История международных отношений 1918-1999 гг. - Ди Нольфо, Эннио

ния уровня учетной ставки до 5% и принудительной конвертац ии государственного долга в долгосрочные обязательства. Ре вальвации такого масштаба и дефляции, необходимой для ее достижения , как замечает Чарльз Майер, не желал никто, кроме Муссолини , но поскольку обменный курс был действительно доведен до 9 0, то на итальянское правительство не оказывали давление с т ем, чтобы оно изменило политическую линию, которая была предв естником жертв, вызванных кризисом 1929 г.

Все это вместе взятое: план Дауэса, возвращение к «золотом у стандарту» и финансовая стабилизация, хотя и сопровождал ось сохранением ограничительных мер в торговле, распростран явшихся практически на все страны мира, что противоречило о риентации Лиги наций на свободу торговли — решающим образом способствовало формированию обстановки оптимизма и над ежды, порожденной чисто политическими событиями. С другой стороны, хотя различные аспекты ситуации и излагались зде сь по отдельности в целях их лучшего анализа, следует учитывать , что в реальности разнообразные сферы деятельности были всегд а тесно связаны и часто зависимы друг от друга.

Нормализация франко-германских отношений, по крайней мере временное решение вопроса о репарациях, вопрос о меж союзнических долгах, возвращение Соединенных Штатов на евр о- пейскую сцену составляли цепь, которую нельзя было разорв ать (разве что a posteriori или абстрактно), и служили рамкой, внутри которой осуществлялся подъем производства, характеризо вавший, хотя и не в равной мере, годы с 1924 по 1929. Составной частью этой цепи оставалось осуществление плана Дауэса.

За пять лет его реализации немцы без труда справлялись с возложенными на них растущими платежами. В 1927 г. Лига Наций взяла на себя инициативу новой всеобщей дискуссии по экономическим проблемам и собрала в Женеве всемирную конференцию, посвященную вопросу о протекционизме. Конференци я не дала никаких результатов, кроме того, что послужила фон ом для выработки проекта договора Бриана–Келлога. Однако он а стала свидетельством постоянного внимания к проблемам м ировой экономической системы.

1.4.5.ÏËÀÍ ÞÍÃÀ

ÈОКОНЧАНИЕ ВЫПЛАТЫ РЕПАРАЦИЙ

Â1928 г. верховный комиссар по репарациям С. Паркер Джильберт, работавший в Берлине в соответствии с договоре нностями, принятыми в рамках плана Дауэса, подчеркнул в своем ежегодном докладе необходимость заново оценить ситуаци ю,

учитывая, что срок действия плана истекал, и что до сих пор немецкие платежи обеспечивались преимущественно внешними займами, а это ставило вопрос об определении реальной пла тежеспособности Германии в нормальных условиях. Заинтерес о- ванность в наиболее полном решении вопроса была связана т акже с тем, что французы настаивали на определении общей сум мы репараций, которые должны заплатить немцы, в то время как немцы надеялись на уменьшение своих ежегодных платежей и на получение, в конечном счете, политических уступок в отнош ении все еще осуществлявшегося над ними контроля и пребывания оккупационных войск на их территории.

Именно совпадение этих устремлений облегчило созыв в Пар и- же в феврале 1929 г. комитета экспертов во главе с американцем Юнгом, участвовавшим еще в разработке плана Дауэса. Докла д комитета Юнга обсуждался в августе 1929 г., был принят в январе 1930 г. и вступил в силу в апреле того же года. В политическом плане он предусматривал ликвидацию агентства и комиссии по репарациям; оккупационные войска, все еще находившиеся в Германии, должны были покинуть ее до июня 1930 г., на пять лет раньше предусмотренного Версальским договором срока. В э кономическом плане он устанавливал, что в погашение оставше йся части репараций в 109,6 млрд золотых марок немцы должны будут вносить платежи в течение 59 лет (вплоть до 1988 г.). В течение первых 36 лет немцам надлежало выплачивать ежегодно немно - гим более 2 млрд — треть в виде обязательных платежей, други е две трети — при условии, что не будет трудностей, связанных с выплатой межсоюзнических долгов (это означало первое при знание американцами такой взаимозависимости, которую Соеди ненные Штаты всегда категорически отвергали). Впоследствии платежи должны были снизиться до ежегодных взносов в 1,6–1,7 млрд долларов, соотносимых с продолжением выплаты долгов (пун кт, по которому, впрочем, отсутствовало согласие правительст ва Соединенных Штатов). Для того, чтобы контролировать выполне - ние договоренностей и сделать технически возможным пере вод валюты, был создан Банк международных расчетов, расположе н- ный в Базеле; наконец, с целью запустить механизм новых пла тежей, был выпущен заем в 300 млрд. долларов, разделенный на две части — 200 млрд для стран-кредиторов и 100 — для немцев. Стоит отметить, что план Юнга обсуждался в 1929 г. Брианом и Штреземаном во время их последней встречи. Несколько меся цев спустя, в октябре 1929 г., министр иностранных дел Германии умер, как бы обозначив конец эпохи.

