Хлеб наш насущный (диалоги с критиками)

Жестокость есть видоизмененная и

сделавшаяся более духовной чувственность

Фридрих Ницше

 

Общим местом в преподавании истории (в школе или вузе) стал обязательный рассказ о том, как первобытные охотники перед охотой обязательно совершали ритуал, в ходе которого они плясали, пели и, самое важное, изображали будущую охоту на дикого зверя. Один из участников изображал зверя, надев его шкуру и подражая его повадкам, другие потрясали копьями (почему-то копья - обязательный атрибут рассказов о первобытности), и имитировали акт умерщвления. Эта навязчивая картинка настолько плотно вошла в сознание обывателя, что любые попытки разобраться в природе "охотничьих плясок" не приводят к успеху. Всем нравится верить в то, что дикари просто тренировались перед охотой, или, в лучшем случае, пытались перетянуть удачу на свою сторону. Но все не так просто.

Попробуем сначала перечислить некоторые важные аспекты промысловых ритуалов. Прежде всего магическое действие над дичью - это своего рода принуждение ее к появлению в нужном месте, в нужное время, своего рода назначение свидания "возлюбленной дичи". Магия требует экстатического состояния, а одним из обязательных компонентов этого является голод ("пост" в христианской терминологии). Недаром мы начинаем тревожиться, если не поедим, нам кажется, что усталость начинает обуревать нас. Замените слово усталость на слово "духи". Получается: "Голод помогает духам обуревать нас". Еда заглушает призывы духов, а охота невозможна без покровительства духов. Танец дополняет экстатическое состояние, амулеты (фетиши) концентрируют внимание.

Задача пляски - изобразить некую пантомиму из "доисторических" времен, когда боги изобрели охоту. Недаром во многих мифах говорится о том, что боги нарисовали людей и зверей, слепили их, словно скульпторы. Обычно говорят, что это перенесение приемов искусства на фантастический мир. Скорее наоборот, изображение - это попытка повторить деяния предка, и "создать" зверя. Изображения подобны оригиналу, а значит достаточно овладеть картиной, чтобы добиться расположения животного. Вслушаемся: "нужно добиться расположения животного", попросить у него разрешения убить себя. Абсурд! Зачем спрашивать разрешения? Кто же даст разрешение убить себя? Видимо, речь идет о чем-то другом, нежели о простом разрешении пострелять из лука.

Смерть высвобождает душу, происходит перераспределение невидимого мира, кусочки мозаики перемещаются, это весьма сложная процедура, это не под силу людям, ибо они еще не совершенные боги, они только в начале пути. Поэтому всякий раз нужно спрашивать разрешение, иначе в мире мертвых случится хаос. Ритуал вводит людей в состояние транса, из которого они не выходят во время всей охоты. Вот почему нельзя убивать "лишнего" зверя: возникнет путаница в духовном мире, и мир материальный может свернуться.

Как сложно даже современным столь развитым языком объяснять необъяснимое. Дикарь (за исключением шамана) не старался понимать, он старался чувствовать, и повторять то, чему учил шаман. Обязательно надо наделить силой оружие перед охотой (и войной, которая является разновидностью охоты). Оружие должно обладать важным качеством, а именно: не только разрезать видимую плоть зверя (или врага), но и отделять невидимую душу от тела, и тогда обычное копье превращается в волшебную палочку, которая превращает демонов в добрых духов. А племя получает плату - мясо или добычу.

- "НеНаучная фантастика! Как же они жили, дикари этакие? Хорошо, что современный человек не такой".

- "Вы уверены? А отчего это хороший, то есть удачливый, охотник дает имя своему ружью, и разговаривает с ним как с живым. Например, снайпер-килер целится в очередного нового русского и приговаривает: - "Ну, давай миленький, не подведи"!

- Ерунда! Это суеверия!

- А почему же столь суеверны солдаты? Они даже не знают основ шаманской техники, но все их поведение, привычки, манеры говорят о стремлении заключить договор с удачей, отвести от себя смерть, нежелание признавать материалистическо-атеистическую картину мира, согласно которой все в мире случайно, кроме нескольких "законов природы". И согласно этим законам "судьбы" нет, как, впрочем, и души.

- Конечно, нет! Есть только биоэнергетические импульсы коры головного мозга. А суеверия - это признак вялотекущей шизофрении.

