Глава тринадцатая Судьбы нотариата во Франции и Германии от распадения империи Карла Великого до XIV века

В Германии и Франции не суждено было окрепнуть и развиться нотариату, созданному законами Карла Великого. Уже было замечено, что и здесь зендграфы избирали нотариусов per singula loca, которые точно так же обязательно являлись на placita для совершения актов и документов, что и здесь, как в Италии, notarii electi начали усваивать титул notarius auctoritate imperiali*(833), но учреждение это встретилось с такими явлениями юридического и социального быта, которые безусловно уничтожали не только возможность его развития, но даже и самого существования. Прежде всего по древним юридическим понятиям германского народа все важнейшие правовые сделки должны быть совершены пред народным собранием и, следовательно, все значение документов о них основывалось исключительно на авторитете этих последних*(834). Понятно, что при таком воззрении не могла воспитаться идея об учреждении, которое дает публичное значение всем совершаемым им актам исключительно во имя своей авторизации от верховной власти. Далее, капитулярии, которыми введено учреждение notarii electi, совершенно забываются в Германии, равно как и сам институт зендграфов*(835). Естественным последствием этого было появление простых писцов, которые, как видно из документов того времени, исключительно принадлежали к духовенству. Они являются на народные собрания для составления документов и вне их совершают акты для частных лиц. Обыкновенно они или группируются около какой-либо главной церкви или странствуют из города в город, предлагая свои услуги каждому желающему. Так в сборнике Шанната мы находим несколько документов, совершенных одним и тем же нотариусом в Фульде, Нордгейме, Зундгейме и т. д.*(836). С ними конкурируют монахи и во многих документах мы находим упоминаиние, что они совершены в таком-то монастыре: actuin in monasterio NN*(837). Они даже не любили называть себя нотариус, a подписывались обыкновенно: clericus, presbyter, scholasticus и редко cancellarius. Так в числе Фульдских документов весьма многие написаны Рудольфом, который называет себя clericus, presbyter и весьма редко cancellarius fuldensis*(838).

Причина этого сосредоточения нотариальной функции в руках духовенства лежит прежде всего в крайнем невежестве, господствовавшем среди остальных сословий, чего мы не видим, например, в Италии. Гизебрехт в своем по справедливости высоко чтимом в науке сочинении De litterarum studiis apud Italos первый доказал, что в Италии постоянно существовали школы грамматиков и распространяли между светскими людьми ту степень образования, которой не знали по эту сторону Альп*(839). В Италии в XI столетии обыкновенно все юношество поступало в школы, между тем как в Германии считалось излишним обучать ребенка, если только он не предназначался к духовному званию. Итальянский мирянин читал своего Виргилия и Горация, хотя и не писал книг, тогда как духовенство погружалось в грубость и, принимая слишком большое участие в политике, оставалось чуждо научным стремлениям своего времени*(840). Отсюда понятно, почему в Италии не существовало монополии духовенства в нотариальном деле. При распространении грамотности, в его услугах не чувствовалось надобности, тогда как в Германии оно одно могло удовлетворять потребности в документах.

Но не одно образование духовенства условливало ею широкое участие в нотариате до XII века. К этому присоединялась другая причина, заключавшаяся в особом социальном его положении.

