Глава III. Февральская революция
Николай II и монархия
С течением событий начала 20в. Павел Николаевич не изменил своего отношения к монархии, он все также выступал за конституционную монархию, вплоть до марта 1917г. Однако его отношение к самому Николаю II было отрицательное.
Описывая вступление Николая на престол, Милюков отмечает всеобщее приподнятое настроение: после долгих лет реакции люди лелеяли надежды об изменении обстановки с приходом молодого царя. Но Николай II разрушил эти надежды почти с самым приходом к власти: «я буду защищать начало самодержавия так же неизменно, как мой отец».53
На страницах Воспоминаний не часто можно встретить упреки по отношению именно к царю, чаще Милюков использует слова «власть» или «правительство», однако и за тем, и за другим, несомненно, стояла личность Николая II. Именно поэтому не представлялось возможным для Павла Николаевича обойти в мемуарах основную фигуру тех событий, и несколько раз Милюков останавливает свое внимание на собственном отношении к Николаю II.
Так, он пишет, что Николай «обладал натурой крайне слабовольной»,54 поэтому боялся влияния на себя сильной воли, из-за чего в защиту часто употреблял «хитрость и двуличие». Однако, незаметно для себя, он подчинился той сильной воле, которая всегда была рядом – его жены – «натуры волевой, самолюбивой».55 Слабый характер Николая был под влиянием Александры Федоровны, а сама она находилась под влиянием Григория Распутина.56 «За счет царя с этого времени на первый план выдвинулась царица. Единственная "мущина в штанах", она принимала министерские доклады и все более уверенно входила во вкус государственного управления.… Разумеется, в государственных делах она понимала еще меньше, нежели император в военных. Ее "управление" свелось к личным предпочтениям одних лиц другим, смотря по тому, были ли это друзья или враги "нашего друга". Двор замыкался в пределы апартаментов царицы и "маленького домика" верной, но глупой подруги царицы, Анны Вырубовой. Над ними двумя царил Распутин…».57
Из всего этого Милюков делает печальный вывод: «Какой иной развязки, кроме случившейся, можно было ожидать от этой царственной психологии...?».58
Но все же Павел Николаевич не ставил крест на монархии в целом. Он считал правильным передачу престола законному наследнику Алексею при регентстве великого князя Михаила Александровича. «Мягкий характер великого князя и малолетство наследника казались лучшей гарантией перехода к конституционному строю».59
Однако вскоре Милюкову стало понятно резко негативное отношение людей к монархии. В итоге, к моменту встречи с великим князем Михаилом (3 марта) из всех членов Временного правительства только Милюков и Гучков настаивали на ее сохранении.60 Павел Николаевич считал, что без монархии страна лишится той силы, которая способна укрепить новый порядок. Во многом Милюков был прав, так как Временное правительство само не справилось с этой задачей: «продолжалась революция».61
Временное правительство
Стоит отметить, что нередко Милюкову приписывают «штурмовой сигнал» к началу Февральской революции.62 Дело в том, что 1 ноября 1916 года на заседании Думы Павел Николаевич произнес знаменитую речь «Глупость или измена?», в которой он обвиняет императрицу и премьер-министра Б.Штюрмера в подготовке сепаратного мира с Германией. «Было очевидно, что удар по Штюрмеру теперь уже недостаточен; надо идти дальше и <…> вскрыть публично «темные силы», коснуться «зловещих слухов» <...> Я сознавал тот риск, которому подвергался, но считал необходимым с ним не считаться, ибо, действительно, наступал «решительный час»».63
Был ли это в действительности сигнал к революции? Дякин В.С. утверждает, что Милюков «меньше всего хотел давать такой сигнал».64 Однако нельзя сказать однозначно. Исходя из Воспоминаний, Милюков разочаровался в существующей власти и ее политике, в его окружении шли постоянные разговоры о смене власти,65 просто привела революция не к тому, чего ожидал Павел Николаевич.
Монархия пала, и на время власть перешла к Временному правительству, в котором Милюкову выпала роль Министра иностранных дел. В целом, Милюков отрицательно оценивает действия Временного правительства: бессилие старой власти при недисциплинированности и отсталости страны перешло к власти новой.66 И здесь Милюков переходит к другому кризису – кризису новой, послефевральской власти в лице Временного правительства, которому в наследство от старого режима досталось столько проблем, на решение которых требовалось бы не одно десятилетие. Также Милюков обвиняет Временное правительство в уступках Советам рабочих и солдатских депутатов: двоевластье, «перетягивание каната» стимулировало политический кризис в стране.
Свою деятельность в составе Временного правительства Милюков характеризует тремя направлениями: «оборона против циммервальдизма за сохранение общей внешней политики с союзниками, против стремлений Керенского к усилению его собственной власти, и за сохранение полноты власти правительства, созданного революцией».67 По словам Павла Николаевича во всех трех направлениях его попытки оказались тщетными, и он вынужден был выйти из состава правительства.
Вскоре Милюков утвердился в мысли о необходимости военной диктатуры, которая сможет обуздать революцию и тем самым спасти Россию. Он поддержал Корниловский мятеж, который оказался безуспешным. Скомпрометированный намерением поддержать диктатора, лидер кадетов вынужден был покинуть столицу.
Мы не можем судить конкретно о взглядах Милюкова на Корниловский мятеж, так как Воспоминания обрываются раньше. Но нам кажется вполне закономерным, что Павел Николаевич пришел к мыслям о военной диктатуре. Убежденный сторонник конституционной монархии, он видел, что его бывшим надеждам вряд ли удастся сбыться, Учредительное собрание еще не состоялось, а страна переживает далеко не лучшие времена. Временное правительство и Советы создают только новые кризисы, а стране нужна власть. Видимо, в Корнилове Павел Николаевич увидел человека, способного взять в свои руки эту власть и остановить анархию.
Февральская революция стала последним пунктом активной политической деятельности в России Павла Милюкова, временем, когда разрушились его надежды и «иллюзии». Самодержавие пало, как и мечтал Павел Николаевич, но вместе с этим пала и монархия, которой Милюков отводил основное место в своих взглядах на будущее России. Временное правительство принесло разочарование. В попытках установления единой власти в разрозненной двоевластием и революцией России, Милюков поддержал военную диктатуру Корнилова, однако, и она оказалась безуспешной.