Хотя план Юнга и был задуман весьма хитроумно, он отправлялся в плавание по бурным водам. Англичане согласовали п оря-

док выплаты своего долга Соединенным Штатам начиная с 1923 г ., а незадолго до одобрения плана Юнга французская палата де путатов ратифицировала соглашение Меллона–Беранже 1926 г., которое теоретически урегулировало выплату французского долга Соединенным Штатам. Казалось бы, взаимосвязь между долгам и и репарациями была разорвана. Но на практике события развивались в другом направлении. Экономический кризис тяжело по разил Соединенные Штаты, Германию, Великобританию и, в меньшей степени, Францию. Когда в начале 1930 г. план Юнга вступил в силу, кризис начинал распространяться по всей Европе. Вз аимосвязь, отрицавшаяся на бумаге, подтверждалась в действите льности. И, следовательно, не оставалось ничего другого, как учит ывать новую ситуацию.

В самом деле, когда экономический кризис полностью охвати л Германию, немецкий президент Гинденбург попросил Соедин енные Штаты о вмешательстве. Американский президент Гербер т Гувер положительно ответил на просьбу и высказался в том духе, что платежи как в счет репараций, так и по межсоюзническим долгам могут не осуществляться с 1 июля 1931 г. по 30 июня 1932 г. Своим предложением, которое сразу вступило в действие, Гу вер подтвердил типичное для американцев разделение между до лгами и репарациями, но в то же время открыл путь для окончания выплат последних. Годичный срок был использован для поиск а всеобъемлющего решения. Затем обсуждение темы было продо л- жено на новой международной конференции, проходившей в Ло - занне с 26 июня по 9 июля 1932 г. На ней было решено закрыть тему, положив конец немецким платежам и назначив символи- ческую цифру заключительной выплаты — 3 млрд рейхсмарок, которую следовало осуществить до 1935 г. и которая в действительности никогда не была выплачена. Теоретически открыт ым оставался только вопрос о долгах Соединенным Штатам. Ни Г увер, ни Рузвельт, впервые избранный президентом в ноябре 1932 г., не хотели соглашаться с их аннулированием. Британская сто рона признавала законность своих обязательств в отношении Со единенных Штатов и до тех пор, пока это было возможно, платежи продолжались. Французы в конце 1932 г. решили прервать выплату суммы, причитавшейся с них. Оставалось совсем немног о до прихода к власти Гитлера, и этот аспект международной фин ансовой жизни лишь подтверждал хрупкость нормализации. В ко н- це 1932 г. было отчетливо видно, что она была всего лишь иллюзией, сохранявшейся в течение нескольких лет, и что конфли кты, унаследованные от войны, вновь вставали в еще более обост ренной форме.

