчаалу освоения новых сельскохозяйственных территорий на северо-востоке острова, но и к расширению возможностей яванской торговли через северное побережье, так как Восточная Ява была лучше связана с удобынми для торгволи прибрежными областями, где получили развитие новые портовые поселения и города. В связи с этим усиливается роль внешней торговли в жизни яванского государства. В надписях Х в. содержатся некоторые данные о составе и положении представителей различных иностранных торговых и иных общин, живших на Яве. На востоке остова их было значительно больше. Это были тьямы, кхмеры, индийцы, моны, уроженцы Занзибара и другие. Здесь оседали традиционные продукты индонезийского экспорта и реэкспорта, такие как гвоздика, мускатный орех, орех арековой пальмы, белое сандаловое дерево, корица. Большую роль в торговых связях играли перевозки грузов по рекам, было много различных типов не только морских, но и речных судов.

Социально-политическая и административная структура Матарама к середине Х в. приобретает черты, свойственные яванскому средневековому обществу в последующие два с половиной столетия. Устойчивой основой этой структуры продолжала оставаться сельская община — вануа. Любой полноправный член яванского общества прннадлежал к определенной общине и назывался анак вануа. Внутри общины-деревни анак вануа делились на категории в зависимости от владения орошаемой или неорошаемой землей или отсуствия у них таковой. В условиях сложной системы орошения и водопользования деревни составляли традиционные объединения, куда входили пять или восемь общин, связанных между собой как хозяйственными нуждами (ирригация), так и культовыми потребностяи. Общинная администрация состяола из старейшин (туха вануа) и возглавлявшего ее руководителя (рама). В составе общинных административно-хозяйственных органов были лица, ответственные за сбор налогов, состояние дорог, общественный порядок, за различные другие функции внутриобщинной жизни. Община оставалась, как и в Матараме VIII—IX вв., относительно замкнутым оциальным организмом, внутри которого традиционно существовали формы общественного разделения труда и обмена услугами. Категорией общинных служащих являлись так называемые «раманта».

В ходе развития социально-экономических отношений в аграрном яванском обществе в Матарама усложнялась надобщинная структура, государственный аппарат. В центре его возглавляли три ракриана махамантри, близкие родственники короля. Через них королевские распоряжения передавались высшим служащим с титулом «самгат» или «ракриан» (в эпоху Синдока насчситывлось 7 таких служащих с титулом самгат и 5 с титулом ракриан). Конкретные фнукции должностных лиц из числа высшего бюрократчиеского слоя неясны, однако по китайским данным эпохи династии Тан, восходящим к Х в., известно, что такие сановники не получали регулярного жалования, а жили за счет доходов со своих земель. Кроме того, эпигрфаика дает основание полагать, что до времен Вавы и Синдока разделение функций высших чиновников вообще было менее четким. Затем, видитмо, присходил известный рост и усложнение аппарата. Сунские источники свидетельствуют, что насчитывалось 300 чиновников более низкого ранга, которые учитывали все, что относилось к доходам государства, и под их началом была еще тысяча служащих, занимавшихся вопросами продовольственных запасов, рисовых складов, городских укреплений, снабжения армии. О последней говорится, что имелось тридцать тысяч военнослужащих, получавших жалование раз в полгода и в размерах, зависевших от чина. Главнокомандующй получает каждые полгода 10 таэлей золотом.

Среди крупных сановников на Цетральной Яве в написях упоминаются лица с титулами рака области – начальники соответствующих оболастей, которые и кормились за счет этитих территорий, где они представляли центральную власть и обладали большими правасми. Они имели собственный административный аппарат, строившийся по образцу центрального аппарата махараджи, могли самостятельно совершать дарения и освобождать от податей подчиненные им общины. Хотя происходило постепенное включение прежде самостоятельных рака в систему государственынх отношений феодального типа, статус определенной группы местных рака еще не устранял их положения как полусамостяотельных правителей.