III Заключение

Итак, можно сделать определенные выводы.

В начале ХХ века искусствознание переживало подъем: художественная критика, методология, история искусства начали бурное развитие, стремясь во многом пересмотреть назначение самого искусства. Но через 10 лет после революции, к 30-м годам прошлого века, плюрализм мнений, методов и подходов стал неприемлемым по идеологическим соображениям, поэтому искусство, а с ним и искусствознание как наука, особенно в части современной критики, было поставлено на службу государству и партийному аппарату и призвано осуществлять воспитательно-дидакти­чес­кие функции в ущерб научности и правдивости. Однако с конца 1950-х годов и до середины 1980-х, несмотря на то, что официально идеологическое давление не отменялось, а порой и вновь ужесточалось, вплоть до уничтожения выставки бульдозерами, параллельно с официальной доктриной, спущенной сверху, подспудно существовало неофициальное искусство (двойственное сознание), а с ним и неофициальная художественная критика, часто в лице самих художников. И, как только час настал, произошел некий обрушившийся бум, небывалый в этой области плюрализм, возрождение методов, как, например, иконографический («После 1917 семантический подход на долго время оказался неприемлемым» [1, с.740]); стала происходить переоценка ценностей, укрепляться связь искусствознания со смежными науками: философией, историей, психологией, филологией и другими. Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что за сто лет искусствознание совершило некий круг — от свободы через идеологическое и политическое угнетение, через эпоху относительных послаблений, часто в борьбе течений и подходов, иногда в отрыве от мировых тенденций, — опять к плюрализму, свободе и новым проблемам — круг, но на новом уровне, по спирали, вернувшись к главнейшим вопросам: о назначении искусства, методах исследования и т.д. — «Широта историко-худо­жест­венного зрения — это то состояние, к которому поистине трудными путями шло отечественное искусствознание посттоталитарной эпохи… слишком трагическую, катастрофическую окраску она (история ХХ в.) имеет…» [23, с.35].

Искусствознание сегодня, по словам Шестакова, приобретает «новый социальный статус», обусловленный эволюцией и глобализацией самого предмета искусствознания, происходящей в результате развития техники, Интернета, открывшего каждому возможность войти «в любую коллекцию мира» [5, с.6],

Автор данного реферата считает большим благом отсутствие давления на искусство и художественную критику, чтобы художники могли сублимировать свой внутренний мир в творчество. Стоит выразить полное согласие со словами Манина: «Нельзя придумать для искусства ничего более дикого, как лишить его творческого начала, способности к саморазвитию…» [6, с.183—185], другое дело, что свобода влечет за собой другие, новые проблемы, но искусство, а с ним и искусствознание не раз стояли на распутье и преодолевали трудности.

Кроме того, искусствознание сейчас пытается предсказать развитие искусства в ХХI веке, которое грозит исчезнуть или, по словам искусствоведа Манина, снизиться «до банального уровня люмпенизированного сознания» [8, c.270], но это уже проблемы ХХI века.