1.5Урегулирование в Центральной Европе

èсоветская проблема

1.5.1. «СТРАХ» ПЕРЕД РЕВОЛЮЦИЕЙ. РАЗНОГЛАСИЯ МЕЖДУ ПОБЕДИТЕЛЯМИ

Темы, связанные с устройством границы по Рейну, с проблемами франко-германских отношений и безопасности Франции в ее политических и финансовых аспектах, были, конечно, наиб о- лее нашумевшими из тех, что обсуждались в Париже в 1919 г. Однако столь же важной и, конечно, более насыщенной переменными и неизвестными величинами была тема урегулирова ния

âЦентральной и Восточной Европе, которой Парижская конфе - ренция посвятила серию отдельных договоров — по одному на каждую из стран-союзниц Германии. Доминирующим в комплексе этих проблем был российский кризис, проявившийся снача ла

âгражданской войне (1919–1920 гг.), а затем — в явном утверждении революционной власти (1920–1922 гг.). Именно успех силы, поставившей в центр своей политической деятельност и идею мировой революции, и отклик, вызванный этим призывом

âостальной Европе, обусловили восприятие их западными го сударственными деятелями, которые не обращали должного вни мания на трудности самой советской власти и не понимали тог о, что триумф ленинизма с самого начала — это триумф власти, о с- нованной на силе и на бюрократическом аппарате. Такая вла сть была, следовательно, вынуждена в первую очередь укреплять себя саму и только в следующую очередь думать о мировой револю - ции. Это означало, что в отсутствие немедленных откликов н а события в Москве и Петрограде концепция мировой революци и приобретала скорее ценность лишь идеологического инстр умента, чем реальной политической перспективы, и превращалась в п ревентивное оружие для противодействия инициативам, котор ые могли предпринять капиталистические страны. В самом деле , чего могли ожидать Советы от распространения революции, е сли не усиления давления на них и возросшего риска проиграть гражданскую войну с коалицией, в которой участвовали бы в се европейские страны, объединив побежденных и победителей ? Не представлялась реалистичной и гипотеза о расширении рев олюции, поскольку после того, как немногочисленные вспышки были погашены, их результат остался ограничен дискуссиям и внутри европейских социалистических партий, в которых с т ех пор преобладал дуализм выбора между революцией и реформа ми. Однако страх (это понятие в данном случае не преувеличено ) во-

зобладал над реализмом, и выбор, сделанный в Париже, был в значительной степени отражением этого страха.

Помимо этого общего настроения существовали и радикальн ые новшества, выдвинутые войной на передний план. Одновремен ный конец трех многонациональных империй (Австро-Венгерской , Российской и Германской) и смертельный кризис, к которому двигалась Оттоманская империя, делали особенно важным на циональный вопрос. Вильсоновский принцип самоопределения п ривел к исчезновению империи Габсбургов и лежал в основе значит ельной части других территориальных решений, принятых в Пари же, хотя практическое применение самого принципа сразу же на толкнулось на сложность ситуаций, сложившихся на этой террито рии, породив новые противоречия и новые элементы противостоя ния.

В Центральной и Дунайско-Балканской Европе история поработала настолько основательно, и этнические группы и на циональные культуры смешались настолько, что какое бы решени е не было принято, какие-то требования остались бы неудовле творенными и возникли бы новые обстоятельства, способные пор о- дить кризис. Таким образом созданная совершенно новая сис тема государств, организованная в соответствии с новыми грани цами, таила в себе новые угрозы, то есть возникала неустойчивая ситуация, в которой доминировали перспектива нестабильности и страх перемен (или надежда на них). Ревизионистские устремления проявились еще до того, как договоры вступили в силу, и, по край ней мере в одном случае — в Турции, они оказались успешными.

Все это было тесно связано с политикой трех крупнейших ев - ропейских держав: Франции, Великобритании и Италии. Франция, постоянный оплот политики по сдерживанию Германии, я в- лялась естественным союзником любого, кто в Восточной Евр опе и на Балканах мог бы внести вклад в достижение этой цели. До тех пор, пока казалось возможным поражение советской влас ти, французы надеялись на возрождение их традиционного союз ника, хотя это могло возродить и мечту о «великой России», дом и- нировавшей во всей Восточной Европе. Для Франции это было бы гарантией против любой попытки возрождения Германии. Н о когда в начале 1920 г. советский режим одержал победу над контрреволюционнными силами, ситуация изменилась также и дл я Франции, и тема безопасности Восточной Европы приобрела н о- вое звучание. Если раньше можно было размышлять о безопас ности применительно к возрождению германской угрозы, то теп ерь необходимо было иметь в виду присутствие советского комм у- низма и его способность проникать в остальную часть Европ ы.

