Глава 2

раньше хозяйственного. При всей трудозатратности основных отраслей хозяйства, забиравших массу вре­мени, дикарь умудрялся не меньше времени тратить на изготовление украшений: «дикарю приходилось затрачивать огромное количество труда на изготовле­ние или починку одежды, жилища, орудий и т. п., по­тому что ведь работать ему приходилось каменным то­пором, иглой из рыбьей кости и т. п. И что особенно характерно для дикарей: громадное множество труда затрачивалось на украшение предметов обихода: руч­ка каменного топора австралийского дикаря — это на­стоящее художественное произведение, покрытое тон­чайшею резьбой, на которую затрачены годы труда; сибирский остяк или архангельской самоед вовсе не носит белья, — но его моховая «малица» или «гусь» украшены множеством нашивок из разноцветного сук­на; иные дикари и вовсе не носят никакой одежды, но затрачивают годы труда и подвергаются жестоким страданиям, чтобы покрыть свое тело узорами — тату­ировкой. Существует поэтому даже предположение, что первобытный человек, прежде чем выучиться работать по-нашему, затрачивал свои усилия, главным образом, для целей развлечения или украшения, и что настоя­щий хозяйственный труд лишь постепенно развился из забавы (Бюхер)»⁸². Что это —крайняя нерасчетливость и нехозяйственность поведения дикаря или высочай­шая предусмотрительность?

Для того чтобы правильно ответить на этот вопрос, А.А. Кауфману пришлось бы совершить революцию в собственном мировоззрении. К сожалению, ничего подобного не произошло. Он с увлечением подгоняет конкретные факты под весьма прямолинейную и оп­ровергнутую современной наукой схему Бюхера. Ока­зывается, «первобытный дикарь до последней степени ленив — он отправляется на промысел только тогда, когда ему угрожает голодная смерть, и предается пол­ному безделью, пока у него остается что-нибудь от последней охоты... Когда у него есть добыча, онпожи-

361931

История социологии труда и экономической социологии j

рает ее, совершенно не думая о завтрашнем дне; он не оставляет никаких запасов, да и не может оставлять, потому что не знает никаких способов сохранения пищи впрок... Отсюда резкие переходы от продолжи­тельного голодания к самому необузданному обжорству, от полного безделья к самым напряженным усилиям для добывания пищи»⁸³.

На самом деле демонстрационное поведение свя­зано с религиозными ритуалами. Потусторонним ду­хам надо было оставлять еду, приносить жертвы, ук­рашаться, чтобы они видели: оставшиеся в живых со­племенники чтят их и считают их не менее значимыми фигурами, чем соседей. Украшения свя­заны также с зарождением первых ростков искусст­ва и художественного гения человека, с появлением совершенно нового качественного состояния — со­циальных отношений. Последние не ограничивают­ся совместным трудом, совместным проживанием и сексуальным партнерством. Социальные отношения формируются там, где возникает «зеркальное Я» (принцип Ч. Кули): человек смотрится в другого и вносит поправки в собственное поведение; он при­слушивается к тому, что думают о нем другие. Так вот, без демонстрационного поведения, угощения соседей (потлач), выставления богатств на показ, бравирования силой, умом, красотой или сноровкой невозможно появление главного в социальных отно­шениях: поведения с оглядкой на общественное мне­ние, на значимых других.

К сожалению, А.А. Кауфман проглядел этот сюжет в эволюции первобытного общества. Хотя все детали дальнейшего анализа этого периода не расходятся с общей картиной, как ее представляет современная социальная антропология: дикари ведут бродячий об­раз жизни, фуражируют (питаются подножным кор­мом), живут малыми общностями из нескольких род­ственных семей, не знают социального неравенства и передачи имущества по наследству. При контактах с культурными народами дикари получают от них болез-

⁸² Кауфман А.А. Формы хозяйства в их историческом развитии. |32 М., 1910. С. 12-13.

Там же. С. 13.

133