В X веке из прежних иммунитетов образуются на основании оттоновских привилегий особые церковные города и области с независимой ни от короля ни от графов юрисдикцией. Первоначально цель иммунитетов состояла в освобождении от государственных налогов, которые всецело обращались в пользу церкви*(841), и затем они являются как immunitas ab introitu judicum publicorum, что означает не передачу юрисдикции в руки церковных властей, а лишь уполномочие их быть посредниками между общественной властью и находящимися в церковной области свободными и не свободными людьми*(842). С IX века иммунитеты начинают значительно расширяться в территориальном отношении, ибо к первоначальным владениям епископы стремятся присоединить близлежащие свободные земли, но расширение правомочий в смысле предоставления церковной власти и юрисдикции является не прежде привилегий, данных Оттонами. Передача юрисдикции церкви и заключает в себе основный смысл их. Несмотря на разнообразие, содержание этих привилегий можно свести к следующему: в церковной области никакая светская власть не может совершать суда над лицами, принадлежащими к ней. Так, в привилегии страсбургской церковной области мы читаем: ne aliquis dux vel comes aut vicarius vel aliqua judiciaria potestas infra civitatem aliquod placitum vel districtum habere praesumat, nisi ille quem episcopus sibi advocatum elegerit*(843). В таком же смысле составлена привилегия трирской церковной области. Относительно объема этих привилегий Нитч приходит к заключению, что в них предоставлено епископам лишь право юрисдикции по делам торговли (die Jurisdiction ьber den Marktverkehr)*(844). Основанием этого мнения служат выражения привилегий negotium, negotiare, которые он толкует исключительно в смысле торговых оборотов, но это весьма шатко, ибо эти выражения с основательностью можно отнести ко всей правовой области, ко всему объему отношений по суду, и в этом смысле мы встречаем их, например, в привилегии Оттона II Майнцу 974 года. He подлежит никакому сомнению, что в начале XI столетия в церковных областях вся юрисдикция перешла в руки духовных властей*(845). В то же время целые графства передаются епископам, в которых короли видели более поддержки для своих интересов, нежели в светских графах. Эта раздача целых графств представляет собой весьма крупное явление в истории развития прав духовенства. Епископ получал исключительную власть; он имел право избрать графа, который является уже чиновником епископского управления или получает графство, как епископский лен*(846). Явление это было вызвано, с одной стороны, стремлением графов, соединяя свою должность с поземельным владением, сделать ее наследственной, с другой - желанием освободиться насколько возможно более из-под контроля верховной власти. Епископы и аббаты представляли в этом случае возможность сохранить значение графства, как должности, и таким образом при каждой перемене носителя графского достоинства за королем оставалось право выборы нового. На раздачу графств духовенству мы можем смотреть как на орудие борьбы королевской власти с зарождавшимся феодализмом. Начавшись с Оттона III в конце X века, она дошла в XIII до таких размеров, что с этого времени все почти епископы владеют замкнутыми, хотя в то же время и не всегда географически объединенными территориями; то же нужно сказать и о некоторых аббатствах*(847). Если теперь взглянуть на пространство церковных владений, то увидим, что с прежними епископскими городами (Кельн, Трир, Вормс, Шпейер, Майнц, Страсбург, Регенсбургь, Базель, Магдебург, Аугсбург, Мюнден, Гальберштадт и др.) и графствами территория, в которой существуют исключительно церковное управление и суд, составляет значительную часть Германии.

Понятно, что сосредоточие судебной функции в руках духовенства в этих местностях открывало широкую дорогу для нотариальной деятельности духовных писцов. В глазах бургграфов и фохтов документ, совершенный духовным лицом, должен был иметь большее значение, нежели простым scriba, потому что эти лица сеяли в непосредственной зависимости от духовенства. Кроме того, принадлежность духовных писцов к господствующему сословию сообщала их документам и в глазах контрагентов в некоторой степени официальное значение. Прибавим к этому, что важнейшие сделки совершались в этих местностях перед аббатами или вообще перед духовными властями. Наконец, значительное денежное вознаграждение за труд было сильным побуждением и для духовенства удерживать в своих руках нотариальное ремесло. При таком положении не могло быть и речи о существовании нотариата в смысле государственной должности; духовные писцы не домогались electio, потому что на всей церковной территории не было возможно существования учреждения, почерпающего все свое значение от авторитета светской верховной власти. Вместо авторизированных независимых нотариусов здесь выступают зависимые писцы, но об этом ниже.

Перейдем к Франции. Участие в нотариальном деле духовенства кроме образования его объясняется отчасти сакральным элементом, который введен в гражданский процесс национальным правом. По lex ripuariorum высшая степень удостоверения письменного акта (tit. 59. _ 5) состоит в возложении его на алтарь. Присутствие в законе религиозного элемента в деле удостоверения актов могло в практической жизни иметь своим последствием участие служителей религии в самом составлении их. С другой стороны, социальное положение духовенства, почти тождественное с положением его в эту эпоху в Германии, также в значительной степени способствовало этому. Еще при Меровингах мы находим здесь иммунитеты, которые, имея первоначально тоже значение как и в Германии, получают при Людовике благочестивом право собственного суда, независимого от государственной власти*(848). <Donatio totius justitiae, ita ut nullus regiae potestatis minister aliquam justitiam clamare praesumat> встречается весьма часто в X и Х? столетии. Громадная в территориальном отношении церковная область точно также находится под исключительной властью и юрисдикцией духовенства. Она разделялась на бесчисленные церковные общины, где отношение к власти условливалось их свободой. В свободных церковных общинах, т. е. тех которые перешли к церкви от сеньоров, она вступала во все права последних, Суд здесь принадлежал выбранным из членов общины (scabini) под непосредственным надзором и председательством церковных властей. Для характеристики отношения церкви к свободным общинам мы приведем конституцию аббата Левина (989-1036), в которой существенные черты организации управления и суда выражены так ясно, что не нуждаются ни в каких дальнейших комментариях. Из нее видно, что placita coбирались в сроки, установленные духовными властями; никакая посторонняя власть (extranea potestas) не имела права являться на них и принимать учаcтие; председательство принадлежало аббату или его викарию; жалобы приносились в присутствии его и скабинов; апелляция поступала в высшие духовные суды*(849). В несвободных церковных общинах, где все поземельное владение принадлежало церкви, члены общины не имели ни суда ни права выбора мэра. Администрация и суд находились здесь исключительно в руках церковных чиновников. Смотря потому, принадлежала ли община епископии или монастырю это были или сельские священники или просто монахи.

