О человечности как природе человека

Говоря о природе человека, я имею в виду предобусловленность каждого индивида, такую предобусловленность, которая глубоко личностна и внутренняя, но при этом любого из людей направляет к человеческому бытию и заставляет нас по своему опыту отличать человеческое от нечеловеческого.

Когда философия говорит о своем предмете как о предпосылках мышления, когда она рассуждает о применении принципа всеобщности своего предмета, понимая под этим обращение мышления к его предпосылкам, она, на мой взгляд, вникает в человечность как в действительную человеческую природу.

Человек, это - тот, кто по самому себе знает, что такое "человек" и не нуждается в доказательствах и логических дефинициях. Человек дан самому себе непосредственно как существо телесное, одухотворенное и обладающее сознанием - индивидуализированной формой общественной культуры. В этом его природа, его человечность, выступающая всеобщей формой индивидуальной жизни. Эта форма, будучи наполненной конкретным содержанием культурной эпохи, норм цивилизации и жизненных ситуаций превращается в действительность отдельного человека. По такому признаку человек отличает себя от того, что лишено любой из этих трех граней человечности, от бестелесного, бездуховного, либо несознательного - бескультурного.

Смысл в контексте абстрактной человечности выступает способом связи всех ее трех сторон. А точнее, это - форма ориентации духа как субъекта на телесное или культурное в человеке, форма сочетания и взвешивания телесного и культурного. Дух, нацеленный на культуру - разум, нацеленный же исключительно на телесное, он становится внеразумием. Это - абстрактно-всеобщее соотношение качеств человечности. Конкретную же действительность они приобретают в игре ситуаций, наполняющих культуру телесностью, окультуривающих тело и заставляющих человека быть существом разумным лишь отчасти, выбирающим между разумом и внеразумием в своем отношении к культуре общества, к биологической, физической, космической своей природе. Смысл присущ нам в форме разума. Лишенный же смысла разум перестает быть самим собой, он становится рассудком, частью сознания, социальной составляющей души, объективной и материальной по отношению к индивидуальности человека. Рассудку можно научиться, а разуму - нет, его приходится выбирать, непрестанно искать и удерживать.

А затем человек отличает себя детальнее от представителей других культур, цивилизаций и от людей с иным жизненным опытом. И здесь часто делается ошибка, когда в человеческом качестве отказывается тем, кто по своей природе именно человек, хотя и отличный от нас.

Природа человека, содержащая дух, тело и сознание концентрируется в индивидуальном "Я" и составляет внутреннюю необходимость человеческого существа. Утрата одной из этих трех частей лишает нас качества человека.

Однако с человечностью мы встречаемся только в самом себе, любой другой воспринимается нами как существо, прежде всего телесное, затем живущее в соответствии с нашим представлением о человеке и почти никогда он не воспринимается как духовное. В этом состоит трагичная особенность культуры Нового Времени, построенной на субъектно-объектных отношениях, где обе стороны абстрактны друг от друга.

Поэтому в обществах последних четырех столетий оказалась возможной простая альтернатива: либо мы воспринимаем человека как бездуховно материальное и социальное существо и, зная за собой духовность, чувствуем свою исключительность, дающую нам право на монолог, презрение, попытку диктата, то есть, на конфликт. Либо наше отношение к нему религиозное, мы верим, что другой - человек, доверяем ему, стараемся его понять по самому себе, добиваясь диалога, равенства, взаимоприятия, предупреждающих конфликт. Верим в народ, в Родину, в церковь, в партию, в доброго царя, секретаря или президента и в этой вере ошибаемся, не видя в них функции социальной материи.

Человек всегда проблема, но адресовать ее следует только самому себе: человек ли "Я", существую ли "Я" на самом деле в этом качестве, или мне только кажется, что "Я" есть. И тогда диалог и взаимопонимание нас самих делает людьми, а если мы, и впрямь, люди, то способны только на диалог и взаимопонимание с другим. В этом человеческое бытие. И наоборот, монологическая, презрительная, диктаторская позиция отделяет людей друг от друга и от мира, значит, лишает духовности и превращает в материальных существ, обеспечивает наше небытие в качестве людей.

