Социальное движение

– массовые или коллективные действия одной или нескольких социальных групп, связанные с обеспечением групповых или общественных интересов и направленные на социальные изменения или сопротивление им в конфликтном противодействии с другими социальными группами

Классификация социальных движений

1. Социальные движения отличаются друг от друга по масштабам предполагаемых изменений. Некоторые из них имеют относительно скромные цели и не стремятся к преобразованию основных институциональных структур (движения против абортов, в защиту прав животных). Другие движения стремятся к более глубоким преобразованиям, затрагивающим основы социальной организации (движения за гражданские права в США, против апартеида в Южной Африке). Если же предполагаемые изменения касаются основ социальной структуры, тогда речь идет о революционных движениях.

2. Социальные движения различаются в зависимости от целей собственной активности. Одни сосредоточиваются на изменении социальных структур, другие – на изменении личности. Первые в свою очередь делятся на социополитические движения, которые пытаются добиться изменений в политике, экономике, вызвать сдвиги в стратификационных структурах, и социокультурные движения, которые стремятся изменить убеждения, ценности, нормы (битники, хиппи, панки). Движения, нацеленные на изменения личности, тоже имеют две разновидности. Первая – мистические или религиозные движения, которые борются за спасение своих членов (исламские фундаменталистские движения). Вторая – движения, призывающие к самосовершенствованию.

3. Сочетая критерий цели с критерием диапазона, Давид Аберль предложил четырехзвенную классификацию социальных движений: преобразовательные, направленные на полное изменение структур; реформаторские, направленные на их частичные изменения; движения спасения, преследующие цель полностью изменить членов общества; альтернативные, предполагающие их частичное изменение.

4. Социальные движения различаются в зависимости от характера своих требований. Некоторые движения стремятся создать новые институты, ввести новые законы, внедрить новый образ жизни, новые верования (движения республиканцев, социалистов, движения за освобождение женщин). Их можно назвать прогрессивными. Другие движения обращены в прошлое, то есть стремятся восстановить институты, законы, образ жизни и верования, которые когда-то существовали, но забылись или были отброшены в ходе истории. Их можно назвать консервативными, или ретроактивными. Примерами могут служить экологическое движение; движение за этническое возрождение в Восточной и Центральной Европе, возникшее после краха коммунизма.

2. Гендерные аспекты социальной политики и проблемы социального статуса женщины в российском обществе.

Социальные движения различаются в зависимости от стратегии, внутренней логики своей деятельности. Одни следуют «инструментальной» логике, их первичная цель – политический контроль. Если это удается, то такие движения превращаются в группы давления или политические партии, входят в парламенты и правительства (партия зеленых в Германии, «Солидарность» в Польше). Другие следуют «экспрессивной» логике, стремясь достичь автономии, добиться равных прав, культурной или политической эмансипации для своих членов или более широких общностей. Таковы движения за гражданские права, этнические, феминистские и др.

В конкретном обществе в конкретный исторический момент всегда существует сложная, неоднородная система социальных движений. При этом деятельность одних движений создает условия для возникновения контрдвижений.

Общество, которое подавляет, блокирует или запрещает социальные движения, уничтожает механизм собственного самоулучшения и самотрансценденции, т. е. выхода за свои собственные пределы (термин Гидденса). Если сектор социального движения узок или его просто нет, то общество становится «пассивным», обреченным на застой и упадок.

2.

Гендерные аспекты социальной политики акцентируют внимание на различиях в социальном положении женщин и мужчин при планировании и принятии политических решений по социальным вопросам. Политические решения, оформленные и реализованные в виде социальных программ, существующего законодательства и всей государственной политики, оказывают разное воздействие на социальную жизнь женщин и мужчин.

Гендерные аспекты социальной политики предполагают рассмотрение широкого круга социальных вопросов, касающихся социальных интересов женщин и мужчин, как представителей разных социальных групп общества. Суммируя, можно сказать, что гендерный подход в социальной политике направлен на выявление, критику и устранение механизмов воздействия социальных программ и политических действий, усугубляющих или воспроизводящих гендерное неравенство.

Чаще всего социальное положение женщин, как и социальную политику в отношении женщин, рассматривают в рамках подхода, называемого в социологии - фамилизация. Фамилизация - подход, в рамках которого социальное положение женщины рассматривается через призму семейной политики и интересов семьи. Не случайно, большинство департаментов, министерств и комитетов, занимающихся социальной защитой и социальным обеспечением, называются "управлениями по делам семьи, женщин и детей". При таком подходе государство снимает с себя ответственность за ряд проблем, возникающих в рамках семьи. В таких случаях проблемы домашнего насилия, разного рода зависимости членов семьи от фигуры "кормильца" и т.д. - не попадают в поле зрения государства и общества и не решаются.