Очевидно, что при этом исключении всякого светского вмешательства во внутренние дела церковных областей, при этом сосредоточии судебной функции в одних руках духовенства, участие его в нотариальном деле является необходимым следствием. Плотная масса духовных писцов, поддерживаемая могущественнейшим влиянием церковных властей, с одной стороны препятствовала образованию независимой нотариальной корпорации, получающей авторизацию от верховной власти, а с другой и сама не могла превратиться в эту корпорацию, как вследствие резкой обособленности от государства, так и принадлежности к духовному сану, с которым должность официального нотариуса несовместима.

Почти одновременно с развитием монополии духовенства в нотариальном деле, появляется право печати, которое еще более парализовало нотариальный институт, ибо делало его совершенно излишним.

Уже было замечено, что печать как средство утверждения документа является при Карле. До XI века употребление ее не имело никаких определенных правил и было делом произвола*(850). С этого времени путем обычая начинают образовываться определенные нормы, которые впоследствии кодифицируются и представляют ряд законов о печати в швабском земском праве.

Право печати вытекает из права герба*(851). Гербы служили первоначально знаком распознавания принадлежащих к известному отряду; они состояли из особенных фигур, которые чаще всего изображались красками на щите рыцарей и потому владение гербом означало принадлежность к рыцарству, особенно со времени крестовых походов, когда гербы делаются наследственными*(852). До XI века, по свидетельству Гейнекция, на печатях князей и графов встречается или просто портрет их или изображение сидящими на судейском кресле с мечом в руке для означения их судебной власти. Так это мы видим на печати Арнульфа, графа фландрского*(853) и на печати графа Адельберта*(854). Печати XI века отличаются крайнею простотой и содержат в себе обыкновенно изображение всадника с копьем или мечом в руке. Такова печать Вильгельма, графа фландрского*(855). Впоследствии к простому изображению всадника присоединяются разного рода украшения - изображения рогов, львов, собак, принадлежностей охоты и т.д.*(856). С XIII века входит в обычай изображать на печати герб с различными украшениями*(857). С возрастанием самостоятельности городов они начинают употреблять также печать с изображением башен, городских ворот или святых - патронов города. Так на печати города Фульда мы видим изображение Св. Бонифация, Бамберга - Св. Георгия, Кобурга - Св. Маврикия, Иены - архангела Михаила и т. д. Чаще же всего встречаются на них эмблематические фигуры: льва, (Геттинген, Ганновер, Мюнден, Люнебург и др.) быка, петуха и т. д.*(858). Духовные власти и корпорации издавна имели у себя печати без гербов, но с изображением или епископа в полном облачении, или святых, или наконец церкви*(859). Каждое лицо, принадлежащее к дворянству, имело свой собственный герб, но не каждое имело печать, в чем и состоит различие между правом герба и правом печати. Право иметь печать для утверждения документов, принадлежало лишь тому, кто был правоспособен к самостоятельному, без всякой зависимости и соизволения других лиц, заключению юридических сделок и совершению относительно их документов, другими словами тому, кто имел неограниченное право распоряжения относительно своего лица и имущества*(860). От права утверждать собственные документы отличается право утверждения документов других лиц, которые не могли по своему положению иметь печати. Оно определялось отношением господства между имеющим и не имеющим право печати. Отсюда вассалы пользовались при совершении документов печатью ленного господина, лица, поселившегося в церковных областях, печатью церквей и монастырей, дети не эманципированные - печатью родителей и т.д.*(861). При употреблении чужой печати в документе всегда делается упоминание о том, что сами контрагенты не имеют права печати: quia vero adhuc usum sigillo noun iobemmus или quia propria sigillo care*(862). Приложение печати лежит на обязанности лица, обязавшегося по договору или вообще лица, выдающего документ.

C введением римского и канонического права употребление печати распространилось еще более, так что все, лица имеющие права гражданства имеют и право печати. С этого времени каждый правоспособный вообще правоспособен и к печати и лишение ее было означающее лишение прав. Но здесь начинается уже поворот к новому порядку в истории нотариата. Универсализация права печати привела к утверждению нотариального института в его настоящей организации и вообще настолько же служила его развитию, насколько монополия подавляла его. Но об этом подробно будет изложено ниже.

