5.1.1. Творчество и.С.Тургенева

Иван Сергеевич Тургенев родился 28 октября 1818 г. в Орле. В 1827 году Тургеневы, чтобы дать детям образование, поселились в Москве. Он учился сначала в пансионе Вейденгаммера; затем его отдали пансионером к директору Лазаревского института Краузе. В 1833 г. 15-летний Иван Тургенев поступил на словесный факультет московского университета. Год спустя, из-за поступившего в гвардейскую артиллерию старшего брата, семья переехала в Санкт-Петербург, и Иван Тургенев тогда же перешёл в Петербургский университет. В 1836 году Тургенев кончил курс со степенью действительного студента. Мечтая о научной деятельности, он в следующем году снова держал выпускной экзамен, получил степень кандидата, а в 1838 году отправился в Германию. В 1841 году Тургенев вернулся на родину. В это время он и начал писать.

Тургенев достаточно много жил заграницей, в Париже, куда его привела любовь к Полине Виардо. Он стал самым известным европейски ориентированным писателем в России, при этом свою миссию видел в том, чтобы представлять русскую культуру на Западе. Первое произведение Тургенева, которое заметили и критики, и читатели – цикл «Записки охотника». Его современники восприняли как удар по крепостному праву. Показ народной жизни как глубокой и своеобразной показывало крепостное право как нелепость и несообразность. При этом создавалось впечатление, что души людей, с которыми встречался охотник, не были затронуты крепостным правом. Это внутреннее противоречие компенсировалось новым взглядом на русский народ, с представителями которого по охоте, то есть свободно, не по назначению на охоте встречался рассказчик. Первый очерк из цикла, «Хорь и Калиныч» был опубликован в некрасовском «Современнике» в разделе «Смесь». Панаев придумал подзаголовок – «Из записок охотника», которое Тургеневу понравилось и было им сохранено для всего цикла.

Первые четыре романа – «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне» и «Отцы и дети» написаны Тургеневым с интервалом в два года. Каждый роман представлял читателю определенный тип, обнаруженный писателем в окружающей действительности. Пройдя путь от «лишнего человека» Рудина до «нигилиста» Базарова Тургенев остался верен себе: все его герои так или иначе были выразителями идеалов своего времени. Об этой галерее тургеневских типов так писал Добролюбов: «Каждое из этих лиц было смелее и полнее предыдущих, но сущность, основа их характера и всего их существования была одна и та же. Они были вносители новых идей в известный круг, просветители, пропагандисты – хоть для одной женской души, да пропагандисты». Это замечание Добролюбова может быть отнесено и к двум последним романам Тургенева – романам «Дым» и «Новь».

Романы Тургенева могут быть отмечены не только типичными героями, но и типичными ситуациями. Излюбленных ситуаций у Тургенева было две: во-первых, ситуация «пропаганды», охватывающая отношения героя и его последователей (например, в «Рудине»), во-вторых, ситуация идейного спора – противопоставление точек зрения и исторических идеалов (такова структура романа «Отцы и дети»).

Помимо романов Тургенев активно работал с малым жанром – с повестью, Тургеневская повесть, по мысли исследователей, хотя и меньше по объему, но по другим показателям тяготеет к роману: в ней писатель стремится уловить контуры изменчивого и неустойчивого мира современных социальных отношений и этим сближается с Достоевским. Если первые повести Тургенева получили читательские признание, то поздние, так называемые «таинственные» повести. Критика 60—80-х годов не смогла по достоинству оценить значение поздних повестей и рассказов Тургенева. Особый круг идей и настроений, отразившийся в поздних повестях и рассказах Тургенева, остался критикой тех лет невыявленным отчасти потому, что эти произведения не находили себе прямого соответствия в художественных исканиях русской литературы тех лет. О Тургеневе как выразителе насущных проблем времени и как о писателе, создавшем крупные художественные полотна, писали лишь в связи с романами «Дым» и «Новь», позднее — в связи со «Стихотворениями в прозе». Но «таинственные» повести и рассказы писателя чаще всего воспринимались как «курьезы», «шутки», созданные рукой мастера, и их связи с литературным процессом казались достаточно эпизодичными и случайными. Иное значение приобрел факт создания продолжения «Записок охотника». Их появление было обусловлено теми процессами, которые происходили в литературе о народе на рубеже 60—70-х годов. «Записки охотника» воспринимались как памятник, классическое произведение русской литературы, в котором выразилось горячее сочувствие страдающему народу. «Тургенев великий мастер пластического изображения,— писал В. Я. Брюсов,— он прекрасно рисует характеры, положения, вообще достигает того, что мы как бы лично зна­комимся с его героями и их жизнью…». С одной стороны, «таинственные» повести связаны с настроениями эпохи 1870—1880-х годов, с другой — предваряют литературные явления «рубежа веков». Исследователи неоднократно отмечали, что в «таинственных повестях» - таких, как, например, «Клара Милич», «Песнь торжествующей любви», - Тургенев всегда оставляет открытым вопрос о том, насколько изображенные им события фантастичны и таинственны. Такая «неопределенность» возможных толкований происходящего мотивирована отчасти и тем, что тургеневские герои, поддающиеся воздействию странных и загадочных сил, всегда люди нервные, склонные не к непосредственному познанию жизни, а к восприятию ее путем чте­ния книг и размышления над ее сложными загадками.

При этом герои «таинственных» повестей, как и тургеневских романов, типичны для своей эпохи. Так Аратов влюбляется не столько в Клар, которой ужи и нет в живых и которую он практически не знал при жизни, сколько в любовь, которая для него воплощена в ее образе. Это идеальная любовь, созданная романтическим воображением, любовь во имя Любви. И такие герои как раз были психологически близки своей эпохе. Человек 70—80-х годов чувствовал, что смещаются некогда непреложные нравственные понятия и исчезает «идеальность»; он видел, что в мире зло не скудеет, и ощущал непрочность своего существования, подверженного многочисленным случайностям. Все это обостряло интерес к коренным вопросам бытия, к вопросам жизни и смерти. Тургенев уловил именно это, достаточно характерное для тех лет психологическое настроение. Оно — не только черта его «таинственных повестей», но и эпохи, и этим настроением поздние повести и рассказы писателя прочно связаны со своим временем. Человек той эпохи понимал, что некогда устойчивые и прочные жизненные основы рушатся. Это рождало ожидание каких-то перемен, а одновременно — страх, нервозность, неуверенность в будущем. Не умея разрешить кричащих противоречий жизни, люди приходили в отчаяние: они стрелялись, принимали яд, бросались в пролет лестницы. Как отражение этого психологического фона эпохи в литературе 70—80-х годов большое значение приобрела тема смерти, самоубийства.

Но в конце XIX — начале XX в. эти произведения были прочитаны как бы вновь; критики символистского лагеря восприняли их как произведения современные. Тургеневские «таинствен­ные повести» несут в себе все признаки «романтического реализма». Символике «таинственных повестей» Тургенева символисты придали сверхприродное значение. Такая интерпретация не согласуется с истинным смыслом тургеневских произведений. Но «символичность» их все же вне сомнения, и она характерна для эпохи. Эти символы — не намек на какую-то вторую жизнь, не подмена той жизни, которая есть, а воображаемое ее продолжение, источник энтузиазма в дерзаниях живого человека». В этом смысле «символический» характер имели и названные уже тургеневские повести «Песнь торжествующей любви» и «Клара Милич».

Новые качества реализма Тургенева подготавливали почву для новых художественных открытий в русской литературе рубежа двух веков. Поздние повести и рассказы писателя оказались во многом созвучны новой исторической эпохе.