Граф Михаил Иларионович Воронцов,

1714-1767

Отец его был стольником и ростовским воеводой. Возвышение сына доставило отцу в царствование Елизаветы Петровны чин тайного советника и орден св. Александра Невского. 14-летний Воронцов был определён пажом ко двору цесаревны Елизаветы Петровны; в 1730 г. пожалован в камер-пажи, в 1735 г. – в камер-юнкеры цесаревны. Он сделался одним из приближённейших к ней лиц и пользовался её полной доверенностью. Когда младший его брат Роман Иларионович женился на богатой М.И.Сурминой, Воронцовы оказывали цесаревне и денежную помощь.

Положение цесаревны в царствование Анны Иоанновны и Иоанна Антоновича было тяжёлое. Правительство относилось к ней подозрительно; но зато симпатии народа, особенно же гвардии, были на её стороне. Близкие к Елизавете лица – Воронцов, Лесток, Разумовский, Шувалов стали настаивать на необходимости воспользоваться пребыванием гвардии в столице и произвести с её помощью государственный переворот. Елизавета Петровна не решалась последовать их совету, считая подобное предприятие крайне опасным. Тогда Воронцов, стараясь подействовать на её самолюбие, сказал: "Подлинно, это дело требует немало отважности, которой сыскать ни в ком, кроме крови Петра Великого".

Был уже второй час ночи, когда Елизавета Петровна наконец решилась исполнить совет, села в сани и отправилась в казармы Преображенского полка в сопровождении Лестока, Шварца и Воронцова, стоявшего на запятках её саней. Когда переворот совершился, Воронцов, Лесток и Шварц отправились с гренадерами к знатнейшим духовным и светским лицам с вестью о случившемся и с приглашением ехать немедленно во дворец цесаревны. Манифест о вступлении Елизаветы Петровны на престол был написан, по словам Екатерины II, Воронцовым.

Наградою за услуги Михаила Иларионовича было пожалование в действительные камергеры, генерал-поручики и Лейб-кампании поручики (31 декабря 1741 г.). В день коронации, 25 апреля 1742 г., ему был пожалован орден св. Александра Невского. Ещё раньше, в январе, он вступил в родство с самой императрицей, женившись на двоюродной сестре императрицы графине Анне Карловне Скавронской.

Пользуясь доверием и дружбой императрицы, Воронцов не старался выдвинуться вперёд, но положение его при дворе давало ему возможность иметь влияние на дела. В это время при дворе боролись две партии. Маркиз Шетарди, бывший французский посол и один из участников возведения Елизаветы Петровны на престол, старался склонить императрицу к союзу с Францией и восстановить её против вице-канцлера графа А.П. Бестужева-Рюмина, который был врагом франции и сторонником союза с Австрией и Англией. Императрица хотя недолюбливала Бестужева, но ценила его как человека полезного. В июле 1744 г. Бестужев был назначен канцлером, а Воронцов вице-канцлером с производством в действительные тайные советники.

Главное внимание правительства в это время было обращено на Пруссию. Фридрих II, нарушив нейтралитет Саксонии, напал на владения Марии-Терезии. Австрия на основании прежних трактатов потребовала от России помощи. Воронцов, подобно Бестужеву, сознавал, что и России может угрожать опасность от Фридриха II, но во взгляде на то, что нужно предпринять против прусского короля, он расходился с канцлером. Бестужев был сторонником деятельной борьбы с Фридрихом II, тогда как Воронцов был против активного вмешательства в австро-прусскую распрю. Объявление Фридрихом II войны Саксонии дало перевес мнению Бестужева, который занял теперь один руководящее место. Воронцов решил на время удалиться. 29 августа он был уволен в заграничный отпуск.

3 сентября Воронцов с женою выехал из Петербурга. Прежде всего он посетил Берлин и представился Фридриху II, который в разговоре высказал надежду, что Россия не предпримет ничего враждебного против него. Воронцов ответил, что императрица, может быть, против своей воли, по обязательству, должна будет дать помощь врагам его...