Посмотрим теперь, как отразилось на нотариальном институте право печати? Выше было замечено, что утверждение документов других лиц основывалось на отношении подчинения, что ленные владельцы удостоверяли своей печатью документы вассалов, епископы и аббаты лиц, поселившихся на их землях, городские власти - документы горожан и т. д. Отсюда два последствия, подавлявших развитие нотариата: а) исключение его в смысле отдельного учреждения, так как приложение печати ленным владельцем, духовными или городскими властями, давая документу полное доказательное значение на суде, делало излишним существование особого института нотариусов. Цель нотариата вполне достигалась посредством печати; b) лицо составителя документа теряло всякое значение, чем объясняется, что в это время нотариус его не подписывал и вообще не делал никакого упоминания о себе.

При представлении документа в доказательство иска, первый вопрос был о подлинности печати, будет ли она собственная, или того лица, в зависимости от которого находится обязавшийся по документу. Одного документа вполне достаточно для доказательства, если он имеет печать ответчика и совершен в присутствии достоверных свидетелей*(863). Относительно числа их не существует никакого принципа*(864). Но во всяком случае они имели второстепенное только значение, главную же роль играла печать и потому вовсе не должны были собственноручно подписываться на документе, но достаточно было упоминания в акте о присутствии их и означения имен их. Сама достоверность этого последнего не подвергалась никакому сомнению, если подлинность печати вполне доказана. Кроме свидетелей, требовалось еще на документах, удостоверенных печатью, означение времени. И здесь спор о правильности не допускался, как скоро печать признана подлинною.

Во Франции развитие права печати совершалось в то же самое время, как в Германии и точно так же соединялось с правом свободного распоряжения собственным имуществом и вообще самостоятельного пользования гражданскими правами. Право утверждения печатью документов других лиц и здесь основывалось на отношении зависимости. В актах того времени постоянно встречаем замечание, что выдающий документ пользуется печатью других лиц*(865). Бомануар в своем сборнике <Соutumes et usages du Beauvoisis> во главе 35, носящей заглавие de soi obligier par lettres, указывает три способа совершения письменных договоров: entre gentix homes de lor seau; entre gentix homes und home de poeste par devant lor segneur ou sovrain; et par devant lor ordinaire de Crestiente, т. е. или посредством печати самих контрагентов, имевших право ее употребления, или сеньоров, или, наконец, духовных властей. Во внешней стороне печатей во Франции мы встречаем в XI и XII веке те же изображения как и в Германии, т. е. на рыцарских и баронских - всадника в полном вооружении, предметов охоты, орлов, драконов и звезд, на печатях женщин - изображение лилии*(866).

Форма печатей светских лиц - круглая, духовных и женщин - овальная*(867). Начиная с XIII и до конца XIV века замечается значительная сложность эмблем и особенная тонкость и изящество в отделке печатей, что можно объяснить стремлением предотвратить подделку. С этого времени на оборотной стороне большой печати епископов, аббатов и лиц светской аристократии появляется малая печать, secretum, служащая для утверждению большой и документов других лиц. С конца XIV века изображения значительно упрощаются и отделка их не имеет той утонченности, как в предшествующее время, что указывает на постепенное уничтожение значения печати, которое совершенно исчезает во второй половине XV века*(868).

Настоятели приходских церквей имели две печати, одну специально для утверждения документов о браке, другую же - для всех прочих актов*(869). Для договоров, заключаемых между христианами и евреями, существовала также особенная печать, которая прилагалась двумя выборными от городского управления гражданами (Prud'hommes)*(870).

Bo многих актах XII и XIII века мы усматриваем, что стороны обязываются в случае утраты или уничтожения от времени печати приложить ее вновь. Иногда замена ее выражала собой возобновление договора; прежняя печать в присутствии свидетелей срывалась и прилагалась новая*(871).

По Бомануару документы, утвержденные печатью, как скоро подлинность ее была вне всякого сомнения, имели абсолютно доказывающую силу. Ответчик приглашался в суд, где прочитывался ему акт обязательства, после чего судья спрашивал его: признает ли он на предъявленном документе собственную печать? Если ответ был утвердительный, то суд приказывал удовлетворить предъявленное требование в течение пятнадцати дней (s'il bailla les letres scellees de son scel; s'il dist <oil> on li doit commander, qu'il ait empli le teneur de le lettre dedens quinze jors). Если ответчик отрицал подлинность печати, то истец должен был представить доказательства, для чего призывались в суд свидетели, qui forent en present quand le lettre fut scellee, или же сведущие люди для сличения подписи и печати ответчика с другими, несомненно ему принадлежащими. Доказательством против подлинности акта считалось, если печать на половину или более утрачена. Всякая подделка ее наказывалась, как публичное мошенничество. Кто отрицает подлинность печати и не докажет этого на суде, подлежит наказанию как за обман и, сверх того, платит шестьдесят ливров в пользу сеньора.

