6.5. Общение в юношеском возрасте.

В юношеском возрасте отмечаются две противоположные тенденции в общении: расширение его сферы – с одной стороны, и растущую индивидуализацию, обособление – с другой [1,5,6,10].

Первая тенденция проявляется в увеличении времени, которое расходуется на общение (3—4 часа в сутки в будни, 7—9 часов—в выход­ные и праздничные дни), в существенном расширении его социального пространства (среди ближайших дру­зей старшеклассников — учащиеся других школ, техни­кумов и ПТУ, студенты, рабочие, военнослужащие), в расширении географии общения и, наконец, в особом феномене, получившем название «ожидание общения» и выступающем в самом поиске его, в постоянной готовности к контактам [10].

Высокий уровень потребности в общении, проявляющийся в расширении его сферы, объясняют постоянным физическим и умственным развитием юноши и в связи с этим расширением его интересов к людям и к миру. Важным обстоятельством является и потребность в деятельности: она во многом и находит свое удовлет­ворение в общении. В юности особенно возрастает не­обходимость, с одной стороны, в новом опыте, а с дру­гой — в признании, защищенности в интимной реак­ции. Это определяет рост потребности в общении с людьми, потребности быть принятым ими и чувствовать уверенность в их признании.

Это необходимо для решения тех проблем, которые свойственны юношескому возрасту и решить которые можно лишь в общении с окружающими. Многочислен­ные исследования неоспоримо свидетельствуют о том, что эффективное решение проблем самосознания, само­определения, самоутверждения невозможно вне обще­ния с окружающими людьми, без их помощи [10].

Проблемы столь важны и столь интимны, что для решения их, для «изживания» юности необходимо най­ти человека, который понял бы ее проблемы. С возра­стом (от 14 лет к 17 годам) потребность в понимании заметно усиливается, причем у девушек она выражена сильнее, чем у юношей. Понимание не предполагает обязательно рациональности. Главным образом, пони­мание должно иметь характер сугубо эмоционального сочувствия, сопереживания. Естественно, что таким че­ловеком в первую очередь мыслится сверстник, которого обуревают те же проблемы и те же переживания[5].

В юности обостряются способности к вчувствованию в состояния других лиц, способности пере­живать эмоционально эти состояния как свои. Именно поэтому юность может быть столь сензитивна, столь тонка в своих проявлениях к другим людям, в своем переживании впечатлений от созерцания природы и идентификации с ней, в своем отношении и понимании искусства. Идентификация утоньшает сферу чувствова­ния человека, делая его богаче и одновременно ранимее [6].

Вторая тенденция, которая проявляет себя в общении в юности - это тенденция к индивидуализации и обособлению. О ней свидетельствует строгое разграничение природы взаимоотношений с окружающими, высокая избирательность в дружеских привязанностях, подчас максимальная требовательность к общению в диаде. Стремление к обособлению – это стремление оградить свой обра­зующийся уникальный мир от вторжения сторонних и близких людей, для того, чтобы укре­пить свое чувство личности, чтобы сохранить свою ин­дивидуальность, реализовать свои притязания на при­знание. Обособление как средство удержания дистан­ции при взаимодействии с другими позволяет молодому человеку «сохранять свое лицо» на эмоциональном и рациональном уровне общения [6].

Говоря о потребности в обособлении, надо иметь в виду, что развитие личности можно рассматривать как процесс двуединый. С одной стороны, это уподобление себя в чем-то другим людям в процессе общения, а с другой — отличение себя от других в результате про­цесса обособления. Причем общение и обособление про­текают в тесном единстве между собой.

Потребность в обособлении, которая отчетливо про­является в раннем юношеском возрасте, находит свое конкретное выражение как в общении (в обособлении в составе более или менее широких общностей), так и в уединении. Обособление в общении имеет основное значение. Общаясь с людьми, юноши и девушки ощу­щают потребность в нахождении своей позиции в их среде, своего Я. Но осмысление этой потребности и пу­тей ее реализации, очевидно, возможно при наличии потребности в уединении[5].

Говоря об обособлении личности в ранней юности, надо иметь в виду несколько его уровней: первый — обособление старшеклассников в составе всей своей возрастной группы; второй — в составе довольно ши­роких общностей — коллективов сверстников; третий — обособление в рамках групп сверстников, приятельских и дружеских, и, наконец, четвертый — обособление лич­ности внутри коллективов и групп [5].