В августе 1746 г. Воронцовы вернулись из путешествия. В Петербурге Михаил Иларионович нашёл большую перемену. В его отсутствие враги его так настроили против него императрицу, что он лишился её милости. Хотя Елизавета Петровна сохраняла с ним прежний дружественный тон, но он более не допускался к личным докладам. Несколько раз писал он императрице и лично спрашивал о причине неудовольствия, но каждый раз получал в ответ, что он напрасно думает, что лишился её милости. Впрочем, Воронцов, ещё будучи за границей, имел, по всей вероятности, сведения, что против него что-то затевается...

В ноябре 1748 г. произошли события, которые ещё более должны были возбудить неудовольствие императрицы против Воронцова. Бестужеву удалось наконец погубить своего врага Лестока, которого обвинили в том, что он добывал секретные сведения и передавал их прусскому посланнику Финкенштейну. При следствии старались доказать, что не только Лесток делал это с ведома вице-канцлера, но и сам Воронцов делал такие сообщения прусскому министру. Финкенштейн действительно был в хороших отношениях с Воронцовым и в своих депешах называл его "важным приятелем". Вице-канцлер, имея в виду, вероятно, малый двор наследника престола Петра Фёдоровича, хотел примирить Елизавету Петровну с Фридрихом II. Бестужев же старался обвинить Воронцова в том, что он открывает все тайны прусскому королю.

Вице-канцлер, узнав, что его обвиняют в преступных сношениях с Фридрихом II, в декабре 1749 г. опять подал императрице прошение, в котором оправдывался в возводимых на него обвинениях и ещё раз просил объяснить действительную причину немилости. Только 18 декабря 1753 г. Воронцову, по свидетельству его племянника, удалось окончательно убедить императрицу в своей невинности и вернуть прежнее её доверие, хотя ещё раньше Елизавета Петровна оказала милость своему вице-канцлеру: пожаловала ему Андреевскую звезду.

Восстановление доверия императрицы дало Воронцову перевес над Бестужевым. Падение канцлера произошло в феврале 1758 г. После этого события Воронцов управлял в течение восьми месяцев иностранными делами, оставаясь в прежнем звании вице-канцлера. 23 ноября 1758 г. Елизавета Петровна присутствовала на освящении церкви в новом доме Воронцова и тут объявила ему, что он пожалован в канцлеры.

Императрица последнее время часто прихварывала. Можно было ожидать скорой её кончины и вступления на престол почитателя Фридриха П. Если и в прежние годы можно было заметить склонность Воронцова к Пруссии, то теперь она обнаружилась ещё в большей степени в угоду будущему императору. Фридрих II часто получал сведения о русской армии раньше её главнокомандующего. Весною 1759 г. представители датского и французского правительств указали Воронцову на это странное явление. В конце 1761 г. ему сообщили о том, что в Петербурге находятся прусские шпионы, которым покровительствует великий князь Пётр Фёдорович. Канцлер не обратил внимания ни на то, ни на другое заявление и старался только успокоить союзников.

Русская армия между тем достигла блестящих результатов. Восточная Пруссия была занята русскими, и в ней было введено русское управление. Губернатором её был назначен барон Н.А. Корф, муж сестры Анны Карловны, старавшийся о соблюдении не русских, а главным образом местных интересов. В Петербурге он нашёл поддержку в своём влиятельном свойственнике. Корф очень хлопотал о рассрочке и уменьшении контрибуции в 2 миллиона, наложенной на Пруссию. Помимо губернатора хлопотали и купцы, приславшие в Петербург депутатов и благодаря канцлеру добившиеся своего. Одна из депутаций поднесла Воронцову в благодарность за содействие вексель в 18 тыс. талеров, но он, доведя об этом до сведения императрицы, отослал вексель обратно.

В день восшествия на престол Петра III Воронцов вспомнил о своём ссыльном друге Лестоке и первым его делом в новое царствование был доклад "о помиловании и освобождении несчастного графа Лестока". Пётр III немедленно прекратил войну с Пруссией. Положение Воронцова было щекотливое. Его осаждали послы союзных держав с требованием объяснений относительно образа действий императора. Он отвечал, что, каковы бы ни были меры Петра III к ускорению мира, он никогда не зайдёт так далеко, чтобы соединиться с врагом против союзников, и обещал, что будет изо всех сил противодействовать прусским интригам, рискуя лишиться доверия и места. Воронцов советовал императору принять на себя вооружённое посредничество, но Пётр III не последовал его совету. 24 апреля подписан был мирный договор с Пруссией, а 8 июня союзный.