- Скажите об этом солдатам в Чечне, которые не только оружие чистят, но и молитвы читают, которые сами и придумывают, оружие заговаривают. Человек не изменился, он все тот же первобытный дикарь, даже хуже, ибо днем он признает торжество науки, а во тьме (сна, войны, опьянения) кается за неверие свое.

Итак, чтобы парализовать стадо, на которое ты собрался охотиться, надо достичь "мистической связи со стадом" (прекрасная формулировка Леви-Брюля). Дух племени сливается с духом стада (впрочем, такое ощущение, что дух племени никогда и не разрывался с духом тотемного животного), возникало фантастическое ощущение, что ты охотишься сам на себя, ты бережно отрезаешь свою плоть, нежно перераспределяя высвободившиеся души по новым "квартирам". Поэтому нельзя слишком много убивать, а ровно столько, чтобы успокоить свою плоть. Ведь ты убиваешь не просто старшего брата, а самого себя.

Отсюда и представление, странное на первый взгляд, о том, что перед охотой надо сохранять сексуальный пост, требовать от жен соблюдения верности, запрещать женщинам стричь волосы во время охоты. Все - просто. Женщина зла, ибо она ограничивает, ибо она впитывает, ибо она захватывает. Секс - это занятие, во время которого отчетливо ощущается это свойство женского духа. Поэтому, чтобы компенсировать это непреодолимое качество женской души (забирать силы), с ней обращаются плохо, ей не дают любви, ее ограничивают. Ибо во время ритуала (а охота это - ритуал), женщина может разрушить всю ту конструкцию, которую строят мужчины трех ипостасей: воины-охотники племени, звери-тотемы, и духи-предки. Охота это слияние триединого в мгновенном экстазе, после чего из этого состояния любви нужно выходить постепенно и бережно.

- При чем же здесь современность? Для нас охота - это развлечение на природе, пережиток дикарских обычаев.

- Что значит пережиток? Если он пережил себя, то почему же он жив, а если он пережил свое время, то тем более, почему же он жив? Хороший охотник не возьмет жену на охоту, а хороший матрос, возьмет с жены слово не изменять ему, и не изменять свой облик, и возьмет с собой ее фотографию, чтобы сохранить неизменным ее облик. "Нельзя ничего менять, пока идет ритуал". Слова мы эти отучились говорить, а вот делать так мы никогда не отучимся.

- Просто мы еще не совершенны.

- Согласен, совершенными бывают только боги, да и то в пределах своей вселенной. Обычай кажется пережитком, когда он сохранил в себе излишнюю долю древней оболочки, ставшей тесной для ритуала. Сделайте оболочку более стильной и модной, и ощущение пережитка исчезнет. Гляньте-ка на фильм "Секретные материалы" - это же обычная сказка про драконов и витязя, но кто ж это признает. Все говорят: паранормальные явления! И успокаиваются: мы современные, мы не дикари первобытные. Только ведь в основе всего этого лежит привычный страх перед "миром мертвых", т.е. миром непознанных законов, которые являются частным случаем других законов, которые…

Вернемся-ка лучше в уютную и привычную первобытность. Итак, ритуал продолжается, охота прошла самую несложную стадию: стрельбу из лука, метание копья, вытаскивание сети, сражение с соседями из-за обиды, нанесенной нам и прочее. Теперь начинается самое сложное: нужно выйти из состояния экстаза. Даже горький пьяница знает, как сложно заставить себя не пить с понедельника. Что же говорить о доверчивых и веселых дикарях![6]

Главная забота после завершения собственно охоты (или войны) - очиститься, избежать мести со стороны общины убитых. Как бы правильно не производилась охота, все равно всех ее участников настигает ощущение скверны, чего-то неправильно сделанного. Любопытно, что частенько приходилось уродовать трупы убитых зверей или людей. Словно это помешает духу вернуться в тело и оживить то, что предназначено в еду, или то, что не должно больше угрожать войной. Над поверженным врагом надо глумится, чтобы посвятить его в "мертвые". Это своего рода обряд инициации, обязательным элементом которого является насмешка, издевательство над посвящаемым. Поэтому и над новоявленным покойником надо издеваться, чтобы помочь ему стать полноценным обитателем страны мертвых. Лейтмотивом всех культур первобытности проходит (порой едва заметно) тема сопричастности с покойным зверем или человеком.