1.5.2. МАЛЫЕ МИРНЫЕ ДОГОВОРЫ: ВОЗРОЖДЕНИЕ ПОЛЬШИ, СОЗДАНИЕ ЧЕХОСЛОВАКИИ, ВЫДЕЛЕНИЕ АВСТРИИ

ÂСАМОСТОЯТЕЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО

Âэтой ситуации позиция средних государств, созданных или признанных мирными договорами, становилась совершенно иной, поскольку они должны были выступать оплотом против двух потенциальных угроз: Германии и Советской России. Эт о было важно, в особенности для Польши, в отношении которой последствия изменения внешних обстоятельств были гораз до более заметны; они могли быть важными, хотя и в меньшей степени, также для Чехословакии. Вместе с тем, Франция могла стат ь, при определенных обстоятельствах, опорой политики сохра нения status quo на Балканах, в том случае, если эта политика приобрела бы характер ответа на возобновление давления России или на слишком активное стремление Италии навязать свое господ ство в Дунайско-Балканском регионе.

Великобритания заняла в этих вопросах сдержанную полити - ческую позицию. Установка на то, чтобы наблюдать за Европо й извне и использовать возникающие на континенте противор ечия

âсвоих интересах, как это было возможно до 1914 г., не позволяла англичанам понять, что рейнский конфликт был уже истор и- чески решен и стал бы вновь актуальным только в случае все общего военного конфликта. Эта позиция мешала им также поня ть и то, что причины для возникновения новой войны вытекали и з потенциальной нестабильности на территории, расположен ной к юго-востоку от Германии. Правда, англичане не скрывали сво ей неудовлетворенности тем, как решались проблемы (в особен ности, касающиеся Польши), но эта неудовлетворенность сопровождалась явным отказом от обязательств относительно практич еских инициатив, которые следовало предпринять для предупрежд ения рисков, связанных с нестабильностью. И если сначала после д- ствия этого отказа не были очевидными, то всего через неск олько лет Локарнские соглашения выявили наличие такой проблем ы. Именно в такой обстановке принимались все решения, касавш иеся Центральной и Южной Европы. Место трех «определенностей» (какими бы подавляющими они ни были) заняла всеобщая неопределенность, целый комплекс проблем, требовавших не медленного решения или изменения ранее принятых решений.

С точки зрения территориальной решения, принятые в Париже и непосредственно относившиеся к Германии, касались возр ождения Польши, создания Чехословакии и сохранения независим ой Австрии, сокращенной, однако, до минимальных территориаль ных

размеров. Решения, напрямую не затрагивавшие Германию, ка сались рождения сербо-хорвато-словенского государства (поз днее — Югославия); создания независимой Венгрии; создания, факти чески заново Румынии, поскольку с точки зрения территории он а расширилась почти вдвое против своих прежних размеров; пр и- знания независимости Албании; уменьшения размеров Болга рии; увеличения греческой и итальянской территорий.

Оттоманская империя уже в течение нескольких десятилети й не являлась с территориальной точки зрения проблемой для Европы. В результате балканских войн 1912–1913 гг. она была почти полностью вытеснена с континента. Однако вопрос проливов непосредственно касался европейских стратегических интер есов, и о судьбе Оттоманской империи велись наиболее дискутируе мые дипломатией переговоры в период войны. Судьба, которую пр едназначали ей союзники (то есть стремление довести ее до со стояния государства-призрака), пришла, однако, в столкновение с первым послевоенным подъемом антиколониального движени я.

