8 Сентября 1971 года

Приехал к малому перерыву. Прошли показания экспертов. Они твердо заявили, что Кустов здоров и вменяем. Теперь будут прения сторон.

Вывели Кустова, лицо землистое, бегающие глаза. Сегодня он в клетчатой куртке, в руках узелок со сменой одежды, жена принесла...

Говорил с защитником Кустова. Судя по всему, человек он дельный. Подробно объяснил мне юридическую суть — убийство из хулиганских побужде­ний, т. е. 102-я статья. Беспричинное убийство. А тут, он считает, причина была. Накапливалось взаимное | раздражение, взаимная ненависть. Это убийцу не (339) обеляет, но статью, возможно, удастся изменить. С тем адвокат и пошел обедать. А я стоял и думал: как же мне вникнуть, разобраться в этих юридических нюансах? Если писать буду...' И пришло мне в голову только одно — хорошо, что я не адвокат Кустова...

Вышла из своей комнаты судья, на ходу о чем-то переговариваясь весело с женщиной-заседателем. Про­шел мимо прокурор со вторым заседателем. Это они — обедать... А я все стоял... Подошла ко мне Власенкова: «Завтра Вите 25 лет исполняется...»

Как раз завтра и будет приговор.

О родителях. Будто снова он жив, И будто снова они хоронят его. То есть все, что-то делалось, связанное с Виктором,— похороны, сороковины, след­ствие, суд — все в ряд, и вот, как объявят приговор, то уж — конец...

Когда убили Витю, сестра его, Люся, была в род­доме. И все спрашивала мужа: «Почему никто не приходит? Неужто Витьке неинтересно на племян­ницу посмотреть (палата на первом этаже)». Ей ничего не говорили, боялись, что молоко пропадет. А уж когда она сильно беспокоиться стала, мать Ольга Тимо­феевна собралась с силами, пришла под окно палаты. «Что с тобой, мама, ты черная вся?» — «Радикулит замучил, дочка...» А Василий Петрович стоял за уг­лом и плакал, подойти не решился, сказал, что не выдержит. «Скажите Люсе, что я в рейсе...»

Прокурор, заключительная речь: «Природа опреде­лила смерть как освобождение. Освобождение от ста­рости... И как же противоестественно, когда обры­вается молодая жизнь...»

В перерыве услышал фразу. «У меня не тогда голова болит, когда пьяный, а когда тверезый». И еще: «Пропади оно все в пропасть...» Об узости духовного мира. Об отставании запросов нравственных от материальных. О жизни в свое брюхо...

Преступления без корней (нравственных, эконо­мических, социальных) не бывает. Ибо из чего-то же (340) они должны были «произрасти». Не святым же духом; не в безвоздушном пространстве. Без социальных корней — это если сумасшедший, не сознающий, что тво­рит. Корни пьянства есть, надо их находить, исследо­вать. Вне этого борьба с явлением невозможна.

Причина пьянства — безыдейность. Человек без идеи. Она может быть всякая (толкую расширительно). Идея — мировая революция. Идея — познание, науч­ное открытие. Идея — хорошо работать, заслужить уважение. И такая идея — дом построить, автомобиль купить, кооперативную квартиру...

Ничего нет — нечем жить. Не «нет идеи», а «была — утратил». Убедился в тщете усилий... Разуверился.

Опять-таки расширительно: утратил высокие идеа­лы «вообще» или утратил веру в себя «в частности» (нередко это значит, что большего ждал от себя, чем мог надеяться).

Все помнят по книгам, фильмам: революционные матросы — трезвые, анархисты — пьяные. Они в кино выпили океан... В жизни, я полагаю, встречались и трезвые анархисты и сильно пьющие красногвар­дейцы. А в принципе — верно. Речь об увлеченности идеей...

Людям скучно! «Не тогда башка трещит, когда пьяный, а когда тверезый».

С одной стороны, обыкновенно, с другой — не­обыкновенно. Статистика свидетельствует, что дел таких много. Убийства из хулиганских побужде­ний есть единица статистическая. А бытовые убийства — их отдельно не учитывают. У нас убийст­ва из корысти — ничтожный процент. Центр тяжести перенесен на бытовые убийства. Когда из корыс­ти — объяснить возможно, а когда бытовое — разводим руками...

Хулиганство. Явление это с иностранным наименованием хорошо привилось на нашей почве. До революции не было такого состава преступления. Проблемы не было. А сейчас чуть не половина си­дящих в тюрьме... Снижение порога мотивации — тоже явление.

