19. Внутренняя и внешняя политика России при преемниках Петра I (вторая четверть XVIII в.)

1. Борьба за власть после смерти Петра I.

2. Время дворцовых переворотов.

3. Расширение прав и привилегий дворянства.

4. Цели и проблемы внешней политики.

5. Участие России в войнах.

Петр I не успел назначить себе преемника. Находясь при смерти, он потребовал бумагу, но смог написать лишь несколько неразборчивых строк: «Отдайте все... » Отсутствие завещания и преемника привело к тому, что уже у смертного одра императора развернулась ожесточенная борьба за престол между дворянскими группировками — «пигмеи спорили о наследии великана» (Н. М. Карамзин). К моменту смерти Петра I при дворе образовались три партии: в поддержку Екатерины, в поддержку Петра Алексеевича (сына царевича Алексея) и в поддержку дочерей брата и соправителей Петра I в 1682—1689, Ивана V. Во всех трех партиях были влиятельные представители княжеских и дворянских фамилий, но судьбу трона решала новая политическая сила, которая стала определяющей в XVIII в. — гвардия. От смерти Петра I в 1725 г. до восшествия на трон Екатерины II в 1762 г. на российском престоле сменилось шесть государей, двое из которых, Иван VI Антонович и Петр III, были свергнуты силой и убиты, а остальные восходили на трон в сложной политической борьбе.

В последние годы в исторической науке развернулась дискуссия о роли гвардии в дворцовых переворотах и — шире — во внутренней политике России XVIII в. Ряд авторов сходится во мнении, что гвардейцы были носителями особой, «преторианской» психологии, помогавшей им без всякого почтения относиться к членам царствующей фамилии, которым жилось неплохо при всех правителях, независимо от национальности. Поэтому их участие в переворотах объяснялось не чувством патриотизма, а особенным гвардейским менталитетом, заставлявшим ощущать себя некими ограничителями самодержавного произвола. С другой стороны, историк Е. В. Анисимов, который изучал возрастной и сословный состав гвардейцев, показал, что на 30 % это были старослужащие солдаты, помнившие Петра I и распропагандировавшие остальные 70 % в патриотическом духе. Именно гвардия в рассматриваемый период во многом решала вопрос о том, кому быть на престоле.

Петр I создал могучий и разветвленный административный аппарат. С тех пор и слабый монарх, даже младенец, мог сидеть на российском престоле и управлять империей, опираясь на слаженные действия огромной государственной машины. Однако легко было пребывать на троне, легко было и лишиться его. Для управления огромной империей не нужен был сильный государь, имя и род которого освящены древней традицией. Его можно было заменить на кандидата, отвечающего интересам и желаниям какой-либо придворной группы. Император при всей своей огромной власти оказывался игрушкой в руках могучих политических сил.

Эпохой «дворцовых переворотов» назвал период с 1725 по 1762 гг. российский историк В. О. Ключевский. Это время постоянных верхушечных заговоров, нескончаемых интриг, борьбы за власть, удачных и неудачных попыток захватить императорскую корону, время правления «ничтожных наследников северного исполина» (А. С. Пушкин). Привилегированные гвардейские полки, которые держали сторону той или иной придворной партии, были способны в одну ночь решить судьбу империи на годы и десятилетия вперед. К тому же личность монарха и борьба различных группировок при дворе определяли весь стиль правления государством, а малейший каприз государя или его фаворита мог стать поводом для серьезных изменений в жизни страны. Однако именно в эти годы петровские преобразования показали свою жизнеспособность, прошли испытания временем, а страна прочно утвердилась как одна из ведущих мировых держав.

Петровские традиции во внешней политике в основном сохранялись, хотя в осуществлении курса имели место непоследовательность и колебания. Постоянным на протяжении XVIII в. противником России была Османская империя. Турецкая экспансия, приведшая к захвату половины Европы, непосредственно угрожала российским границам и неминуемо вступала в противоречие с задачей расширения империи. Османы угрожали не только России, но (а, может быть, прежде всего) и Австрии. Отсюда постоянные в XVIII в. союзнические отношения Петербурга и Вены, начавшие активно разрушаться только с ослаблением Турции. Соперником России на севере Европы оставалась Швеция, не терявшая из вида идею реванша; на юге продвижение российских войск на Кавказе неминуемо должно было привести к столкновению с Персией; не оставляли равнодушными российское правительство и проблемы Речи Посполитой. Противоречия внутри этой системы международных отношений, периодически достигавшие критической массы, приводили к многочисленным вооруженным конфликтам, в которых участвовала Россия: 30-е гг. — война за т. н. «польское наследство» (фактически с Францией); российско-турецкая война 1736—1739 гг.; через два года — конфликт со Швецией 1741—1743 гг.; следующее десятилетие ознаменовалось участием России в широком европейском столкновении — Семилетней войне 1756—1763 гг.

Политические перевороты послепетровского периода по своему характеру не выходили за рамки борьбы между дворянскими группировками, и ни в экономическом, ни в культурном смысле эта эпоха не была временем упадка или застоя. Они не являлись государственными, т. е. не преследовали цели радикальных изменений политической власти и государственного устройства. В целом, наиболее правильно было бы оценивать время дворцовых переворотов как период развития дворянской империи от петровских преобразований до новой крупной модернизации страны при Екатерине II.