Женский образ в литературе серебряного века, семейные ценности того времени

Русские народные сказки, народный фольклор дают нам представление об отношении к женщине в русском обществе в целом, об отводимой ей роли в семейной жизни, в жизни общества. Большинство героинь сказок помимо красоты часто обладают еще богатырской силой или мудростью, часто помогают своим женихам или мужьям, выручают их из беды. Из всего этого можно сделать вывод, что женщина в русской культуре – соратница мужчины, не уступающая ему в своих способностях. Отсюда популярность в русской литературе таких сильных женских образов, как Татьяна Ларина, Грушенька и т. д. В данной главе мы попытаемся рассмотреть подробнее, какие изменения произошли (если произошли) в культуре в отношении женского образа. Кроме того, мы попытаемся разобраться в изменении отношения к семейным ценностям того времени определить, как эти изменения взаимосвязаны (и взаимосвязаны ли).

Анна Снегина Сергея Есенина явно отсылает нас к Татьяне Лариной и ее письму. Даже некоторые фразы, по сути, те же, что в письме Лариной, только написанные другими словами⁷³. Очень похожее по содержанию «письмо из усадьбы», написанное от лица женщины, еще более смелое, чем письмо Анны Снегиной и письмо Татьяны Лариной, есть у Игоря-Северянина⁷⁴, у которого встречается много стихов, написанных от имени женщины. Итак, в русской литературе по-прежнему популярен образ женщины сильной, решительной, смелой.

В начале XX века наблюдается окончательный отказ от отношений, продиктованных некогда «Домостроем», когда главенство мужчины над женщиной признавалось бесспорным⁷⁵. Женский образ часто обожествляется в стихотворениях Игоря-Северяина⁷⁶, Блока⁷⁷, даже Гумилева, старавшегося избегать таких сравнений⁷⁸. Что интересно, Владимир Маяковский, будучи атеистом, и потому напрямую слов «богородица», «святая» не употребляя, по сути, делает то же самое, что остальные поэты, просто заменив нимб на корону⁷⁹. Конечно, и такое отношение не является таким уж необычным и новым явлением для русской культуры, однако в этот период оно выражено особенно ярко, что нашло свое выражение в создании Блоком цикла стихов «О прекрасной даме», в котором отразился поиск образа Вечной Женственности, занимавшей поэтов того времени.

Идея «Вечной Женственности» зародилась, по словам Блока, в творчестве Фета. «Нынешний век поэзии» – век мистики, и один из распространенных мистических образов – образ Вечной Женственности⁸⁰, говорит он. Стоит оговориться, что речь идет все-таки не о серебряном веке в целом, а о творчестве символистов. Эти строчки Блок пишет в 1902 году, когда до зарождения других направлений было еще лет десять. А потому символизм для Блока – вся поэзия того времени.

В 1910 году Николай Гумилев в рецензии на стихи Сергея Кречетова (символиста), обвиняет его в многочисленных заимствованиях, в том числе использовании темы Вечной Женственности, слишком, по мнению Гумилева, к этому времени заезженной другими символистами (Брюсовым, Метерлинком и т.д.)⁸¹. Таким образом, Гумилев подтверждает слова Блока о популярности темы.

Поэтом, творившим в этой теме особенно много особенно хороших стихов Гумилев считает именно Блока, «поэта нежности»⁸². А созданный им образ он называет «блоковской Прекрасной Дамой». Кто же такая эта Прекрасная Дама Блока? Современники предлагали много вариантов – Жена, символ России и т.д. Однако, по мнению Гумилева, поскольку Блок отдает читателям не столько поэзию и стихи, а «самого себя», то есть, не разграничивает поэтические образы, поэзию и свою жизнь, то Прекрасная Дама – это невеста Блока, Любовь Менделеева, в которую он был влюблен именно в период написания цикла стихов «О прекрасной даме»⁸³. Перед читателем этот мистический образ Блока предстает то девушкой в белом из церковного хора⁸⁴, приподнятым ангельским существом, то таинственной Незнакомкой в черной траурной одежде, неясно мелькающая где-то в окне⁸⁵. По мнению Гумилева, Незнакомка – языческий образ, образ «русалки города», требующей от влюбленного в нее поэта его душу⁸⁶. А вот другая любопытная цитата, уже из стихотворения Блока: «О, Русь моя! Жена моя!»⁸⁷, также дающей нам определенное представление о том, что еще являлось составляющими Прекрасной Дамы и подтверждающее указанные выше догадки современников.

Николай Гумилев, лидер акмеистического направления, стараясь придерживаться провозглашенного им же реалистичного подхода к описанию действительности, создает несколько отличающийся женский поэтический образ. Женщину он сравнивает с самым прекрасным, что есть в природе, «косы – кольца огневеющей змеи⁸⁸», она также сравнивается с ключевой водой, погодой перед грозой⁸⁹ и т.д. Несмотря на нелюбовь к мистике, он, как и Блок, сравнивает женщину также с христианскими божественными существами, с серафимом⁹⁰. И, как и Блок, Гумилев также сравнивает женщину с языческим образом – русалкой, явно отсылая читателя к сказке Андерсена⁹¹. В творчестве Игоря-Северянина также встречается женский образ лесного создания-эльфа («Лесофея»), читающего Евангелие⁹².