Таким образом, и здесь, как в Германии, присутствие на документе печати, признанной в подлинности ответчиком, вело за собой исполнительный процесс. И здесь свидетели играют второстепенную роль и выступают на сцену в том лишь случае, когда возникает вопрос о подлинности печати, хотя и то не безусловно, ибо сличение печатей сведущими людьми могло заменить показания свидетелей.

Понятно, что результаты права печати во Франции были те же, как и в Германии, т. е. подавление нотариата, ибо цель его вполне достигалась посредством печати. При праве короля утверждать документы сеньоров, сеньора - вассалов, городских властей - горожан, епископа, аббатов и других духовных властей - лиц, принадлежащих к церковным общинам или поселенных на церковных землях и т. д., причем документу сообщалась безусловная доказательная сила,- нотариальный институт делался излишним в юридической жизни той эпохи. Sigillum fuit clavis Curiae, quae omnia claudit, firmat et resecat*(872).

Таковы были основные причины, парализовавшие развитие нотариата на началах, установленных законами Карла Великого. Но вместе с этим ими обуславливалась та организация, в которой он теперь является в Германии и Франции. И здесь и там нотариусы суть ни что иное как писцы, которые или состоят на службе в общественных учреждениях или предлагают свои услуги частным лицам свободно за известное вознаграждение.

По мере того как с падением монархической власти развивалась власть отдельных князей, они создают около себя особые канцелярии наподобие императорских со своими нотариусами, где формы совершения документов, как мы говорили во главе девятой, почти тождественны с употреблявшимися в императорских канцеляриях.

Духовные власти и корпорации имели при себе также канцелярии, наполнявшиеся нотариусами. И здесь образцом канцелярского устройства и формальной стороны документов служили формы и порядок королевских канцелярий. Почти все епископские акты писались от лица епископа и представляли собой как бы речь его, а в конце, как в королевских и герцогских, постоянно встречается: datum per manum N. N. notarii nostri. В этой форме писались даже такие документы, которые заключали в себе долговое обязательство и т. п. Так у Гудена, например, мы находим долговой акт Гергарда, архиепископа Майнцского, написанный в вышеупомянутой форме и в конце его: Rugerus notarius noster*(873). Аббаты и аббатиссы также имели своих нотариусов*(874).

Мы видим служилых нотариусов и при городских куриях, где они составляют акты по делам города и городской юрисдикции. Так, у Гудена один франкфуртский документ под названием professio Adelhiedis coram magistratu edita de relinquendo filiae portionem hereditatis suae cum pueris reliquis aequalem*(875) подписан нотариусом этого города: Theodoricus notarius Francofurt. Как видно из акта, нотариусы Франкфурта были членами городского совета*(876).

В документах крупных феодальных баронов и графов мы также встречаемся с нотариусами. Из документов владельцев (Herren) Изенбурга*(877), Венсенбурга*(878), Кобурга*(879) и других видно, что они имели своих нотариусов. Очевидно, это не были служилые нотариусы в настоящем значении слова, ибо закон Карла Великого <ut unusquisque episcopus et abba et singuli comites suum notarium habeant> потерял всякое значение, равно как и сама должность comites, к которой он относился.

Второй разряд нотариусов этой эпохи - свободные писцы большей частью принадлежали к духовенству, хотя и не всегда в составленных ими документах указывали на это. Сказать что-нибудь определенное об организации этого разряда довольно трудно. Почти несомненно, что они, не составляя из себя корпорации, каждый отдельно, собственным лицом, в виде свободного ремесла, занимались изготовлением документов, руководствуясь общеупотребительными сборниками формул прежнего времени, вследствие чего в конструкции текста документы этого периода мало отличаются от предшествующих. Впрочем, в них есть две особенности: а) отсутствие подписи нотариуса и b) излишняя подробность в означение времени. Первое объясняется значением печати, которая придавая документу публичный авторитет, делала излишней подпись его составителя, второе же влиянием канонического права.