Каждое из таких урегулирований создавало новые проблемы . Сен-Жерменский мирный договор (10 сентября 1919 г.), касавшийся устройства территорий, ранее принадлежавших Ав строВенгерской империи, как и Версальский договор, открыли пу ть к возрождению Польши. Хотя решение об этом было определенным и исправляло одну из величайших несправедливостей, со - вершенных династической дипломатией в конце XVIII века, границы, в которых должно было осуществляться такое решение, были гораздо менее определенными. Польша рождалась, получ ив австрийскую Галицию, Померанию и часть Силезии. Ее восточ - ная граница оставалась неопределенной, в то время как южн ая граница была достаточно четко определена благодаря геог рафи- ческому положению — ее расположению по хребту карпатской гряды — все другие границы являлись предметом для обсужде - ния. Как можно было сочетать восстановление исторической справедливости с принципом самоопределения на землях, гд е присутствие многих этнических групп сделало ситуацию тр удноразрешимой? Это касалось как Силезии, так и Померании, а так - же границы с Россией, Белоруссией и Украиной. Кроме того, вставал вопрос выхода к морю. Можно ли было возродить вели - кое польское государство, не предусмотрев, чтобы оно имел о выход к Балтийскому морю? Но где? Достаточно перечислить эти проблемы для того, чтобы понять, как в каждой из них присутствовали причины для противоречий с побежденными нецами , с австрийцами, также побежденными, и с русскими, в каком бы то ни было качестве — побежденных или революционеров. Решени е

относительно Верхней Силезии было доверено плебисциту (о н состоялся в 1921 г. и предоставил объективные данные, если так можно выразиться, для определения границы в соответствии с преобладанием тех или иных этнических групп). Относитель но Померании решение было принято державами Антанты. Герман - скую территорию разрезали для выделения «коридора», кото рый обеспечил бы Польше выход к морю. Польше предоставлялся также порт города Данциг (сейчас — Гданьск), получивший ст а- тус свободного города под контролем Лиги Наций. Таким обр а- зом, с созданием Восточной Пруссии, отрезанной от остальн ой Германии новыми польскими территориями, Германия утрачи вала свою территориальную целостность.

Еще более сложным был вопрос о восточной границе, неразрывно связанный с действиями советского правительства. О но уже отказалось от польских территорий (так же как и от терр иторий Финляндии, Латвии, Эстонии и Литвы) по Брест-Литовскому договору 3 марта 1918 г., положившему конец войне с имперской Германией, являвшейся в тот момент победительницей на вос - точном фронте. Поражение Германии позволило создать Польское государство, во главе которого встал маршал Юзеф Пил судский, президент республики и главнокомандующий армии. Эта армия бесстрастно наблюдала за ходом гражданской войны в ожидании того, что ситуация позволит заинтересованным ст оронам решить проблему границы с революционной Россией. Пилсудский ошибочно верил в прочность независимости Украин ы, санкционированной в Брест-Литовске. В самом деле, это дало бы независимым полякам серьезную поддержку в сопротивлени и русским. Однако, когда успехи революционнных сил продемон - стрировали, что эта вера была плохо обоснована и что Красн ая армия приближается к польской территории, Пилсудский пер е- шел в наступление и в период с апреля по август 1919 г. сумел отвоевать территорию, уже захваченную Советами, и дойти д о Белоруссии.

Успех так вдохновил его, что в последующие месяцы и, в частности, в ноябре 1919 — январе 1920 г. он отверг советы Ллойд Джорджа о том, что надо искать компромиссное решение с сил а- ми русской революции. Напротив, весной 1920 г. он вступил в союз с украинским лидером Симоном Петлюрой, укрывшимся в Польше, с целью ведения совместной борьбы с Красной армие й. Наступление имело большой успех и довело поляков до Киева , однако молниеносная реакция Советов драматическим обра зом опрокинула ситуацию. Появилась опасность того, что револю ция, не вспыхнувшая спонтанно, будет впервые экспортирована с овет-

ской армией, которая в июне–августе 1920 г. вернула себе всю утраченную территорию и стала даже угрожать Варшаве. В ус ловиях обострения ситуации Ллойд Джордж вновь предложил св ое посредничество, однако и на этот раз предложение было опр о- вергнуто молниеносным польским контрнаступлением (опре деленную помощь ему оказали французские военные), в результ ате которого в августе 1920 г. Советам было нанесено сокрушитель - ное поражение и они были вынуждены поспешно отступить.