Очиститься - значит порвать некую эмоциональную связь с тотемом или врагом, в котором ты находился в слиянии во время обряда. Очиститься - не значит "избавиться от грязи"[7], это значит прекратить состояние экстаза (сейчас это модно называть измененным состоянием сознания), войти в равновесное состояние. Ни один психоаналитик не отпустит вас домой после сеанса ребефинга, пока не приведет вас в норму (очистит вас от злых духов, сделает так, что духи не мстили вам).

Поэтому пока женщины варят в котле мясо, чтобы накормить детей, мужчины продолжают ритуал, снимая с себя чувство вины, чувство неловкости за содеянное. Все понятно современному человеку, именно поэтому охота сопровождается пьянкой ("Особенности национальной охоты"), поэтому солдаты пьют, хотя обычно все объясняется страхом смерти.

- Что ж, это понятней нам. Еще Юнг сравнивал современную и первобытную психологию. Шаман - это психолог, правда, недоучка, а племя - невротики, борющиеся с шизофренией с помощью наркотиков.

- Все не так. Психолог любыми путями пытается совместить несовместимое, а именно: научную картину мира и ненаучную картину души человека и души коллектива. В итоге он сам становится невротиком, что и заметно по трудам наиболее талантливых из них. Первобытный человек не нуждается в доказательствах существования духов, предков, тотемов и прочего. Он с ними дружит и общается. Еще у греков сохранилось это панибратское отношение к богам. Почитайте их мифы, они только что лицу не били своих богов (впрочем, Геракл занимался и этим, но он - маргинал), жили с ними чересполосно. Да и современный человек интуитивно живет также. И если действительно собирается жить в квартире, то всегда запускает в нее кота (не кошку! Кота!), а потом выгоняет его на улицу, и дом - чист. Хотя по жизни он летчик, или бизнесмен.

- Суеверия это! С этим бороться надо, а не изучать.

- Изучать - это и значит бороться, анализ - это уничтожение, поэтому наука вызывает уважение, но никогда не любовь. Любопытно, что с суевериями одинаково борются, как ученые, так и церковники любой конфессии, и те и другие уверяют, что есть только безликие законы, бездушные и безразличные.

- Уж не хотите ли вы сказать, что и у законов есть душа?

- А почему бы и нет? Если душа есть у кошки, то почему ее нет у закона? Первобытный человек законы персонифицировал, одухотворял, вот почему он столь беззаботен. Жизнь - это не постижение неких мрачных и жестоких законов, а веселое разгадывание загадок в виде знамений, примет, знаков. И предки, духи это - не бестелесные облачка, а конкретные звери, камни, соседи из-за гор. И война - это не борьба за независимость, а сложный, но важный ритуал, приносящий покой душе и радость телу.

Первобытный человек постоянно подчеркивает свое родство с животными. Открытия Ч.Дарвина стали в этом смысле некоторой разворачивающейся программой, старой первобытной программой, ибо ничего кардинально не изменилось в представлении человека о самом себе после утверждения палеоантропологов о его физическом родстве с обезьянами. Энергетика (дух) поступки одинаковы у тех и других. Животные чувствуют настроение человека, так же как и дети, которые в первобытном представлении это - ангелочки.

Итак, мы прикоснулись к одной из самых важных тайн первобытности в независимости от того, говорим ли мы о реальной или нашей внутренней первобытности. Мир живых и мир мертвых (или рациональный и иррациональный) растворены друг в друге (словно сахар в стакане с чаем), мы делим их в своем сознании только потому что мы - люди, произошедшие от богов (тотемных предков), и рано или поздно снова превращающихся в них. Поэтому все что происходит с человеком нужно тут же проецировать на мир духов: белка перебежала дорогу, что бы предупредить об опасности, начальник накричал, чтобы начала меняться судьба, собака завыла, чтобы известить о скорой смерти в поселке, война в Чечне началась, чтобы собрать в одном месте охотников и зверей. И так - бесконечно. Первобытность - есть непрерывный ритуал. А нам современным аборигенам мегаполисов страшно и скучно без ритуалов, нас раздражает жизнь без мистики, без вечного разгадывания тайн. И в этом смысле мы такие же первобытные охотники.