21.3 Институциональные органы объединений отдельных Церквей

«Начиная с первых столетий истории Церкви, епископы, возглавляющие отдельные Церкви, в общении братской любви и побуждаемые усердием ко вселенской миссии, доверенной апостолам, объединили свои усилия и устремления к общему благу и благу отдельных Церквей. Для этой цели были учреждены синоды, провинциальные соборы и наконец пленарные соборы, на которых епископы определили, применительно к разным Церквам, подлежащие принятию общие системы учительства истине веры и регулирования церковной дисциплины» (CD 36).

Сознавая всю важность этой богатой над-диоцезальной синодальной традиции, отцы Второго Ватиканского собора выразили пожелание, чтобы она «обрела новую силу» (CD 36). Потому что «...епископы, как члены коллегии епископов и законные преемники апостолов, в силу установления и повеления Христова обязаны иметь попечение обо всей Церкви», а значит, должны не только «всегда быть соединены между собой», но и проявлять «заботу обо всех Церквах» (CD 6).

Суть этого соборного учения была воспринята в канонах 431_459 Кодекса канонического права. Действительно, в этих канонах, несмотря на некоторую уязвимость систематики⁹⁶, объединения отдельных Церквей и соответствующие органы власти рассматрива ются уже не просто как институты, исполняющие служебную роль по отношению к высшей церковной власти, но как институциональ ные выражения communio Ecclesiarum, то есть коллегиальных отношений между епископами и общения между различными отдельными Церквами.

а) Церковная провинция, митрополит и провинциальный собор

Среди различных объединений отдельных Церквей, которые по божественному провидению (LG 23, 3) возникали на протяжении столетий, особенно важное значение имеют древние Церкви-патри архаты и митрополии, а также их церковные провинции, обладающие «собственной дисциплиной, собственными литургическими обычаями, собственным богословским и духовным наследием» (LG 23, 3). Важное пастырское значение церковной провинции, образованной соседствующими отдельными Церквами определенной территории (кан. 431 § 1), подчеркнуто церковным законодателем двояким образом. Во-первых, провозглашается, что, как правило, в будущем больше не должно существовать изъятых диоцезов (кан. 431 § 2); во-вторых, утверждается, что «церковная провинция ipso iure (в силу самого права) пользуется статусом юридического лица» (кан. 432 § 2). Органами власти церковной провинции являются провинциальный Собор и митрополит (кан. 432 § 1).

Должность митрополита связана с определенной епископской кафедрой (кан. 435) и заключается в некоторой власти наблюдения за «тщательным соблюдением веры и церковной дисциплины» в диоцезах-суффраганах (кан. 436). Провинциальный Собор, напротив, «пользуется властью управления, прежде всего законодательной» (кан. 445), над «различными отдельными Церквами одной церковной провинции» (кан. 440 § 1). Он «проводится всякий раз, когда по суждению большей части диоцезальных епископов провинции это представляется уместным» (кан. 440 § 1). Однако Провинциальный собор не созывается, если престол митрополита пребывает вакантным (кан. 440 § 2).

В будущем для полной переоценки должности митрополита и пастырского значения церковной провинции (канонического института, в котором персональный и синодальный элементы осуществле ния sacra potestas взаимно интегрированы гармоничным образом) необходимо признать важность канона 436 § 2, который гласит: «Там, где этого требуют обстоятельства, Апостольский Престол может наделить Митрополита особыми обязанностями и полномочиями, определяемыми партикулярным правом». На основании этой канонической нормы могли бы получить новые институциональные решения как пастырские проблемы мега-диоцезов, подлежащих трансформации в церковные провинции (что позволило бы, например, избежать ситуации, когда фигура диоцезального епископа заслоняется множеством епископов-помощников), так и проблемы, связанные с не менее аномальным случаем объединения изъятых диоцезов⁹⁷.

б) Церковный регион, пленарный собор и конференция епископов

Наряду с древним институтом церковной провинции Второй Ватиканский собор вводит новый правовой феномен. В CD 40, 3 утверждается, что, «если это представляется полезным», — очевидно, в пастырском отношении, — церковные провинции могут «объединяться в церковные регионы, которым будет дано правовое устроение»⁹⁸. Это совет был воспринят церковным законодателем 1983 г. в каноне 433 § 1, где предусматривается необязательная возможность объединения соседствующих церковных провинций в церковные регионы. Последние, в отличие от церковных провинций, не пользуются статусом юридического лица ipso iure (в силу самого права), но могут быть наделены им (кан. 433 § 2). Хотя право высказывать перед Святым Престолом предложение об образовании церковного региона принадлежит Конференции епископов данной страны и территории, церковный регион не составляет — по крайней мере, в действующем кодексном законодательстве — церковного контекста Конференции епископов⁹⁹. Такое нормативное положение было подсказано желанием предупредить возможность влияния на Конференции епископов со стороны разных видов национализма¹⁰⁰. Но в то же время оно, с одной стороны, ослабляет правовой статус епископских конференций, а с другой стороны, открывает дорогу другим институциональным аномалиям¹⁰¹. Так, церковный регион, как он обрисован в Кодексе канонического права, никем не возглавляется, а собрание его епископов не имеет других прав, кроме пожалованных ему Святым Престолом особо (кан. 434). Однако в экклезиологическом и особенно в пастырско-практическом аспектах неясно, в чем заключается различие между этим собранием епископов одного церковного региона и Конференцией епископов¹⁰².