Таким образом, суммируя все вышесказанное, можно утверждать, что в начале XX века в русской литературе продолжал развиваться в творчестве символистов образ Вечной Женственности, зарожденный еще Фетом, в котором для поэтов сливались многие женские образы – от жены до Родины, от русалки до Богородицы. Со всеми этими образами сравнивал и Блок свою невесту, послужившую ему музой для создания цикла стихов «О прекрасной даме», стихотворения «Незнакомка». В поэзии представителей других направлений также иногда встречаются тенденции к использованию образа Вечной Женственности, сочетающего в себе самые разные женские образы, сформировавшиеся в культуре раньше. Однако, поскольку другие направления провозгласили отход от принципов и образов, созданных символистами, это выражается только в сочетании христианских и языческих образов (что также подтверждает сказанное в первой главе).

Повлияло ли распространение такого возвышенного образа в культуре на семейные отношения и ценности начала XX века? Или, может быть, наоборот, изменения семейных ценностей повлияли на создание такого образа?

У Игоря-Северянина много стихов, адресованных замужней женщине⁹³. У Блока, автора стихов о прекрасной даме, «поэта нежности», который так любил обожествлять женщину, тоже встречаются такие стихотворения⁹⁴. Безусловно, такие отношения – не новость для русской (и не только) действительности, но разве раньше о них писали так просто в художественной литературе, как чем-то само собой разумеющемся, ничем не пытаясь оправдать нарушение одной из церковных заповедей, «не возлюби жены ближнего своего»?

Отход от семейных ценностей прослеживается в стихах Игоря-Северянина, семейная жизнь представляется ему однообразной, не несущей перемен⁹⁵. Однако это вовсе не означает, что поэт относился к любви как к чему-то временному, несерьезному, такой вывод можно сделать, ознакомившись с его стихами (все стихи Северянина были автобиографическими⁹⁶). Лирические герои Игоря-Северянина тяжело переживают расставания⁹⁷, готовы идти на любые жертвы ради любимой женщины, в том числе на смерть⁹⁸. Таким образом, можно сказать, что в начале XX века любовь и семья были не тождественными понятиями, возвышение первой не означало укрепления второй.

В качестве примера также можно привести создателя цикла стихов «О прекрасной даме», Александра Блока. Примерно через три года после свадьбы, когда у поэта с женой начался разлад, оба начали жить своей личной⁹⁹ жизнью, независимо друг от друга, продолжая, тем не менее, хорошо друг к другу относиться¹⁰⁰. Где-то в это время, делая заметки для нового романа, Блок пишет про предполагаемую героиню, жену главного героя, что она подлая, что «типично для всех баб¹⁰¹». Итак, у Блока мы тоже наблюдаем не очень уважительное отношение к семейным ценностям, сочетающееся с возвышенным женским образом, созданным им в своем творчестве. Отойдя от образа Прекрасной Дамы, Блок продолжает воспевать любимых женщин в своих лучших стихах¹⁰².

Об этих же тенденциях свидетельствуют слова Блока о том, что в 1910х гг. были очень модны в литературе «описания любви к двоим и троим зараз¹⁰³». (О нормальности таких отношений также пишет Гумилев¹⁰⁴). Блок вообще много пишет о низком уровне нравственности в этом отношении среди людей «попроще» того времени¹⁰⁵, которых не останавливало ни воспитание, ни образование. Таким образом, можно заключить, что церковь и церковные заповеди также перестали быть ориентиром в поведении людей. Можно привести опять в пример «беспопью свадьбу» в деревне, описанную Игорем-Северянином (см. первую главу), что подтверждает тот факт, что даже крестьяне перестали воспринимать священное для действительно религиозного человека таинство брака так уважительно, как раньше. И, не смотря на это, по-прежнему среди этих людей находятся однолюбы, подобные лирическому герою «Анны Снегиной» (еще раз напомню, что «Анна Снегина» - автобиографическая поэма Есенина), который всю жизнь любил Анну¹⁰⁶.

Единственным из рассмотренных поэтов, который ориентировался на церковные заповеди, был Николай Гумилев. В его творчестве мы находим доказательства того, что поэт действительно ценит семью, жену, верность ей¹⁰⁷, считает, что любовь и брак должны быть как можно более долговечны¹⁰⁸. В то время как любовь сама по себе представляется Гумилеву чем-то, что туманит для человека иной мир, божественный. Хотя, по его мнению, все же она того стоит¹⁰⁹. С другой стороны, она часто высвечивает в человеке его негативные, звериные качества¹¹⁰.

Итак, в начале XX века на фоне превознесения женского образа и любви в литературе и культуре, наблюдается отход от семейных ценностей, вызванный, во-первых, ослаблением роли церкви в нравственном воспитании людей, во-вторых, тем, что общество, настроенное на перемены, воспринимало брак как что-то слишком долговечное, не отвечающее его требованиям. Ровно противоположные тенденции обнаруживают взгляды более консервативно настроенных людей, таких, как Николай Гумилев, который наоборот, высоко ценил брак и не так высоко – обычные отношения, внебрачные. Итак, женский образ в литературе начала XX века не повлиял на отношение общества к семейным ценностям и наоборот.