Пилусудский согласился вести переговоры с позиции силы. Поэтому сформулированное англичанами предложение о пог раничной линии, соответствовавшей в общих чертах старой вос точ- ной границе Варшавского герцогства (известной как линия Керзона, по имени британского министра иностранных дел) не бы ло тогда воспринято серьезно. После поражения Красной армии и в преддверии зимы возобладала потребность в заключении ми ра. Советы согласились в октябре на перемирие, оставлявшее им значительную часть Украины (которую они потеряли по Брес т- Литовскому договору), но уступали Польше обширные террит о- рии, населенные украинцами и белорусами, вдоль погранично й линии, сохранившейся до Второй мировой войны (перемирие превратилось в окончательное соглашение в результате Ри жского договора 18 марта 1921 г.). Таким образом создавалось крупное государство, опирающееся на сильное национальное чувств о, на стремление вновь добиться былого величия, и возглавляемо е такой сильной личностью, как Пилсудский, который в своей полити - ческой деятельности руководствовался авторитарно-консе рвативными моделями. В определенном смысле — прекрасный оплот против Советов. Однако оставались открытыми все проблемы противоречий с Германией и некоторые проблемы противоре чий с Литвой (по поводу обладания городом Вильнюсом) и с Чехословакией (по поводу судьбы территории Тешинской Силезии ).

На юго-восточной границе Германии, на развалинах Габсбургской империи, возникла Чехословакия. Богемский национал изм был вознагражден за свою многолетнюю деятельность и за ак тивность, проявленную во время войны. Это движение, возглавля в- шееся Эдуардом Бенешем (чехом), Томашем Масариком (чехом, но словаком по матери) и словаком Миланом Штефаником, пережило значительный подъем в последний год войны, когда е му удалось убедить крупнейшие державы в необходимости разр у- шить империю Габсбургов и открыть путь формированию наци о- нальных правительств.

Âдействительности то образование, о котором было заявлен о

âконце октября 1918 г. и которое создало в сентябре этого года

временное правительство, не было национальным государст вом в полном смысле этого слова. Богемия и Моравия, имевшие глуб о- кие культурные традиции и высокий уровень промышленного развития, объединялись со Словакией, тогда еще по преимущ е- ству сельскохозяйственной и находившейся под властью ка толи- ческого духовенства. В основе объединения лежало обязате льство признать автономию Словакии, которое чехи впоследствии н е очень-то соблюдали и которое оказалось причиной вечных ко н- фликтов между двумя сообществами. Кроме того, угрозой гом о- генности нового государства было то обстоятельство, что о но включило в себя все территории Судетской области, населен ные немцами и прежде относившиеся к Габсбургской империи. Это была еще одна причина потенциальной нестабильности, кото рую не учли страстные разрушители Австро-Венгерской империи . Впрочем, Бенеш и Масарик пользовались большим авторитето м и это позволило им сразу же выступить на международной сц ене в качестве представителей нового порядка, сложившегося в Европе, и в качестве гарантов территориального барьера, отдел явшего Германию от ее балканских соседей.

Новые границы Германии на юге в основном повторяли старые; здесь не было территориальных изменений, как на рубеж ах с Австрией. Рождение Австрийской республики было самым зам етным знаком разрыва с прошлым. Создание этого маленького г осударства с населением немногим более 6,5 млн человек, четверт ь из которых была сосредоточена в его столице — Вене (возникше й как центр империи, чья территория была в четыре раза больш е маленькой республики, создаваемой победителями), служило символом разрушения старой системы. Австрия также считал ась побежденным государством, подлежащим разоружению и выпл ате репараций, и, прежде всего, подчиненным важнейшему полити - ческому условию — запрету объединяться с Германией, устан овленному как Версальским, так и Сен-Жерменским договором.

Из всех «творений» победителей в 1919–1920 гг. создание Австрийской республики было, вероятно, самым необоснованны м и чреватым потенциальными негативными последствиями: соз давалось государство, жизнеспособности которого никто не мог дать реалистическую оценку. Более того, многие были настолько убеждены в невозможности его выживания, что считали единствен ной серьезной альтернативой присоединение Австрии к Герман ии. Однако это договоры предусмотрительно запрещали. В между народном плане Австрия оказывалась окруженной потенциаль ными врагами: чехословаками, только что освободившимися от габ сбургского господства, югославами, сделавшими то же самое. Что к а-