В царствование Петра III Воронцов, по выражению Соловьёва, "со степени канцлера снизошёл на степень правителя канцелярии иностранных дел, заготовляющего бумаги по требованиям, объявленным ему Гольцем (прусский посланник) или принцем Георгом Голштинским". Воронцов уверял, что он очень равнодушен к тому, что у него отнимают подобающее его посту влияние, потому что он и без того видит себя лишённым возможности отправлять свою должность с пользою...

28 июня 1762 г. произошёл государственный переворот: воцарилась Екатерина. Воронцов с женой и дочерью находился с императором в Ораниенбауме. Когда Пётр, прибыв в Петергоф, узнал о петербургских событиях, Воронцов вызвался поехать в Петербург к Екатерине с упрёками за её действия и приглашением вернуться к повиновению императору. Миссия Воронцова не имела успеха. Екатерина подвела его к окну и, указав на войско, сказала: "Вы видите – не я действую: я только повинуюсь желанию народа". Воронцову не было позволено вернуться в Петергоф. Тогда с разрешения Екатерины он написал Петру III письмо, в котором сообщил о своей неудаче и объявлял, что, исполнив свой долг по отношению к государю, он подчинился "народной воле" и принёс присягу на верность Екатерине П.

Нерасположение Екатерины к Воронцову и его болезненное состояние не давали ему возможности играть видной роли. Со вступлением на престол новой императрицы получили влияние и новые лица. Возвращён был из ссылки и прежний канцлер Бестужев, который также стал влиять на дела, действуя против Пруссии. Воронцов примирился с Бестужевым, и оба они обещали друг другу предать прошедшее полному забвению.

22 сентября 1762 г. совершилось коронование Екатерины П. Во время пребывания двора в Москве Бестужев составил прошение к императрице о том, чтобы она избрала себе супруга, причём имелся в виду Г.Г. Орлов. Когда Бестужев явился с этим прошением к Воронцову, то канцлер, по словам его племянницы княгини Дашковой, объявил этот проект опасным для Отечества и, не дослушав его до конца, вышел из комнаты. По отъезде Бестужева он отправился к императрице и высказал ей все невыгоды, которые произойдут от подобного брака, и что народ не захочет видеть её супругом Орлова. Императрица уверила Воронцова, что она никогда не уполномочивала Бестужева на такой шаг, и выразила ему свою признательность за его откровенный и благородный образ действий. В связи с этим событием находится предание о том, что Екатерина II поручила Воронцову написать проект указа о даровании графу А.Г. Разумовскому титула "императорского высочества", отвезти этот указ к Разумовскому и попросить его дать все документы, касающиеся морганатического брака его с императрицей Елизаветой Петровной. Воронцов исполнил приказание Екатерины, но Разумовский в его присутствии бросил все документы в огонь...

Несколько раз в течение 1762 и 1763 гг. Воронцов просил об увольнении или о заграничном отпуске, но императрица находила удаление его от дел несвоевременным. "Ныне дела много кредита потеряют, – писала она ему, – если вы их оставите вовсе или на время". Наконец 4 августа 1763 г. он был уволен в заграничный отпуск и выехал из Петербурга... В конце февраля 1765 г. канцлер вернулся из путешествия. Не доехав до Петербурга, он остановился по нездоровью в имении графа Разумовского Гостилицах. Сюда был прислан вице-канцлер князь Голицын, который объявил ему от имени императрицы, что государыня, принимая во внимание его болезненное состояние, освобождает его от утомительных занятий.

Выйдя в отставку, Воронцов некоторое время жил в имении своём Кимрах, а затем переехал в Москву в дом свой на Знаменке, где и скончался 15 февраля 1767 г. Погребён он в Москве же в Крестовоздвиженском монастыре, на Воздвиженке.