Уничтожение институтом печати значения нотариальной подписи вызвало другое явление в формальной стороне актов этого времени - присутствие нотариуса только в качестве свидетеля. У Гудена и в других сборниках мы встречаем множество таких документов*(880). He подлежит никакому сомнению, что нотариус-свидетель на документе был и его составителем. При отсутствии всякого порядка в организации нотариата это было не только возможно, но и вполне удобно, ибо пребывание нотариуса в известном округе, а следовательно и более легкая возможность в случае надобности призыва его к суду представляли своего рода выгоды для контрагентов*(881). Остерло подпись нотариуса в качестве свидетеля относит только к свободным писцам*(882), но ближайшее исследование документов этого периода не дает основания считать это замечание правильным. У Гудена во многих документах свидетелями являются нотариусы герцогских, маркграфских и ландграфских канцелярий. Так в дарственной записи Альберта, ландграфа Тюрингского, в пользу госпиталя Св. Марии в числе свидетелей названы Henricus de Libenstet Mathie - curiae notarii*(883). Нотариусы-свидетели встречаются даже на документах, выходивших из императорской и королевских канцелярий*(884).

Во Франции состояние нотариата этого времени было почти то же, как и в Германии. Подавляя самостоятельное значение нотариального института, право печати и здесь преобразило нотариусов в служилый класс писцов общественных учреждений и канцелярий сеньоров. Свободные писцы также существовали, хотя акты совершенные ими, встречаются гораздо реже, нежели в Германии*(885). Служилые нотариусы делились на три разряда: а) епископские, занимавшиеся в духовных куриях, b) сеньориальные в куриях разного рода dominorum и с) городские.

Число епископских нотариусов было весьма значительно. Кроме занятий в курии они принимали участие в составлении документов для частных лиц и в этом отношении пользовались почти монополией, так что конкуренция с ними вольных писцов едва заметна. По господствующему воззрению той эпохи, акты совершенные духовным лицом, имели большую обязательную силу, нежели простым писцом. Духовенство поддерживало в народе это воззрение и по свидетельству Брюне, за не исполнение контракта, писанного духовным лицом, сторона не исполнившая нередко подлежала епитимии или даже отлучению от церкви*(886). Кроме этого, как увидим ниже акты, совершенные духовными писцами, вели за собой юрисдикцию духовных судов*(887), что для сторон часто было весьма желательно, потому что, пo словам автора хроники de saint Denis, les justices des seigneurs et leurs sceaux doune a ferme etaient si mal administres, que chacun citoyen se retirait sur les territoires des hauts justiciers ecclesiastiques*(888). Труд духовных нотариусов стоил очень дорого; они требовали значительной платы не только за составление акта, но и за письменный материал - бумагу, чернила, воск и т. д., оправдывая себя тем, что nec calamus, nec charta gratis habeatur*(889).

Сеньориальные нотариусы являются также в значительном числе. Они изготовляли документы in curiis dominorum. По ленному праву все договоры между вассалами совершались в присутствии свидетелей пред сеньором и писались в сеньориальных куриях от имени последнего. Вассал, желавший совершить, например, дар в пользу церкви или другой какой-либо договор, должен был испросить предварительно согласие сеньора, после чего писался сам акт*(890). Подписи нотариусов редко встречаются в этих актах, ибо участие сеньора и приложение его печати делало их излишними*(891).

В городах акты писались перед мэром и также в присутствии свидетелей. Мэр прикладывал городскую печать, которая сообщала документу публичное значение. Обыкновенно он писался в двух экземплярах, один вручался контрагентам, другой оставался в мэрии или отсылался на хранение в монастыри, где нередко находились городские архивы.

Весьма часто к документам присоединялись некоторые символические знаки, обозначающие переход прав. Употребительнейшим символом была деревянная палочка, прикреплявшаяся к акту посредством маленьких ремней.*(892). Приложение этого символа к документу служило материальным доказательством исполнения содержащихся в нем обязательств*(893).

Руководством при составлении документов служили ходячие сборники формул, между которыми особенной известностью пользовалась Practica Petri Iасоbi de Aureliacо, переработанная в Монпелье в начале XIV столетия*(894).

Отдел второй

Нотариат в Италии пред акцептацией его в Германии и Франции

Глава четырнадцатая

Нотариальные корпорации

Мы приблизились в исследовании истории нотариата к тому моменту, когда организация его, начатая капитуляриями Карла, завершается статутами итальянских городов, когда нотариальный институт, обработанный ими в самых мельчайших своих определениях, делается прототипом общеевропейского нотариата и вслед за римским правом воспринимается в Германии и Франции.

