1.3. Непарадигмальные стимулы развития лингвистической теории

К непарадигмальным проблемам мы относим новаторские, не­традиционные способы познания лингвистической действитель­ности, которые уже по определению не вписываются в рамки общепринятых концептуальных схем, проблемных ситуаций и стан­дартов их решения. Поэтому непарадигмальное познание языка/ речи «разрывает» каноны существующих теорий, понятий и пред­ставлений, требуя новых подходов и методов лингвистического поиска. При этом не следует думать, что смена научных парадигм в языкознании происходит исключительно в виде революцион­ных скачков. По справедливому замечанию М.А. Косарик, «осо­бенность механизма смены парадигм в гуманитарном знании со­стоит... в постепенности развития и в коллективном авторстве научных идей при индивидуальном авторстве отдельных научных текстов» [Косарик М.А., 1995: 105]. Концентрация внимания на революционных скачках происходит в тех случаях, когда история лингвистических учений ограничивается топиками наиболее име­нитых исследователей языка, знаменующих собою узловые мо­менты в развитии нашей науки, когда действительно наступает перелом в лингвистическом мышлении. Для понимания законо­мерностей развития лингвистической мысли в ее глобальной це­лостности такие моменты переоценить невозможно. Они как нельзя лучше отражают сущность заключительной фазы (качественного сдвига) в действии закона перехода количественных изменений в качественные. Однако при этом остаются на периферии исследо -вательского внимания второстепенные количественные измене­ния (зарождение, формирование и становление новых лингвис­тических понятий и методов познания языковой действительнос­ти). Поэтому процесс смены научных парадигм в языкознании осуществляется постепенно, интеллектуальными усилиями целых лингвистических школ и направлений. Оформление же новой на­учной доктрины завершается, как правило, созданием оригиналь­ной (и поэтому внепарадигмальной) лингвистической теории, которая обычно связана с именем лидера лингвистической мыс­ли той или иной лингвокультуры. Ср. известные лингвистические парадигмы и имена таких корифеев языкознания, как И.А. Бодуэн де Куртенэ, Ф.Ф. Фортунатов, А.А. Потебня, Ф. де Соссюр и др.

В качестве примера обратимся к такой внепарадигмальной об­ласти, как коммуникативно-прагматическая фразеология. Ее «рож­дение» происходило на наших глазах наряду с развитием парадиг-мальных исследований фраземики в системном и коммуникатив­ном аспектах. Основная цель коммуникативно-прагматического исследования фразем — познание прагматических свойств фра­зеологических единиц в живых коммуникативных актах. Ее дости­жение оказалось невозможным ни в рамках системной, ни в рам­ках коммуникативной парадигмы. Такой стратегии препятствовал прагматический компонент исследования.

Прагматика, несомненно, входит в компетенцию лингвисти­ки коммуникативной: изучение механизма речевого воздействия и анализ отношений между говорящими и употребляемыми ими языковыми знаками является облигаторным компонентом иссле­дования «языка в действии» (Е.С. Кубрякова). И в этом плане оп­ределение «коммуникативно-прагматическая» имеет целью сузить и конкретизировать параметры изучения «фраземики в действии», что предполагает осмысление глубинных взаимосвязей ее конно­тации и прагматики путем использования элементов когнитив­ной лингвистики. Отсюда гипотеза исследования: предположение о возможности и целесообразности интегрирования в рамках ком­муникативно-прагматической фразеологии основных подходов и категорий коммуникативной и когнитивной лингвистики, кото­рые, как нам представляется, и порождают прагматику ФЕ. Такая междисциплинарная интеграция (вопреки попыткам некоторых «лингвоэкологов» создать имманентно стерильные разделы общей лингвистики) предопределяется самой логикой речевого обще­ния: «коммуникативная интенция — смысл — высказывание — понимание и интерпретация», где последовательно предполагают друг друга коммуникативные и когнитивные компоненты рече­вой деятельности.

Действительно, вся жизнь человека, осмысленная в категори­ях общественного сознания, фиксируется, интерпретируется и обобщается в категориях языкового сознания, которые вербали­зуются системой лексико-фразеологических средств, единицами прямой, непрямой и косвенно-производной номинации. Такие языковые единицы не только именуют, но и выражают в структу­ре соответствующего коммуникативного акта целую гамму отно­шений к именуемому эмотивного, экспрессивного и оценочного характера [Алефиренко Н.Ф., 1998: ЗЩ. В связи с этим человек как создатель и «ваятель» таких языковых знаков оказывается цент­ральной фигурой языка, и, прежде всего, его экспрессивно-об­разной макросистемы. Наряду с лексическими средствами экс­прессивно-образной макросистемы (метафорой, метонимией, синекдохой) особым антропоцентризмом обладают 1) фразеоло-гизованные структуры (перифразы, устойчивые антитезы, гипер­болы, литоты, оксюморон и другие устойчиво воспроизводимые словесные комплексы) и 2) фразеологические единицы (ФЕ). Они служат не столько косвенно-производными средствами знако-обозначения предметов, явлений и ситуаций, сколько средства­ми выражения отношения к ним человека. Ср. глагольную лексему удивляться и ФЕ вот тебе раз, наречие наконец и ФЕ в конце концов: 1) [Николай:] Вы странная Вера. [Вера:] — Я странная? Вот тебе раз! Самая обыкновенная (А.Н. Толстой); 2) — Это не­вежливо, Николай Иванович! Все-таки я дама, в конце концов! (М. Булгаков). В первом случае передается выражение удивления и разочарования, а во втором — не столько «в итоге», сколько эмо­циональное выражение крайней степени недовольства. В другой коммуникативной ситуации та же ФЕ выражает нетерпение и раздражение: Надо же быть мужчиной! В конце концов (А. Битов).