Реакцией на идеологию фамилизации является феминистская идеология дефамилизации. Дефамилизация - подход, в рамках которого социальное положение женщины определяется как процесс создания таких условий, в которых они могут поддерживать свой статус и приемлемый стандарт жизни вне зависимости от наличия семьи и внутрисемейных отношений. Это такой статус, который гарантирует приемлемый стандарт жизни, поддерживающийся либо через оплачиваемую работу, либо через систему социального обеспечения.

Государства, проводящие подобную социальную политику, называют "государствами, дружественными женщинам". Этот термин используется для характеристики государств, политика которых стремится к ликвидации всех форм и последствий гендерной дискриминации. В исследовательской литературе это понятие используется как своего рода индикатор, тестирующий социальную политику государств по двум направлениям:

1. наличие специальных социальных программ по дефамилизации (развитие сети дошкольных учреждений, системы пособий, индивидуальных пенсий и т.д.);

2. степень вовлечённости женщин в сферу принятия политических решений.

С указанной точки зрения полезно проанализировать российскую социальную политику.

Социальная политика Российской Федерации является производной от советской практики социальной политики. Дело в том, что социальная политика советского государства осуществлялась, исходя из идеологических установок и меняющихся экономических приоритетов государства.

При этом социальная политика на протяжении всей советской истории не рассматривалась как средство решения социальных проблем, ибо считалось, что социальные проблемы исчезнут автоматически по мере развития социализма, который обеспечивает постоянный рост благосостояния народа. Следует признать, что советская модель социальной политики была чрезвычайно эффективной при жесточайшей нехватке ресурсов, то есть во время индустриализации, Гражданской и Отечественной войн, в послевоенный период. Так что к 60-м годам ХХ в. в СССР была создана одна из самых лучших на тот момент систем социального обеспечения в отношении равенства доступа, объема и качества услуг3.

Однако, даже в 60-е - 70-е годы, когда социальная политика была приоритетной в политической деятельности советского государства, проблемы гендерного равенства, наличие структурного неравенства в доступе и распределении ресурсов между женщинами и мужчинами не обсуждались и не становились направлениями социальной политики. Вообще, вопрос о гендерном равенстве, понимаемом как комплексная социальная политика и практика, основанные на законодательно закрепленных правах женщин и мужчин, на равном распределении экономических, политических и социальных ресурсов общества между мужчинами и женщинами, гражданами одного государства; направленные на преодоление структурного неравенства в положении отдельных социальных групп женщин и мужчин, нуждающихся в дополнительных гарантиях для защиты своих прав и интересов; в истории российской политики никогда не ставился4.

Конечно, социальная политика советского государства была основана на идеологеме равенства, в том числе и равенства полов. Но социальная практика осуществления политики равенства полов сталкивалась с реалиями демографической ситуации и последствий государственной экономической политики. Демографическая ситуация на протяжении почти всего периода существования Советской власти связана с существенным демографическим "перекосом" полов - реальной нехваткой мужчин. Из-за войн, революций и репрессий многие поколения советских женщин выросли и прожили жизнь в условиях конкуренции за мужчину. А это значит, что, не смотря на усвоение женщинами моделей самостоятельного поведения в публичной сфере, в приватной сфере женщины вынуждены были ориентироваться на традиционные гендерные стереотипы женского поведения.

В конце 60-х годов этот демографический перекос начал выравниваться. На сегодняшний день практически впервые в советской и постсоветской истории России выросло поколение женщин, не испытывающих сложностей, вызванных недостатком мужчин. Соотношение полов в обществе среди поколения нынешних 30-34-летних таково, что на каждые 1000 мужчин приходится 954 женщин5.

Этот небольшой экскурс в историю советской демографии полов был сделан для объяснения того факта, что хотя советская система социального обеспечения была по сути своей эмансипаторской и дефамилизационной, это не привело к гендерному равенству, к созданию государства, дружественного женщинам.

К 60-м годам в СССР была создана не просто одна из самым лучших систем социального обеспечения в мире, но практически одна из самых первых эмансипаторских и дефамилизационных систем социального обеспечения. Речь идет о широком спектре социальных гарантий и льгот, существовавших в СССР, как всеобщих (их сегодня называют гендерно-нейтральные нормы социальной политики), так и специфически женских (гендерно-чувствительные нормы и практики социальной политики). Перечисление даже основных из них займет немало времени, укажу лишь на некоторые: гарантированный государством доступ к всеобщему среднему образованию, бесплатное высшее образование и трудоустройство, помощь в получении квартиры, профессионального образования и роста, существование сети государственных дошкольных и школьных учреждений, системы внешкольного образования и развития школьников, не говоря уже о гарантированных и оплачиваемых больничных, отпусках по беременности, родам и т.д.

