Либерально-демократическое направление

Наиболее видными представителями либерально-демократического направления были К. Крофта и Б. Мендл.

Камил Крофта (1876—1945), представитель второго поколения учеников Голла, являлся одним из немногих буржуазных историков, чье творчество было проникнуто прогрессивным духом. В течение ряда лет в составе экспедиции чешских ученых он изучал материалы Ватиканского архива. На основе лекций, прочитанных Крофтой в Карловом университете, возникла в 1920 г. его работа по истории крестьянства Чехии и Моравии (она доведена до 1848 г,). В ней рассмотрено Пожение крестьян (главным образом правовое), охарактеризованы основные формы их зависимости. Исходя из юридического отношения крестьян к земле, Крофта выделил категории крестьян по таким признакам, как степень обеспеченности землей, временное или наследственное право на владение ею. Этот анализ сохранил свое научное значение до настоящего времени.

В монографии «Жижка и гуситская революция» (1936) Крофта выступил с критикой в адрес Пекаржа, в защиту позитивной роли гуситского движения в чешской истории. В трактовке гуситского движения он учитывал не только религиозные и национальные, но и социальные и антифеодальные моменты. Крофта аргументированно оспорил оценку Пекаржем Жижки как фанатика и «громилы», деятельность которого была якобы лишена антифеодальной направленности. В книге подвергнута критике концепция гусизма, которую отстаивал Пекарж, и сделана попытка рассмотреть с позиций буржуазного демократизма сильные и слабые стороны этого движения, а также его последствия.

Крофта опроверг утверждение Пекаржа, что «хаос» в развитии чешского общества в XVI в. и поражение в битве у Белой Горы были обусловлены гусизмом и реформацией. Он увидел позитивные стороны истории Чехии между гуситским движением и поражением у Белой Горы, подчеркивал значение таборитов и их программы. Крофта считал, что чешская культура, достигшая вершины в творчестве Я. А. Коменского, выросла на гуситской почве, что период гусизма был апогеем культурного развития страны. Он рассматривал гусизм в общеевропейском контексте и отмечал, что Чехия не могла в силу своего положения оставаться в стороне от социально-политической и религиозной борьбы в Европе.

Крофта считал принципиально важным подход к контрреформации и «послебелогорскому католицизму» и был убежден, что нельзя преувеличивать роль последнего в развитии чешского общества. Он внес вклад в разработку истории борьбы чешского народа за независимость и чешско-немецких взаимоотношений. В обзорном очерке истории Чехословакии (1931) он коснулся основных аспектов новейшего ее периода, тогда как большинство буржуазных авторов исследовали только новую историю.

Бедржих Мендл (1892—1940) известен как специалист в области социально-экономической истории средневековья. Он был учеником Шусты и Пекаржа, испытал заметное влияние французских социологов, а также М. Вебера. Мендл считал Октябрьскую революцию вехой в развитии всемирной истории, проявлял интерес к историческому материализму, хотя и был далек от понимания и применения его как метода исследования.

В работах по истории Праги Мендл впервые поднял проблему социального кризиса чешского города накануне гуситского движения. Исследовав, каким образом социально-экономические отношения влияли на позицию различных слоев населения Праги, он пришел к выводам, опровергавшим представления о социальной гармонии в чешских городах, существовавшие в буржуазной историографии. При рассмотрении положения ремесленников, усиления дифференциации различных слоев населения Мендл приблизился к классовому пониманию социальных конфликтов и расширил трактовку предпосылок гуситского движения.

Исследуя генезис городов, Мендл учитывал, в отличие от большинства буржуазных ученых, не только правовые, но и экономические аспекты. На примере Праги он показал, что развитие-средневекового города — это длительный процесс, который начался еще до предоставления городу привилегий и был обусловлен сдвигами в экономике славянского торгового поселения, происходившими с X в. Мендл не связывал появление городов с оформлением так называемого нюрнбергского городского права в XIII в., как это делала немецкая историография. В работе о немецком праве он показал, что в Чехии городское право формировалось постепенно на основе различных местных и иностранных правовых источников и не было прямо заимствовано из Нюрнберга. Работы Мендла выявили наряду с притоком в Чехию в XIII в. переселенцев из соседних немецких областей большой размах внутренней колонизации силами местного славянского населения на основе немецкого права.

К проблеме образования Чехословацкой республики обратился Ян Опоченский (1885—1961), автор ряда работ, в том числе монографии о развале Австро-Венгерской монархии (1928). Это его исследование способствовало утверждению в буржуазной науке точки зрения о закономерности краха Габсбургской империи, завершившегося появлением в Центральной и Юго-Восточной Европе ряда новых государств. Опоченский следовал при этом официальной концепции создания буржуазной республики, считая, что Чехословакия своим рождением обязана деятельности эмиграции во главе с Масариком.

Работы самого Масарика («Мировая революция», 1925) и Э. Бенеша («Мировая война и наша революция», 1927) определили подход большинства буржуазных историков к проблеме борьбы за независимое государство. Создание его стало возможным, по их мнению, только вследствие заслуг Масарика и помощи США и западных держав чехословацкой эмиграции в годы первой мировой войны. С этих позиций написана работа Ф. Пероутки о создании основ чехословацкой государственности (т. 1—4, 1934— 1936). Для буржуазной историографии был характерен такой подход к исследованию комплекса вопросов революционной и национально-освободительной борьбы, при котором изучались главным образом политические аспекты первой мировой войны и образования независимых государств, тогда как революционное движение игнорировалось. Борьба трудящихся и влияние революционных событий в, России не рассматривались как один из главных факторов создания Чехословацкого государства. Путь революционных преобразований буржуазные историки (Опоченский, Пероутка и др.) считали «не подходящим для цивилизованных стран».