Действительность человека сочетает в себе равную возможность его бытия, и небытия, возможность эта реализуется при решении проблемы личного выбора. Мы всегда сочетаем в себе бытие и небытие, но следовало бы понимать, что эти термины пусты без предикатов. Главное, в качестве кого мы хотели бы обладать бытием и небытием? - В качестве людей, духов, материальных объектов или социальных штампов?

В природе человека содержится невыразимый остаток, то, что в культуре не воплощается и составляет источник недопонятости, неизбывности живого, мыслящего, индивидуального человеческого существа. Именно этот остаток заставил лучших философов минувших эпох и наших дней говорить о духе, о трансцендентном и об экзистенции. Без него распространенные в современной литературе категории "духовность", "духовная жизнь" и т.д. становятся бессодержательными, бессмысленными словами, набором звуков.

Напомню, что философия строгий способ познания, она всегда имеет предметность, фиксируемую либо во внешнем, либо, главным образом, во внутреннем опыте.

Люди ограничены местом и временем жизни. Но живут они совместно друг с другом, этот факт приходится принимать как одну из предпосылок любых рассуждений. Сосуществуя, они определяют границы себе и другим, когда осознают другого. Понимая же другого, они принимают эту границу как условие своего бытия и определенности в качестве человека. Люди находятся в непрерывном экзистенциальном диалоге друг с другом. Диалог всегда двойственен, в нем есть различие сторон, способное дойти до конфликта, до вражды и превратить любого человека и даже народ в изолированную особь. В нем есть и сходство партнеров, которое в абсолюте становится их совпадением, игнорирует личностную ограниченность, убивает индивидуальность, а значит, и живую духовность.

Мера диалога людей - их взаимопонимание как комплиментарность индивидов, оно обеспечивает общность различного, говоря на языке русской философии - соборность. Общность есть группа, общество, народ и т.д. Стремление понять другого выражает желание занять в обществе свое место, стать личностно индивидуальным в социологическом значении слова "личность".

Направленность на монолог и конфликт разрушает целое, рассыпает общность на единицы. Ориентация же на взаимопонимание заставляет каждого участника этого процесса проецировать свое представление о человеке на других и осмыслять их по-своему. Другой может не соглашаться, противиться чужому представлению о нем, но если он тоже стремится к взаимопониманию, то, сохраняя в самобытности само-бытие, в небытийственных, недуховных сторонах своей личности идет на компромисс.

И тогда многообразие индивидуальных представлений о том, что такое человек, обилие взглядов, каждый из которых опирается на частный опыт самобытия, интегрируется в общую мозаичную картину. Она изображает всеобщую природу человека, всеобщую для культурной эпохи, культурного региона и для всех принадлежащих к ним индивидов. Такая всеобщая природа есть принцип философской антропологии и предмет философии культуры, когда она выступает интегрированным субъектом совместного культурного творчества. Она субъект в тех случаях, когда воплощена в личностном сознании и в нем служит формой индивидуального разума.

Впрочем, замечу, что всеобщая природа человека как социальный образ может стать предметом и "философии бескультурья", "антиантропологии", если остается неразумным сознанием.

Возвращаясь к графику

Всеобщая природа человека как субъект культуры выступает субстанцией идеала, причиной, источником, материалом и т.д. согласованного движения людей к тому, что они считают высшим. На графике можно заметить, как постепенно отдаляется идеал человека от действительности и как он после Возрождения поворачивает назад. "Будущее", похоже, обещает нам совпадение идеала с действительностью, но что это за культура трудно судить.

Сопоставим два смысложизненных представления: Средние века и Новое время, они находятся по обе стороны от Возрождения как точки поворота.