Глава 2

история социологии труда и экономической социологии

мнению, результатом перманентной борьбы противо­положностей, приводящей к смене одного состояния равновесия системы другим.

Тектологическии язык Богданова очень запутан и абстрактен. Так, средние доходы населения он назы­вает «мерой социально-кристаллизованных активнос­тей сопротивления», в том же ряду— «суммарный коэффициент структурной устойчивости», «энергия получаемых впечатлений» или «формирующий и регу­лирующий тектологическии механизм». Его понятия заимствованы из самых разных наук. Возможно, уче­ный стремился создать некий прообраз общесоциоло­гической теории управления, причем довольно ориги­нальной и в то же время непонятной.

Язык, с помощью которого выражала себя управлен­ческая теория в 1920-е гг., вообще был самобытен и афористичен. «Интегрессия», «дезинтегрессия» и «конъ-югационный процесс» А. Богданова мало чем уступают таким образам-понятиям А. Гастева, как «культурное ратничество», «принцип подвижной портативности» или «азбука культуррегерства». На фоне подобной экспрес­сивности просто блекнут языковые формулы других со­ветских нотовцев, допустим, того же А. Блонского, кото­рый в книге «Азбука труда» (1923) делил виды работ на: 1) требующие быстроты; 2) требующие силы; 3) ножные; 4) головные; 5) работы, использующие весь вес тела; и 6) смешанные. Не менее ярко у него описаны и типы работников, например: «мускульный», «пищеваритель-. ный», «нервный» и «дыхательный», Если Гастев призы-t вал изучать человеческие эмоции с помощью коэффици-f ентов напряжения, углов наклона, математических фор-.' мул и геометрических символов, то Блонский увидел в человеке прежде всего машину, состоящую из рычагов (костей) и двигателей (мускулов).

Таков был язык нарождающейся науки управле­ния, которая, с одной стороны, не хотела быть похо­жей на буржуазную социологию, каковую следовало «сбросить с корабля истории», а с другой — стреми­лась быть ближе к реальной жизни. А эта жизнь го­ворила языком площади, митинговых призывов, пла-ZUB катного лубка. Литературно одаренные Богданов и

Гастев — идеологи и вдохновители Пролеткульта — не просто шли вслед за массами. Скорее, они вели их за собой, предлагая новые образцы мышления, открывая новую перспективу культурного обновления. Экспрес­сивный стиль Богданова и Гастева, резко отличающий­ся от спокойно-академических рассуждений Тейлора, выражал не только новую эпоху, но и новую миссию управления — активно преобразующую мир, букваль­но перетряхивающую все организационные и куль­турные устои прежнего порядка.

Несомненно, в начале XX в. тектология являлась новым словом в науке. Для возникновения новой дисциплины образовалась незанятая ниша. Ее оста­валось занять. Дело в том, что в начале XX в. струк­турно-функциональное направление в социологии труда и в социологии организаций еще не утверди­лись. Напомним, что Богданов создавал свою теорию до того, как сложилась формально-логическая пара­дигма «классической» школы менеджмента, связы­ваемая с именами М. Вебера, А. Файоля, Ф. Тейлора, Л. Гьюлика и Л. Урвика. Можно заключить, что пи­онерная работа А. Богданова явилась первой попыт­кой создать новую картину организованного на со­циалистических принципах мира.

Некоторые ученые сегодня высоко оценивают роль Богданова как основоположника общей теории орга­низации. В частности, академик Н. Моисеев высказал­ся так: «А.А. Богданов сделал важный новый шаг по сравнению с Е.С. Федоровым, который, если можно так выразиться, изучал статику: неизменные формы орга­низации. Главной заслугой А.А. Богданова является постановка проблем динамики»¹⁶².

СОЦИАЛЬНАЯ РЕФЛЕКСОЛОГИЯ 0. БЕХТЕРЕВА

Известный русский физиолог и психолог Влади­мир Михайлович Бехтерев (1857 — 1927) пытался в эти годы перенести принципы рефлексологии, заложенные в трудах Сеченова и Павлова, на социальные явления.

¹⁶² Моисеев Н. Теория организации и практика перестройки // Знание-сила. 1988. № 1. С. 65.