Все это, во-первых, предопределяет прагматическую значи­мость фраземики в структуре разных по типологии речевых актов, во-вторых, делает мотивированным выделение коммуникативно-прагматической фразеологии в отдельную отрасль лингвистичес­кого знания.

В нашем представлении, методология коммуникативно-праг­матической фразеологии должна обеспечивать стратегию иссле­дования онтологических и функциональных свойств фраземики, составляющих ее прагматическую ценность в разных актах ком­муникации. Краеугольным камнем данной методологии является, на наш взгляд, философия образно-речевой деятельности как особого вида деятельности вообще. Ее основой может служить учение о взаимодействии чувственного и рационального познания в процессе речевой деятельности по обмену информацией.

Теоретической основой формирующейся методологии более явно признается известная логико-философская доктрина рече­вых актов Дж. Остина, Дж. Серля, 3. Вендлера и др. Менее активно используется теория речевой деятельности Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, А.А. Леонтьева, И.А. Зимней и др. Между тем праг­матический потенциал фраземики раскрывается только в единстве двух названных выше теорий. Этому есть несколько объяснений.

Главное из них — в объективной соотнесенности двух поня­тий: а) фразеологизированного речевого акта стереотипного рече­вого действия, совершаемого в соответствии с принципами и правилами речевого поведения, принятыми в данном этноязыко­вом коллективе; такие речевые акты характеризуются типовой интенциональностью, целеустремленностью и конвенционально-стью говорящего и б) образно-речевой деятельности — особого вида деятельности Homo lingua, включающего акты говорения, восприятия речи, ее понимания и интерпретации. Следователь­но, образно-речевая деятельность, направленная на создание, восприятие, понимание и интерпретацию речевых актов, смыс-лообразующим компонентом которых выступает ФЕ, является объектом коммуникативно-прагматической фразеологии, а ее предметом — антропологическая сущность ФЕ, их амбивалент­ные отношения к другим элементам высказывания и к участни­кам коммуникативно-знаковой ситуации в рамках соответствую­щего ей речевого акта.

Анализ структуры коммуникативно-прагматической ситуации направлен на выявление прагмасемантики ФЕ с точки зрения различных видов речемыслительной деятельности: а) номинатив­ной (человек — денотат); б) отражательно-интерпретирующей (человек — представление) и в) условно-рефлекторной (человек — знак, языковое сознание).

Такое понимание объекта и предмета коммуникативно-праг­матической фразеологии предполагает исследование прагматичес­ких свойств ФЕ в нескольких аспектах, связанных с а) субъектом речи; б) адресатом, их стремлением к взаимному воздействию (особенно в диалогической речи) и в) ситуацией общения.

Каждый из выделенных аспектов коммуникативно-прагмати­ческой фразеологии имеет свой предмет исследования.

Итак, становясь шорами, классические парадигмы мешают увидеть новые явления даже тогда, когда уже имеются некоторые их очевидные признаки. В подобной ситуации лингвист (вопреки существующим парадигмам) не откажется от осмысления новых фактов. В результате, как в нашем случае с коммуникативно-праг­матической фразеологией, лингвистический поиск станет много­направленным и приобретет веерообразный характер. И желатель­но, чтобы этот вид поиска воплотился в деятельности не одного ученого, а в коллективном исследовании множества его учеников и последователей, образующих соответствующую научную школу. Ее становление обычно связано с преодолением тех противоречий, которые вызываются парадигмальным и непарадигмальным мыш­лением. Начинается процесс переоценки существующих лингвисти­ческих понятий и представлений; более актуальным становится по­иск новых методов, приемов и методик исследования, ускоряется переосмысление и переформулирование проблемы, меняется под­ход к ней, пересматривается стратегия лингвистического поиска.

В чем состоит эвристический потенциал непарадигмальных решений?

Если коротко — в нестандартности научного поиска. Логика парадигмального мышления основывается на известных связях, зависимостях, закономерностях, закрепленных в концептуальной системе данной лингвистической парадигмы. При переходе к не­парадигмальным решениям лингвист лишен такой концептуаль­ной схемы и поэтому вынужден использовать самые разные опе­рации: внешние аналогии, произвольные ассоциации, построе­ние необычных комбинаций, выдвижение идей по принципу контраста, модификацию имеющихся знаний и т.п. Появляется непредубежденный, свежий взгляд на предмет исследования. Прин­цип парадигмальной детерминации уступает место принципу детер­минации объектной. Приоритетными становятся новые данные об объекте познания без оглядки на прежние концептуальные схемы. И только в результате концептуально-качественного раз­вития и обогащения лингвистических знаний объектный прин­цип лингвистического поиска вновь уступит место принципу па­радигмальной детерминации, что послужит свидетельством сфор­мированное новой лингвистической парадигмы.

Итак, современная система лингвистических знаний и пред­ставлений находится в стадии интенсивных изменений. Меняют­ся аспекты и содержание традиционных лингвистических дисцип­лин, углубляются их взаимоотношения со смежными науками, формируются новые направления лингвистического поиска и новые парадигмы. В этом сложном процессе поступательное раз­витие языкознания нередко сопровождается неудачами и неоправ­данными затратами исследовательских усилий. Избежать их пол­ностью вряд ли удастся, однако свести к минимуму можно, если обеспечить непарадигмальные способы исследования необходи­мым методологическим и теоретическим базисом.

Алефиренко Н.Ф. Парадигмы современной науки о языке

// Алефиренко Н.Ф. Современные проблемы науки о языке:

Учебное пособие. – М., 2005. – С. 17 – 33.

М.С. Каган