Но капитулярии и статуты суть только два ясно обозначившиеся крайние фактора, воздействовавшие на организацию нотариата. Был еще третий деятель, занимающий по времени середину между ними, это - обычное право. Нотариальные уставы в статутах итальянских городов представляют собой, если не исключительный результат его, так сказать, кодификацию выработанных им норм для нотариального института, то во всяком случае воспроизведение их в значительной степени. В самом деле, что создано предшествующим временем относительно организации нотариата и переходило в среде нотариальной корпорации от поколения к поколению, как традиция, осложняясь более и более, то теперь вносятся в статуты городов рядом с определениями о городском благоустройстве, полицейскими регламентами и т. д. В самих статутах мы находим прямые свидетельства о том, что в них внесены определения, заключающие в себе результат творчества предшествующей эпохи. В третьей книге во главе 282-й древнейших статутов Рима объясняется, что нотариальный устав составлен из mores officii tabellionatus. То же нужно сказать и о статутах других городов. Все они более или менее представляют модификацию того, что первоначально существовало как mores, обычаи, хотя вместе с этим воспринимают постановления нового времени - декреты властей города и решения самих нотариальных корпораций. Для нашего исследования городские статуты представляют столь обширный и разносторонний материал, что обращение при нем к сборникам документов становится почти излишним*(895).

Вступление в должность нотариуса обуславливалось авторизацией, которая исходила не от одной только светской власти, но и от главы церкви, папы*(896). По господствующему воззрению этого времени, светская власть берет свое начало от духовной. По теории двух мечей папа передает императору светский меч, врученный ему первоначально от Бога, и в то же время сохраняет за собой в известных отношениях правомочия, переданнные последнему. Отсюда и право назначения нотариусов не для духовных только дел, но и для светских принадлежит и папе. Но еще в X веке власть его в этом отношении зависела от светской, вследствие чего право назначения нотариусов было предметом привилегий, даваемых известным церквам жалованными грамотами королей. Так, в грамоте от 942 года Гуго и Лотаря об утверждении за одной церковью в Реджио прав и привилегий*(897) мы читаем: concedimus denique eidem advocatos sive notaries, quantos aut quales pontifices vel ministri ecclesiae elegerint и т. д.*(898).

Нотариусы, авторизированные папой, именуют себя a domno papa или apostolica auctoritate. В отказной записи некоего Букалиона от принадлежащих ему земель в пользу папы Адриана IV 1158 года мы встречаем такую подпись: ego Aegidius notarius a domno papa Coelestino, rogatu Bucaleonis complevi et scripsi*(899). Ha договоре об аренде некоторых угодий, принадлежащих римской церкви 1234 г., нотариус подписывается так: ego Brunacius Perusinus civis et apostolica auctoritate notarius*(900). Еще яснее это видно из одного документа 1247 г. об увеличении платы за аренду имения, принадлежащего римской церкви: ego Bassus filius quondam domini Rocerti apostolica auctoritate et nunc camerae ejusdem notarius и проч.

Император сообщал авторизацию или непосредственно или передавал право назначения нотариусов высшим сановникам церкви и государства*(901). Этими сановниками в государстве были:

1) Герцоги. Они не иначе могли назначать нотариуса как от имени императора, или представляя каждый раз на утверждение его новоизбранного. Так на акте третейского суда между императором Фридрихом I и ломбардскими городами от 1175 года мы читаем: ego Fantolinus notarius domini Gvelfonis ducis, et ab imperatore Friderico confirmatus postea, rogatus praedictis interfui и т. д.*(902). Ha акте присяги того же императора относительно перемирия с ломбардскими городами от 1177 года мы находим подпись нотариуса в тех же самых выражениях: Fantolinus notarius domini Welphonis ducis et ab imperatore Friderico confirmatus postea rogatus и проч*(903). Указание на утверждение нотариусов императорами встречается еще раз в акте мира между императором Фридрихом I и союзом ломбардских городов 1185 г: Odolinus sacri palatii notarius et a domino imperatore Friderico confirmatus postea interfui et scripsi*(904).

2) Графы. Во второй половине XII века право назначать нотариусом переходит к особому разряду графов к пфальцграфам. Эти comites palatini назначались в каждую провинцию по одному или по нескольку лиц, имели своей резиденцией Тичино и представляли аппелляционую инстанцию на суд герцогов и маркграфов*(905) возрастанием самостоятельности верхних итальянских городов и упадком власти императора они теряют почти всякое значение.

Кроме свидетельства Дурантиса о назначении нотариусов пфальцграфами мы находим в сборнике Муратори один документ от 1195 года*(906), проливающий полный свет на вопрос об этом назначении - грамоту императора Генриха VI пфальцграфу Венерозу, в которой за ним утверждаются разного рода права и преимущества и в числе их право назначать judices ordinarios et notarios*(907). Heредко пфальцграфы имели это последнее в качестве наследственной привилегии. Избранные ими нотариусы в документах обыкновенно прибавляют к своему титулу palatinus. Так в дарственной записи маркграфа Бонифация монастырю Св. Марии 1218 года мы встречаем следующую подпись: ego Conradus palatinus et domni imperatoris notarius interfui et, notarius scripsi*(908).