Противоречивая позиция церковного законодателя в отношении церковного региона становится более понятной, если принять во внимание, что, согласно канона 439 § 1, под пленарным собором следует понимать поместный собор, объединяющий все отдельные Церкви данной Конференции епископов. Более того, он должен проводиться всякий раз, когда это представится необходимым или полезным Конференции епископов с одобрения Апостольского Престола¹⁰³. Это последнее уточнение показывает, что пленарный собор более связан со Святым Престолом, чем провинциальный собор. Тем не менее, решающую роль в его созыве и подготовке играет Конференция епископов, которая фактически заменяет его в практической организации пастырской деятельности, касающейся того или иного объединения отдельных Церквей.

Конференция епископов как настоящий канонический институт в собственном смысле является плодом Второго Ватиканского собора. Еще до Собора в разных местах существовали конференции епископов, причем в некоторых европейских странах — с конца минувшего столетия. Тем не менее, Кодекс канонического права 1917 г. не установил никаких общих норм относительно их учреждения и предназначения, хотя в канонах 254 § 4 и 292 § 1 упоминались епископские собрания. Первые нормы общего права, относящиеся к Конференциям епископов, содержатся в Motu Proprio «Ecclesiae Sanctae» Павла VI¹⁰⁴. Они были обнародованы после того, как Второй Ватиканский собор прямо постановил следующее: 1) Считать «в высшей степени полезным, чтобы во всем мире епископы одной нации или одного региона объединились в единый орган» (CD 37); 2) этот орган, или конференция епископов, «есть такой тип собрания, в котором священные пастыри некоторой нации или территории совместно осуществляют пастырское служение ради приумножения блага, которое Церковь предлагает людям» (CD 38, 1); 3) решения конференции епископов, «принятые законным образом не менее чем двумя третями голосов от общего числа прелатов, участвующих в конференции с правом решающего голоса», в некоторых случаях и с одобрения Святого Престола «имеют юридически обязывающую силу» (CD 38, 4).

Несмотря на то, что доктринальная дискуссия о теологическом и правовом статусе нового канонического института не вполне завершилась¹⁰⁵, существо соборного учения было воспринято в канонах 447_450. В этих кодексных нормах (в некоторых частях еще нуждающихся в доработке) Конференция епископов предстает как институциональное выражение communio Ecclesiarum, а еще конкретнее — как синодальное измерение sacra potestas каждого епископа¹⁰⁶. Действительно, церковный законодатель тщательно избегает как опасности индивидуалистического осуществления sacra potestas со стороны отдельных епископов, что уничтожило бы внутреннюю синодальность епископского служения, так и противоположной опасности приобретения конференцией епископов такого количества и качества полномочий, что это лишило бы реального наполнения персональный элемент той же самой sacrsа potestas, которую каждый епископ должен прежде всего осуществлять в своем диоцезе¹⁰⁷ . Во избежание первой опасности в кан 381 § 1 определяются границы sacra potestas диоцезального епископа: с одной стороны — ex iure divino (на основании божественного права) — это власть папы; с другой стороны — ex iure humano (на основании человеческого права) и в силу принципа communio — власть alii auctoritati ecclesiasticae (другая церковная власть), и в первую очередь власть Конференции епископов. Во избежание второй опасности канон 447 прямо говорит о «некоторых пастырских обязанностях». Вследствие этого «Конференция епископов может выносить общие постановления лишь в тех случаях, когда это предписывает универсальное право или устанавливает особый мандат Апостольского Престола» (кан. 455 § 1). Для того чтобы получить силу закона, такие постановления должны быть утверждены Святым Престолом (кан. 455 § 2). Говоря о recognitio (утверждении), а не об approbatio (одобрении)¹⁰⁸, церковный законодатель косвенно подчеркивает, что речь идет о решениях и постановлениях, за которые Конференция епископов несет полную ответственность. Но и с одобрением святого Престола еще не происходит конституирования ius particulare (партикулярного права) в собственном смысле, потому что к церковным регионам и другим формам объединения отдельных Церквей неприменим соборный принцип in quibus et ex quibus (LG 23, 1). Конференции епископов не являются промежуточными инстанциями, так как между партикулярным и универсальным измерениями единой Церкви non datur medium (нет середины)¹⁰⁹. Наряду с поместными соборами и митрополитами, конференции епископов тоже представляют собой институциональное выражение (хотя и в иной форме) синодального конститутивного элемента священной власти епископов.