Технология изготовления

Как уже говорилось выше, промыслом занимались кресть­яне всех окрестных деревень во­круг Городца: одни вырезали ложки, другие точили миски и чашки, а третьи изготовляли ору­дия труда для прядения и ткаче­ства. На заволжских землях хоро­шо родился лен, женщины пряли нитки и ткали холсты на прода­жу, поэтому и резчикам, и живописцам, украшавшим прялочные донца, работы хватало.

В Нижегородском крае пряли не с прялки, как на Севере, а с греб­ня. Вместо лопаски прялки гребень вставлялся в донце — сиденье, а на его зубья надевалась кудель. У гребня — узкая длинная руко­ять и частые зубья. Его трудно бы­ло украсить. Зато поверхность си­денья (донца) давала художнику возможность развернуть целые живописные полотна. Донце пред­ставляло собой широкую доску, плавно суживающуюся к голов­ке — подставке с отверстием, куда вставлялся гребень. Форма голов­ки напоминает усеченную пирами­ду, три стороны ее ребристые, а одна (обращенная к пряхе) спус­калась вниз уступами.

Производством донец занима­лись в нескольких деревнях на се­веро-востоке от Городца. Самыми известными из них были Косково, Курцево и Охлебаиха. Целые семьи крестьян занимались изготовлени­ем донцев, включая женщин и де­тей. Один из мастеров, видимо, хо­рошо знавший весь процесс вы­делки, показал его на доске-карти­не и каждый из рисунков снабдил подписями.

В верхнем левом углу видны вы­сокие козлы, на них лежит брев­но, а два молодых парня — один сверху, другой снизу — распилива­ют его на продольные тесины. Надпись возле работающих гла­сит: «Роспил осиника для дёнцов». Значит, делались эти пред­меты из осинового дерева. Ниже показано, как тесины распилива­ют на отрезки, соответствующие длине будущего сиденья. Эта опе­рация названа «пилка тесу». Сле­дующая — «зарубка дёнцов», и так далее. Форма изделия выруба­лась топором. Нужно было иметь большой опыт, чтобы точными ударами скруглить края доски, сделать выемки— «бахрому» на ее конце. Поэтому «зарубку дёнцов» выпол­нял сам глава семьи. Затем следо­вали «болванение» и «долбление» головки — подставки для гребня. Эти работы делали старшие сы­новья, а выглаживание поверхностей фуганком — отец и сын. В наклейке голо­вок, как самой легкой операции, участвуют жена и младший сын, но под наблюдением хозяина дома.

Готовое донце украшали. Одна техника украшения заменяла дру­гую; за резьбой следовала инкрус­тация, а за ней — роспись. Вырас­тали новые поколения мастеров, и вместе со старым поколением ухо­дили в прошлое их излюбленные темы украшений, а каждое новое поколение вносило что-то свое и в композицию, и в стиль, и в сюже­ты узоров.

Украшение инкрустацией. Техника исполнения рисунка такая: фи­гурки коней и людей вырезаны из дерева другой породы и вставле­ны в соответствующие по форме углубления, т. е. инкрустированы. Вставки, сделанные из темного мореного дуба, почти черного цве­та, рельефно выделяются на свет­лой, покрытой олифой поверхнос­ти донца. Получилось живописное изображение, выполненное цели­ком из дерева.

М ореный дуб — очень редкий ма­териал. Откуда же брали его кре­стьяне? Оказывается, это — дар природы, Среди лесов и болот, прячась в кустарниках и высокой траве, те­чет в тех местах небольшая, но быстрая речка Узола (название происходит от старославянского глагола «узелять», что значит, «петлять»). Разливаясь весной от снегов, она затопляла обширные пространства, подмывала корни деревьев. Падали в во­ду могучие дубы. Однако древесина их от этого нисколько не стра­дала, наоборот, становилась еще плотнее и приобретала красивый темный цвет. Маленькая речка временами ме­няла русло, и ду­бы появлялись на поверхности. Такие находки и натолкнули, по-видимому, окрестных крестьян использовать этот материал для украшения донец. Крупные части изображений делались из вставок темного дуба, такие же круглые вставки — гвоздики служили окаймлениями, а все остальные детали узора выполнялись резцом.