В законе хулиганство определено неясно. Что оно, мы толком не знаем. Поступки, грубо нарушающие (341) общественный порядок, ярко выраженное неуважение к обществу. Границы самого явления зыбки. Сюда мы тащим все, что не умеем назвать иначе. Грустная картина. Ездим в метро, смотрим телевизор, пользу­емся всеми благами цивилизации, а уровень чело­веческих отношений низок невероятно. Люди ведут себя страшно. Людям скучно. 75 процентов убийств, 96 процентов хулиганства — в пьяном виде. Проблемы преступности нет, а есть проблема алкоголизма. Но она страшнее, ее трудней преодолеть. Видимо, с пьян­ством покончить труднее, чем с преступностью. Оно — массовое. Не всякий пьяница — убийца, но 75 процен­тов убийств в пьяном виде, не всякий хулиган, но 96 процентов хулиганств в пьяном виде.

«Нравы Растеряевой улицы». И теперь хочется использовать это название: «Нравы Новых Черемушек, Кузьминок, улицы Строителей». «Нравственные сумер­ки», по выражению А. Ф. Кони.

Отношение к преступности как к серьезному со­циальному явлению.

В капиталистических странах есть социальные при­чины для преступлений, а у нас нету. Выходит, что мы, марксисты, признаем следствие без причины? Сделали это явление чисто милицейской проблемой. Куда милиция смотрит?!

Нравственная наша система... У нас есть тенден­ция — ужесточать репрессии. Хотим мораль заменить законом. Человек бога не боится, черта не боится — пусть милиции боится. Судим хулигана — социального резонанса нет... Не полезнее ли хулигану смотреть судебное разбирательство о хулиганстве, а не хок­кей?

Попы, грозя муками ада, обращались к очень важ­ному инструменту морали. Чего человек боится, чем он живет?.. Мы преуспели в формировании идейности, патриотизма. Война подтвердила это. А это не то же, что мораль... Отменили религию, потом самою мораль... Потом начали воскрешать — «человек человеку друг» и проч. Нужна система нравственности. Кто думает об этом, о стройной этой системе? Рыцарство в маль­чишках, женственность в девчонках. Честность. Не убий. Не укради. Не возжелай жены ближнего своего. Что этому можно дать взамен? Христианскую мораль разрушили до основанья, а затем? Первые годы: старая мораль еще действовала и плюс революционный (342) энтузиазм — двойная тяга. Затем война. А 45 — 75 годы, тридцать лет — этот отрезок подлинней, чем с 17-го по 41-й.

Труд стал легче, мозолей меньше, свободного времени больше. Не соха, не лопата — экскаватор,.. Хлеб перестал потом пахнуть. Пропала забота о хлебе насущном. Новых нравственных ценностей не появи­лось, усилий сознательно не приложено... Вообще бла­годаря философии мы идейное отождествляем с мо­ральным. А это вещи разные. Идеология и нравствен­ность исходят из общественного бытия, но надо раз­личать их.

Процессы нравственные — кто их изучает? Сосуд нравственный... Взлеты нравственные, идейные (во вре­мя войны преступность была низкая). За взлетом следует падение. Мы сформировали советского чело­века. Но человек не свая... Его надо поддерживать—нужны нравственные импульсы. Систему внедрять с семьи, со школы...

У нас 3 миллиона учителей. Из них единицы умеют воспитывать людей. Умение воспитывать не выдается с дипломом учителя. Исцелись, сам, говорят врачу. Воспитай себя, надо сказать учителю.

«Не проходите мимо», «Бой равнодушию!» — а речь о нравственном совершенствовании науки. Это го­сударственная проблема.

Нравы. В Горьковском горсуде слушается мерз­кое дело об изнасиловании. Девятнадцать «лбов», . молодые парни сидели на скамьях подсудимых (одной скамьи было мало), сзади — потерпевшие, на вопрос, когда это случилось, отвечали:

— На аванс... На получку...

Даты жизни!

Из услышанных разговоров: «Пошли к Васькиным самогонку сидеть...» — «Ой, чиста, что твоя слеза...» — «А у Васькиных хороша самогонка! С первого стака­на все поползли... У Митяшиных гуляли — срамота, все тверезые ушли... Кулачье!»

Все услышанное говорили женщины.

В троллейбусе: а что? Зарабатываю прилично, не Хуже людей могу быть пьян! Через некоторое время опять, еще более убежденно: а что? Не хуже людей зарабатываю... Прилично зарабатываю. И на свои деньги не хуже других могу быть пьян!..(343)

Аграновский А. Избранное: В 2-х тт. М., 1987. С. 335-343.