При этом никак нельзя сказать, что в СССР существовала гендерное равенство. Осуществление этических принципов гендерного равенства напрямую связано с:

• практикой социальной политики государства,

• с существующей в обществе системой гражданских прав, а главное,

• с системой социальных практик и представлений о работающих женщинах, о социальном обеспечении материнства, об отцовстве, и т.д.

Практики социальной политики советского государства были эмансипаторскими по сути, и дефамилизационными по направленности, ибо стимулировали и поддерживали советских женщин в получении образования, в работе, в карьере, в системе организации дошкольного и школьного образования. В то же время система социально-этических представлений о месте женщины в экономическом, социальном, политическом и идеологическом пространстве в советское время была амбивалентной, двойственной, хотя и поддерживалась системой государственного обеспечения.

В условиях информационной блокады о достижениях мирового феминизма и негласного табуирования рефлексии женского опыта, функционирование этой системы приводило, и привело, к неоднозначным результатам:

• с одной стороны, происходило формирование моделей независимого, самостоятельного женского поведения, разделяемого, одобряемого и институционально поддерживаемого государством и воспроизводимого социально;

• с другой стороны, имело место функционирование традиционных гендерных стереотипов, часто отличающихся сексизмом6.

Если в советское время функционирование традиционных гендерных стереотипов, часто сексистских, имело скрытую форму и маркировалось как предубеждения, которые не осмеливались публично озвучивать за их откровенно сексистский, мизогинистский, дискредитирующий женщин характер, то в постсоветское время имеет место широкое распространение сексизма в СМИ на фоне свертывания и отмены многих социальных программ и льгот по дефамилизации.

Необходимыми составляющими осуществления социальной политики гендерного равенства являются следующие элементы:

• политическая воля к реализации мер по достижению равного распределения экономических, социальных и политических ресурсов между женщинами и мужчинами;

• наличие ресурсов для осуществления этой политики;

• наличие публичной рефлексии необходимости проведения социальной политики гендерного равенства.

Именно последний аспект представляется мне наиболее важным, ибо как показывает история советской социальной политики, дефамилизационные практики социальной политики не приводят к гендерному равенству. Поэтому для преодоления существующего структурного неравенства в положении отдельных групп женщин и мужчин необходима общественное осознание и обсуждение гендерного неравенства в публичной сфере. Этот этап является, на мой взгляд, первоначальным в социальном механизме реализации и продвижения политики гендерного равенства.

Конечно, изменения в самоидентификации индивидов и социальных групп связаны с изменением системы ценностей, приоритетов и ориентаций социальных групп и индивидов. Это сложный и достаточно болезненный процесс, осложнённый изменениями во всех сферах жизни, с одной стороны, а, с другой, тем, что многие социальные группы в современном российском обществе дезориентированы, и "в силу своего неясного социального положения просто не осознают собственных интересов, что позволяет им легко навязать чужие интересы под видом их коренных, а соответственно и систему ценностей, стереотипы поведения"7.

Таким образом, осознание социальными группами женщин и мужчин своей коллективной идентичности является важнейшим шагом в достижении гендерного равенства и осуществлении гендерно-ориентированной социальной политики. Актуальной задачей становится публичная рефлексия гендерных проблем в поле российской социальной политики.

Если говорить об уровнях реализации социальной политики в гендерном измерении, то следует указать на значительный потенциал регионов, как самостоятельных структур, осуществляющих эту социальную политику. Дело в том, что собственно "социальная" составляющая социальной политики, в рамках которой производится финансирование программ, защищающих интересы женщин и мужчин с несовершеннолетними детьми, находится или в ведении самого региона, или в ведении региона совместно с федеральным центром. Этот факт часто интерпретируют как отрицательный, так как, во-первых, снижается общий уровень бюджетного финансирования, а во-вторых, все сводится только к финансированию государственных служащих и объектов федеральной собственности (музеи, вузы, и т.д.)8. Однако следует указать, что региональный уровень позволяет реализовывать дефамилизационные программы социальной политики. То есть, речь в данном случае идет не столько о структуре наполнения консолидированного бюджета, сколько о направленности программ и практик их реализации.