Технология изготовления

Один из крупнейших исследователей народного искусства В. М. Василенко так определяет основу возникновения искусства Хохло­мы: «Самый характер росписи, подражающий золотой и серебряной посу­де, был подсказан декоративным искусством Древней Руси... Хохлома, вероятно, была лишь поздним отражением этого большого искусства...»

У хохломских мастеров был свой секрет «золочения». Посуду нати­рали оловянным порошком, покрывали олифой (вареным льняным мас­лом) и прогревали в печи. Олифа от высокой температуры желтела, а оло­во, просвечивающее сквозь нее, становилось «золотом».

Подобную имитацию золочения мастера могли почерпнуть у иконопис­цев, которые покрывали иконы не только настоящим золотом, но и применяли серебряный порошок, который после олифления и прогрева также приобретал золотистый оттенок. В хохломской росписи вместо дорогостоя­щего серебряного порошка использовался оловянный.

Техника хохломской окраски связана с горячей обработкой из­делий и требует большого опыта и мастерства. Работа эта очень тру­доемка.

Росписью украшали глав­ным образом разные виды дере­вянной посуды, изготовлявшейся окрестными крестьянами. Белые неокрашенные чашки, миски, став­цы и солонки — так называемое «белье» — сначала просушивали, а затем покрывали жидким слоем глины, которая закрывала поры дерева. Это делалось для того, что­бы древесина не впитывала в себя масло, которым обрабатывались изделия в дальнейшем.

Белую, только что выдолбленную, а чаще выточенную на токарном станке посуду или иную деревянную утварь стали покрывать красновато-коричневой глиной - вапой. Процесс назывался «ваплением». После просушки предметы мазали сырым льняным маслом и ставили в печь на всю ночь. Затем их тщательно покрывали олифой, снова просушивали. Эту операцию повторяли три-четыре раза.

Про­олифленные предметы были гото­вы к полудке. Тонко растертым порошком олова протирали всю по­верхность предмета так, что дере­вянная вещь приобретала вид ме­таллической и блестела, как сереб­ряная.

Только после всех этих подгото­вительных операций вещь начина­ли расписывать: по проолифлен­ной поверхности тонкой кисточкой наносили узор черной и красной краской. Изготовленные самими мастерами кисточки (из хвоста белки или шерсти кошки) были упругими и эластичными, позво­ляя делать и очень широкие мазки, и очень тонкие линии.

Расписан­ную вещь снова олифили и стави­ли закаливаться в горячую печь. Мы уже знаем, что под влиянием высокой температуры лак темнел, становился желтовато-коричневым, благодаря чему серебристый поро­шок, просвечивая под слоем лака, приобретал золотистый блеск.

В олшебной красоты роспись выполнялась народными мастерами в тяжелых условиях труда. «Легко ли работать, когда в углу пышут жаром две здоровенные металлические печи, а лак такой едучий, что из глаз непрерыв­но катятся слезы, и кажется, что ты глот­нул перцу. И ладно бы хоть одно окошко было отворено: рядом утренний лес, потянул свежего воздуха и, глядишь, дольше бы терпел. Но нельзя окошки отворять — пыль может на лаченые по­верхности попасть. От копоти и дыма часто угорали, иногда по трое суток лежали без движения, от едкого дыма рано портилось зрение. Работали на скупщика, а тот ставил жесткие условия: не вы­полнишь заказ, другого не даст. Поэтому работали круглый год, да­же огорода не было времени обра­ботать. Оплата за работу была предель­но низкой: к началу нашего века, например, за тысячу окрашенных ложек вместо 25 рублей стали платить всего один рубль тридцать копеек.

Навсегда ушли в прошлое дымные печи хохломских красилен, их заме­нили более удобные электрические. На месте крошечных мастерских возникли фабрики с просторными, прекрасно оборудованными живописными цехами.

Сложная, готовая не раз на протяжении столетий прерваться и на­всегда исчезнуть цепочка многочисленных передач от поколения к поко­лению секретов мастерства, рецептов красок замкнулась. Тайны ремесла, уникальные открытия безвестных мудрецов — древнерусских мастеров, их опыт перешел в надежные руки художников, ученых, успешно и последова­тельно развивающих традиции русской национальной художественной культуры.

Роспись. Травный орнамент широко использовался в хохломской росписи XIX ве­ка. Деревенские художники мастерски владели навыками кистевого пись­ма. Им нравилась свобода и особая живописность исполнения «травки», возможность мгновенной, из глубины души идущей импровизации орна­мента. Написанный на золотом фоне, легкий травный узор называют «вер­ховым» письмом в отличие от «фонового», которое демонстрирует иные декоративные качества росписи.

«Фоновое» письмо имеет свои особенности техники. По натертой ме­таллизированным порошком поверхности предмета орнамент обводился черной линией, после чего фон заливался красной или черной краской. Оставленный серебристым, узор затем прорабатывался штриховкой и кистью. Отлакированная и закаленная в печи вещь приобретала особый облик. «Серебряный» орнамент, превратившись в «золотой», контрастно выделялся на черном или красном. Чаще всего он располагался на пред­мете в виде полосы из крупных, округлых листьев, напоминающих завивающиеся золотые кудри, отчего и получил название «кудрина». Обуслов­ленный своеобразием технологических и художественных особенностей, стиль хохломской росписи полностью сложился к концу XIX века. Наибо­лее развитый травный орнамент прошел сложный путь формирования, впитав в себя традиции барочных растительных узоров XVII века, а так­же крестьянских росписей Поволжья XVII—XIX веков. Орнаментальные мотивы «кудрины», возникшие в «фоновом» письме в середине XIX века, напоминают узоры домовой резьбы, творчески переработанные хохломскими живописцами.