1. Изменчивости.

Все предшествующее закономерно подводит нас к фундамен­тальному вопросу человеческой микроэволюции — глубине диф­ференциации человеческого вида. До недавнего времени единствен­ным способом оценки взаимных расстояний между популяциями было определение этих расстояний «на глазок». Антропологиче­ская литература заполнена выводами о близости тех или иных расо­вых групп между собой, основанными на морфофизиологических, а чаще всего на морфологических данных. На базе представлений о неодинаковой близости популяции и расы объединяются в более высокие таксономические категории — малые расы в большие и т. д. Не составляют исключения и так называемые большие расы, для которых выдвинуты многочисленные и прямо проти­воположные гипотезы их объединения. К сожалению, пока не достигнуто полной договоренности ни по одному сколько-нибудь крупному таксономическому вопросу, и, очевидно, достижение такой договоренности зависит не от дальнейших словопрений, исходящих из тех же методических предпосылок, а от своевремен­ного перехода на новый методический уровень. Переход на этот уровень дает пока меньшую информацию, так как она концентри­руется в основном вокруг оценки фонетической (но степени внеш­него сходства), а не генетической близости. Но зато она выражает­ся в количественных единицах и поэтому позволяет отойти от субъективизма. Речь идет о многообразных способах суммарного сопоставления но многим признакам, построенных в соответствии с современным уровнем статистической техники, с учетом их разной изменчивости и физиологической корреляции между ними. Получаемые с помощью этих способов фенетические расстояния есть количественная мера дифференциации популяций.

Наибольшее распространение в краниологии получил способ, разработанный J1. Пенрозом и описанный в 1954 г. Сейчас уже можно насчитать десятки работ, в которых он использован для анализа. Частично такое внимание к этому способу объясняется тем, что он дает возможность судить отдельно о сходстве по раз­мерам и по форме, в основном же тем, что он, сохраняя все главные преимущества других способов, не требует необозримой статисти­ческой работы. С помощью способа Пенроза осуществлено един­ственное известное автору в западноевропейской литературе ис­следование, посвященное динамике фонетических расстояний '.Понятие |>асонпй изменчивости

Результаты этого исследования показали неодинаковую величину фонетических расстояний в разные эпохи истории человечества и закономерный характер их изменений. На уровне разновремен­ных синхронных срезов от эпохи бронзы до средневековья были вычислены фенетические расстояния между отдельными западно­европейскими популяциями. Оказалось, что они закономерно уменьшаются по мере приближения к современной эпохе, наступа­ет как бы сближение популяций между собой. Это существенный аргумент в пользу исключительной роли смешения в последние столетии и идущей параллельной с ним консолидации. Однако при вдумчивом отношении к этому наблюдению видно, что ему нельзя придавать всеобщее значение и экстраполировать его с населения Европы на весь земной шар. Панойкуменное уменьше­ние фонетических расстояний, если бы оно действительно имело место, должно было бы автоматически повести к сужению видовой изменчивости и уменьшению разнообразия как раз по тем призна­кам, по которым вычисляются фенетические расстояния. Коль скоро такого сужения не наблюдается, полученные выводы для динамики хфенетических признаков в Западной Европе имеют ло­кальное значение и не могут быть распространены за ее географи­ческие границы. На других территориях могло иметь место не ослабление, а усиление уровня дифференциации. Конкретное доказательство этому мы находим в исследовании О. Б. Трубни­ковой ', выявившей усиление дифференциации при переходе от неолита к современности в Восточной Азии.

В пользу такой локальной неоднородности уровни дифферен­циации популяций свидетельствуют фенетические расстоинии, полученные для одного синхронного среза. Речь идет о краниоло­гических материалах в основном XVIII—XIX вв., относящихся к народам Восточноевропейской равнины и Кавказа. В первом случае это группы, представляющие непосредственных предков современного русского населения, во втором — каждая группа представляет отдельный народ или самостоятельное этнографичес­кое подразделение. В каждой группе, с известными натяжками, можно видеть популяцию, так как на Кавказе в качестве генети­ческого барьера выступает этнический фактор, на Восточноевро­пейской равнине — географический. Фенетические расстояния между всеми кавказскими популяциями решительно больше и по величине, и по форме, чем между восточноевропейскими. Масштаб различий дает полную возможность говорить о разном уровне дифференциации двух сопоставляемых совокупностей популяций. А коль скоро видовая дифференциация неодинакова при синхрон­ном срезе, следовательно, она не идет однонаправленно и в ди- ахронном плане, интеграция и дезинтеграция сменяли друг друга

в зависимости от социально-экономических и культурно-истори­ческих причин.

Как следует относиться в свете этих наблюдении и вытекающих из них соображений к существующим точкам зрения на нейтраль­ный характер исходных предковых комплексов для многих расо­вых типов? Во-первых, все такие точки зрения нуждаются в до­полнительной аргументации, основанной уже не па визуальной, а на более точной оценке морфологических критериев. Во-вторых, нейтральность но признакам основного комплекса, который толь­ко и сохранился в процессе развития вида, могла сопровождаться резкой специализацией по иным признакам, также складывавшим­ся в географические комплексы, стертые затем последующими этапами расообразования. В-третьих, наконец, отдельные харак­теризующие расу признаки и даже их сочетания достигают сильно­го развития на фоне нейтрального в целом комплекса, начиная с самых ранних этапов расообразования.

Каков общий вывод из всего сказанного? Похоже на то, что глубина видовой дифференциации не усиливалась в ходе челове­ческой истории, что усиление или ослабление дифференциации имело место лишь в пределах отдельных территорий и ограни­ченных отрезков времени. Интегративные и дезинтегрирующие процессы, следовательно, в каких-то пределах уравновешивали друг друга. Во всяком случае, палеоантропологическая история человеческого вида не дает обратных примеров, свидетельствуя

о локальности проявления разных уровней дифференциации.

Вопрос о структуре внутривидовой изменчивости человека неоднократно ставился в литературе, но освещался лишь иод каким-нибудь определенным углом зрения и преимущественно при исследовании эмпирических данных. Английскими биометри­ками, как уже говорилось, была конкретно показана разница в характере и направлении внутривидовой и межгрупповой измен­чивости, в основном русскими исследователями эта разница была использована в целях расового анализа, разработаны способы ее учета. Однако структура видовой изменчивости человека в целом не была предметом углубленного рассмотрения. Учитывая преиму­щественно популяционную структуру человечества, следует рас­сматривать ее как частный случай межгрупповой изменчивости вообще, при котором низшим элементом, образующим межгруппо­вой ряд, его элементарной ячейкой является популяционная сред­няя. Таким образом, вопрос о строении видовой изменчивости че­ловека — это вопрос о характере межгруппового распределения популяционных средних но каждому признаку. Совершенно оче­видно, что на такой вопрос не может быть однозначного ответа. Распределение признаков с дискретным выявлением, в частности особенно испытывающих действие отбора, вряд ли осуществля­ется по одному тину; здесь возможны самые разнообразные мо­дификации кривых межгруппового распределения.