Украшения инкрустацией сви­детельствуют о творческих способ­ностях и безграничной фантазии народных художников. Твердая и нелегкая для резьбы древесина мореного дуба заставляла мастера делать минимальное количество резных линий, поэтому контуры вырезанных фигурок предельно лаконичны. Однако, умение одним движением резца схватить самые характерные очертания придало изображениям удивительную вы­разительность: крутой изгиб шеи и груди коня, округлость линии спины, разбросанные в беге тонкие паутинки-ноги – и - перед вами мчащийся в галопе конь; углова­тое остроугольное туловище, полос­ка шапки, несколько гибких ли­ний, обозначающих руки и но­ги, — и вы видите лихого возницу, одной рукой сдерживающего бег коня.

В рисунок включены фигуры геометрического орнамента — самого древнего типа узора. Так, ко­леса кареты изображены в виде геометрических розеток, а вставки из мореного дуба напоминают тре­угольники и трапеции. Вместе с тем, заменив заостренный нож (которым выполнялся геометричес­кий орнамент) долотом со скруг­ленным краем, художник получил возможность придавать линиям мягкость и плавность.

Техника украшения донца росписью в следующий период (1870-1880гг), по сравнению с предыдущим, значи­тельно богаче: яркая окраска фона, четко выделяет темные силуэты фигур, а разноцветный цветочный узор подчеркивает силуэтность главных героев узора коней и птиц.

Появление цветочного узора, самого характерного элемента – цветка розана-купавки сами мастера связывают со стремлением выразить небывалую на земле красоту. Говорят мастера, что рисуют они цветок папоротника, только папоротник цветет раз в сто лет, увидеть его пока никому не удавалось.

О браз такого народного цветка счастья вышел из празднования Ивана Купалы. Был такой праздник у наших предков. В одних краях назывался Ива­ном Купалой, в других Иваном Травником, но везде справлялся в летнее равноденствие, в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое июня. У трав в эти дни кончается буйный рост, начинается созревание злаков, и древний человек считал, что нечистая сила именно тут-то и пытается принести им наибольший вред, погубить уже наметившийся урожай. Ее надо было уничтожать, эту нечистую силу, и лучше всего огнем, потому что после огня уже ничего поднимается и не живет. И в эту короткую, самую ясную у нас ночь люди зажигали высокие костры. На видных местах зажигали: на холмах, по берегам рек, на больших лесных полянах. И проводили между кострами скот, и прыгали сами через огонь, а, отогнав образом злых духов, начинали веселиться: водили хороводы, плясали, играли в разные игры. В некоторых |местах девушки гадали, пускали по рекам венки, к какому месту приплывет, оттуда и суженый будет. И каждый норовил в ту ночь нарвать полезных трав. В растениях действительно в этот период собираются все их лучшие соки.

Иванова ночь — единственная ночь в году, когда сундуки с этими кладами выходят из сырых недр на просушку: там, где они выходят, и распускаются цветы папоротника. Каков из се6я тот цветок, бог его знает: иные говорят, что огненно-желтый, светящийся, как язык пламени в костре, другие сказывали, что тлеюще-алый, по­хожий на уголек, а третьи, что он дей­ствительно светящийся — это верно, но только не желтым, не алым, а вроде бы синим-синим. А всадники сторожат сундуки. Те всадники — злые духи земли, хранители ее кладов. Поэтому ни одному мужику полное счастье в руки ни разу не давалось...

Роспись городецкого узора начинали с грунтовки доски – фон окрашивали темперными красками - желтого, оранжевого цветов. Иногда фон грунтовали клейстером, чтобы сохранить естественную окраску дерева. Затем выполняли цветовой замалевок - кружок разбеленного цветового тона (розовый, голубой, сиреневый). Следующий этап работы – разделка - прорисовка центра цветка розана и купавки и лепестков, их выполняли насыщенным цветом (красным, малиновым, синим или даже черным). На этом же этапе по поверхности узора наносились листья. В последнюю очередь выполнялась оживка – прорисовка белыми штрихами бликов и штрихов мелких деталей цветов и листьев. Такая декорировка чрезвычайна выразительна и утонченна. Присутствует градация трех тонов – темного, среднего, светлого. От этого цветочный узор кажется почти объемным, вибрирующим и живым.