34 Соколов в. Н.

Соколов Владимир Николаевич (18.04.1928—24.01.1997), поэт. Родился в г. Лихославле Тверской обл. в семье инженера и учительницы. В 1952 закончил литературный институт. Первый сборник стихов Соколова «Утро в пути» (1953) составили в основном эпические стихи о трудном военном детстве, эвакуации, напряженных буднях тыла. В 1958 вышла вторая книга стихов Соколова «Трава под снегом», в названии которой угадывалось состояние лирического героя, ждущего своей весны. В сборник были включены характерные для Соколова стихи: «Все прозрачно в мире — это свойство…», «Из переулка — сразу в сон…», «Когда стреляют в воздух на дуэли…» (все — 1956). В ранней лирике Соколова складывается внутренняя тема его поэзии — поиски гармонии между миром и человеком. Важный смысл в этом обретает «музыка» — символ гармонии:

«Спасибо, музыка, за то,

Что ты меня не оставляешь,

Что ты лица не закрываешь,

Себя не прячешь ни за что.

Спасибо, музыка, за то,

Что ты единственное чудо,

Что ты душа, а не причуда,

Что для кого-то ты ничто».

К сер. 60-х Соколов обрел творческую зрелость; в это время выходят известные поэтические книги: «Смена дней» (1965), «Разные годы» (1966), значительная часть новых стихов вошла в книгу «Снег в сентябре» (1968), в сборник «Избранная лирика» (1967). В поэзию Соколова входит тема «малой родины» («Звезда полей…» (1963); «У верховьев Волги» (1965); «Ростов Великий…» (1965) и др.): «Хотел бы я долгие годы / На родине милой пожить, / Любить ее светлые воды / И темные воды любить». Стихотворение Соколова «Звезда полей…» воспринимается как заповедь верности Родине: «Звезда полей, звезда полей над отчим домом / И матери моей печальная рука… / Осколок песни той вчера над тихим Доном / Их чуждых уст настиг издалека. / И воцарился мир, забвенью не подвластный, / И воцарилась даль — во славу ржи и льна…». В этом мироощущении Соколов близок к Н. Рубцову, Ю. Кузнецову, Н. Тряпкину и др. В традиции, нравственном опыте прошлого Соколов видит «врачующую силу»: «Вдали от всех парнасов, / От мелочных сует / Со мной опять Некрасов / И Афанасий Фет. / Они со мной ночуют / В моем селе глухом. / Они меня врачуют / Классическим стихом». В сер. 70-х Соколов выпускает книги «Четверть века» (1975), «Позднее утро», «Городские стихи» (обе — 1977), «Спасибо, музыка» (1978). Многие стихи воспринимаются как сокровенная дума умудренного жизненным опытом человека. «Живя перемеченным метой празднеств и бедствий», Соколов прошел «испытание временем, испытание веком, испытание бременем и родным человеком». В подтексте стихов угадывается боль пережитого. Они все больше окрашиваются элегической интонацией. Лирика Соколова обретает новый настрой: «Не поддаваться времени, / Его собою полнить / И даже в поздней темени / О том, что будем помнить. / Не надо плакать, милая, / Ты наших поколений, / Стань домом, словом, силою / Больших преодолений». Интонация раздумья пронизывает и многие стихи, созданные в 80-е.

В своих исканиях Соколов остается верен «поэтике мгновения», придерживаясь ее и в крупных жанрах — поэмах «Смена дней», 1960; «Улица», 1966; «Шадринск», 1967; «Сюжет», 1976, построенных по принципу лирического цикла. Поэмы «Александровский сад» (1984) и незавершенная «Алиби» являются, по определению автора, «вольными» поэмами, где одновременно сосуществуют и лирика, и эпос, и драма, и трагедия. В последние годы Соколов выпустил 2 сборника стихов: «Посещение» (1992) и «Самые мои стихи» (1995), последний составлен, по признанию поэта, «вдохновенно и строго». В него вошли стихи, созданные почти за полвека работы в русской литературе. Название сборника «Посещение» ассоциируется со строчками известного стихотворения Ф. И. Тютчева: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…» Книга пронизана раздумьями поэта о трагическом состоянии эпохи, зараженной духовным омертвением: «Я устал от двадцатого века, / От его окровавленных рек. / И не надо мне прав человека — / Я давно уже не человек».

Значительным явлением в литературе семидесятых годов стала художественная тенденция, которая получила название «тихой лирики». «Тихая лирика» возникает на литературной сцене во второй половине 1960-х годов как противовес «громкой» поэзии «шестидесятников». В этом смысле тенденция прямо связана с кризисом «оттепели», который становится очевидным после 1964 года. «Тихая лирика» представлена в основном такими поэтами, как Николай Рубцов, Ана­толий Жигулин, Анатолий Прасолов, Станислав Куняев, Николай Тряпкин, Анатолий Передреев, Сергей Дрофенко, а также творчеством замечательного поэта, лауреата Государственной премии СССР Владимира Соколова.

«Тихие лирики» очень разнятся по характеру творческих индивидуальностей, их общественные позиции далеко не во всем совпадают, но их сближает прежде всего ориентация на опре­деленную систему нравственных и эстетических координат. Так, в произведениях В. Н. Соколо­ва публицистичности «шестидесятников» противопоставлена элегичность, мечтам о социальном обновлении — идея возвращения к истокам народной культуры, нравственно-религиозного, а не социально-политического обновления. Традиции В. В. Маяковского он предпочел традицию С. А. Есенина; образам прогресса, научно-технической революции, новизны и западничества «ти­хие лирики» противопоставили традиционную эмблематику Руси, легендарные и былинные об­разы, церковные христианские атрибуты и т. п.; экспериментам в области поэтики, эффектным риторическим жестам он предпочел подчеркнуто «простой» и традиционный стих. Такой поворот сам по себе свидетельствовал о глубоком разочаровании в надеждах, пробужденных «оттепелью». Вместе с тем идеалы и эмоциональный строй «тихой лирики» были гораздо более конформны по отношению к надвигающемуся «застою», чем «революционный романтизм» «шестидесятников». Во-первых, в «тихой лирике» Соколова социальные конфликты как бы интровертировались, лишаясь политической остроты и публицистической запальчивости. Во-вторых, общий пафос консерватизма, т. е. сохранения и возрождения, более соответствовал «застою», чем шестидесятнические мечты об обновлении, о революции духа.

В целом «тихая лирика» как бы вынесла за скобки такую важнейшую для «оттепели» катего­рию, как категория свободы, заменив ее куда более уравновешенной категорией традиции. В этом отношении с ней созвучна так называемая «деревенская проза». Разумеется, в «тихой лирике» присутствовал серьезный вызов официальной идеологии: под традициями «тихие лирики» и близкие им «деревенщики» понимали отнюдь не революционные традиции, а, наоборот, разрушенные социалистической революцией моральные и религиозные традиции русского народа.