Существует мнение, что эти две тенденции в общении – тенденция в расширении контактов и тенденция к обособлению – «обслуживают» разные потребности юношей: в «поиске» общения находит во­площение потребность пережить новый опыт, испытать себя в новой роли, а в избирательности—потребность в самовыявлении и встречном понимании. И та, и другая потребность носит настоятельный характер, и то, как они удовлетворяются или не удовлетворяются, вызывает у юношей глубокие переживания [10].

Существуют данные, согласно которым неформаль­ное общение не только в диадах, но и в группах под­чинено таким мотивам, как поиск наиболее благоприят­ных психологических условий для общения, ожидание сочувствия и сопереживания, жажда искренности и единства во взглядах, потребность самоутвердиться. Возможно, что, когда взрослым кажется, что ре­бят в школьной дискотеке собирает просто развлека­тельная направленность, желание «провести время», са­ми ребята могут считать, что встречаются по более глу­боким эмоциональным побуждениям [10].

Но юношеская общительность часто бывает эгоцен­тричной, а потребность в самовыявлении, раскрытии своих переживаний — выше интереса к чувствам и пе­реживаниям другого. Отсюда — взаимная напряжен­ность в отношениях, неудовлетворенность ими [10].

Психологи исследовали глубинные механизмы, лежащие в основе огромной потребности в общении в юности и его избирательности. Эти механизмы коренятся в противоречивости характера юноши, его неустойчивости. Среди личностных черт находят место такие полярности, как «индивидуализм» юности и ее ярко выраженная социальная направленность, скепсис, тенденция все подвергать сомнению и страстное стрем­ление уверовать в кого-либо или что-либо (яркую лич­ность или яркую идею), максимализм, которым окраше­ны требования, взгляды, устремления молодых людей, и неразборчивость или несостоятельность в выборе пу­тей и средств реализации своей «платформы», поиск общения в этом самом «коллективном» возрасте и по­требность в одиночестве[10].

В состоянии неустойчивости, обусловленной переход­ным возрастным статусом, очень важно получить уве­ренность в том, что другие воспринимают тебя таким же, каким ты сам воспринимаешь себя, в то же самое время помогая утвердиться не только в лучших сторо­нах своей личности, но и в возможностях ее потенци­ального роста. Эти мысли получили отражение в поня­тии «подтверждение», которое успешно разрабатывает­ся сегодня в зарубежной и отечественной психологии раскрывая ту функцию, которую выполняет другой в раз­витии «Я» данной личности. Этим понятием ак­центируется потребность каждого человека (особенно остро выраженная в юности) в том, чтобы удостоверить­ся в ценности и необходимости своего существования[10].

Среди отдельных видов отношений в юности особое место занимает интимная дружба. Напряженный поиск друга начинается уже в подростковом возрасте. Однако юношеская дружба гораздо устойчивее и, главное, глубже подростковой. Младшего подростка связывают с другом преимущественно общие интересы и совместная деятельность, закрытая для остальных. Юношеская дружба на первый план выдвигает интимность, эмоциональное тепло, иск­ренность. Развитие самосознания и свойственные ему противоре­чия вызывают непреодолимую потребность «излить душу», поде­литься своими переживаниями. Отсюда—понимание друга как собственного alter ego (другого «я»). Такая потребность впер­вые появляется именно в юности [1].

Будучи первой самостоятельно выбранной глубокой личной привязанностью, юношеская дружба предваряет и в какой-то степени предвосхищает другие привязанности, в частности лю­бовь; отсюда и высокая эмоциональность дружбы [1].

Конечно юношеские представления о дружбе, и реальная степень ее интимности неодинаковы у разных людей. У девочек, в связи с их более ранним созреванием, потребность в интимной дружбе созревает раньше, чем у мальчиков. Если сопоставить идеал дружбы мальчиков и девочек примерно одного возраста, то требования, предъявляемые к дружбе, у девочек выше, чем у мальчиков. В более старших возрастах эта разница, по-видимому, выравнивается. Интимность дружбы зависит от личностных качеств (не все способны на глубокие чувства, доверительность, интерес к другому) и от уровня рефлексивности личности (а это, в свою очередь, связано с уровнем образования) [1].

Юность бескомпромиссна, для юноши типично стремление быть самим собой, жажда самораскрытия. Но пока человек не нашел себя в практической деятельности, его представление о себе неизбежно будет до некоторой степени диффузным и неустойчивым. Отсюда – желание проверить себя путем проигрывания «чужих» ролей, рисовка, умышленное и неумышленное самоотрицание. Юноша хочет быть до конца искренним, жаждет понимания. Интимная дружба, позволяющая сопоставить переживания, мечты, идеалы, научиться говорить о себе, имеет поэтому важное значение [1].

Alter ego, который каждый ищет в своем друге, отражает неосознаваемые потребности собственного «Я».Один ищет в друге подтверждение своего «Я», друг для него – зеркало в котором он видит свое отражение. Второй, наоборот, сам идентифицируется с другом, начиная жить его переживаниями, вплоть до потери собственной индивидуальности. Третий ищет в друге дополнение, образец для подражания и психологическую защиту и т.д. От этих неосознаваемых психологических потребностей зависит и выбор друзей, и характер взаимоотношений с ними [1].

Особое внимание следует уделить общению юношей и девушек со взрослыми. Эти отношения не столь напряжены, как в подростковом возрасте, но остаются сложными и причина сложности в автономии юноши, обусловленной социальной ситуацией его развития.

Современная психология ставит вопрос об автономии выросших детей конкретно, разграничивая поведенческую автономию (потребность и право юноши самостоятельно решать лично его касающиеся вопросы), эмоциональную автономию (потребность и право иметь собственные привязанности, выбираемые независимо от родителей), моральную и ценностную автономию (потребность и право на собственные взгляды и фактическое наличие таковых) [1].

Поведенческая автономия проявляется в отстаивании права выбора, целей, мест проживания и досуга. Эмоциональная автономия может настолько усложнить отношения с родителями, что даже иногда вызывает отчуждение детей от родителей.

В сфере моральных установок и ценностных ориентаций юноши ревностно отстаивают свое право на автономию. Иногда нарочито крайние взгляды высказываются только для того, чтобы подкрепить эту претензию на оригинальность. Но фактически влияние родителей остается здесь преобладающим. Разница между поколениями весьма заметна в таких, относительно поверхностных вопросах, как мода, вкусы, способы развлечений. Но в том, что касается более глубоких проблем – политических взглядов, мировоззрения, выбора профессии, - авторитет родителей оказывается куда более значительным, перевешивая, как правило, влияние приятелей – сверстников[1].

Среди тем, на основе которых могло бы строиться общение со взрослыми, называются такие, как выбор будущей профессии, учебные дела, взаимоотношения с окружающими, увлечения, вопросы морали, разговоры о себе и своем прошлом, настоящем, будущем, климат в семье и др., иначе говоря, различные аспекты жизненного са­моопределения. Возникающая в ранней юно­сти проблема самоопределения, по мысли самих школь­ников, не может решаться только в общении со сверст­никами, социальный опыт которых примерно одинаков и равно ограничен у всех. Обращение ко взрослым, та­ким образом, закономерно. Но далее в силу вступает одна поправка, в корне меняющая всю картину: в ка­честве желательного содержания общения указанные выше темы называются старшеклассниками лишь при условии, если общение со взрослыми будет иметь доверительную форму [10].

Неудовлетворенность потребности юношей и деву­шек в общении с близкими взрослыми при высокой вы­раженности этой потребности заставляет задуматься над тем, что же практически означает «доверитель­ность» в реальном взаимодействии взрослых и старше­классников. Тут приходится признать, что роль взрос­лого рассматривается в возрастной психологии преиму­щественно в одном ракурсе — как проводника знаний — и в этом своем значении почти не меняется со сменой возрастов ребенка. Между тем при первой попытке взглянуть на нее, не отрываясь от почвы совместной жизнедеятельности взрослого и ребенка, становится очевидным, что, по мере того как в ходе ро­ста школьника меняются формы и самая мера его ак­тивности, должна изменяться и роль взрослого. Для старших школьников невыносимо принуждение, вмешательстве в их дела извне, но это не значит, что они не будут благодарны за тактичную помощь. Доверие взро­слых к развитию личности школьника, вера в его по­тенциальное «Я»—лучшее условие доверительности в общении с ним [10].