3) Епископы. Право авторизации передавалось епископам весьма редко. В сборнике Fantuzzi мы находим документ от 1200 года, заключающий в себе диплом на звание нотариуса на имя некоего Лаутериуса, из которого видно, что после присяги в присутствии многих духовных лиц архиепископ инвестирует Лаутерия ex auctoritate domni imperatoris per calamarium et pennam et cartam для пожизненного отправления tabellionatus*(909).

Право авторизировать нотариусов папы осуществляли большею частью посредством своих пфальцграфов. Указание на этот порядок мы находим в статутах Рима*(910). Нотариусы эти в отличие от назначенных обыкновенными пфальцграфами в актах именовали себя notarii sacri palatii lateranensis*(911). He довольствуясь авторизацией папы они иногда испрашивали ее и у императора, вследствие чего носили титул: apostolica et imperiali auctoritate notarii*(912).

В XIII и ХIV веках, после того как некоторые итальянские города получили независимость, назначение в них нотариусов исходило непосредственно от города, помимо императора и папы. Так в болонских статутах постановлено, что если желающий вступить в должность нотариуса окажется по экзамену годным (inventus fuerit sufficiens), то подеста, викарий или судьи подесты провозглашают его нотариусом auctoritate communis Bononiae*(913). По тем же статутам нотариусы, qui creabuntur dicto modo auctoritate communis Bononiae, могут совершать акты не только в Болоньи, но и повсюду (per universum orbem).

Наконец, право авторизации принадлежало в некоторых городах и самой нотариальной корпорации, что прямо видно, например, из римских статутов. Карл V в 1530 году предоставляет болонской корпорации doctorum in jure избирать не только нотариусов, но и пфальцграфов и инвестировать их per pennam et calamarium.

Рассмотрим теперь те условия, которым должно удовлетворять лицо, желающее вступить в должность нотариуса.

Определения городских статутов относительно их весьма разнообразны. Кроме общих требований, одинаково повторяющихся во всех статутах, мы встречаемся еще с требованиями, принадлежащими специально статутам некоторых городов и не принятыми в другие. К числу общих условий относятся:

1) Свобода лица. Ни раб, ни кабальный не мог быть нотариусом*(914). Вероятно, это условие существовало и прежде, ибо само присутствие нотариусов на placita, в собрании исключительно свободных людей, указывает на свободное их состояние, не говоря уже о том, что они, как было замечено, участвовали на них и в качестве свидетелей и в качестве судей. Но мог ли быть нотариусом вольноотпущенный? По мнению Дурантиса, состояние вольноотпущенного не служило препятствием к вступлению в нотариат*(915). Что касается до принадлежности к духовному званию, то городские статуты не считают его совместным с обязанностью нотариуса. В них мы находим постановления, стремящиеся уничтожить духовенству всякий доступ как в нотариат, так и к судебным должностям вообще. Особенно резко это выражено в статутах Вероны*(916). Тем не менее императоры не стесняются этим и, как видно из документов XIV века, продолжают назначать нотариусами лиц, принадлежащих к клиру. Так в мирном договоре, заключенном в Медиолане между гвельфами и гибеллинами в 1310 году, мы находим подпись нотариуса Иоанна де Диско, который именует себя: cliricus Leodiensis diocesis publicus imperiali auctoritate notarius*(917).

2) Законный возраст. Определения его в городских статутах неодинаковы. По римским статутам нотариус должен быть не моложе двадцати лет (et sit aetatis annorum ad minus viginti). По болонским - не моложе восемнадцати. Те же статуты указывают и крайний предел возраста, за которым вступление в нотариат невозможно - сорок лет. В статутах других городов этого определения мы не встречаем. По статутам Пиаченцы требуется четырнадцатилетний возраст, если нововступающий есть сын нотариуса, а вообще - шестнадцатилетний.

3) Безупречное поведение. Еще по лонгобардским законам bona opino является таким же безусловным требованием, как и юридическое образование*(918). По римским и веронским статутам прежде допущения к экзамену на должность нотариуса делается строжайшее исследование о жизни и поведении кандидата*(919). Наблюдение за тем, чтобы лицо дискредитированное не могло вступить в нотариальную корпорацию возлагается на всех ее членов. В случае внесения в матрикулы человека неблагонадежного он не только исключался, но и подлежал штрафу в двадцать пять ливров, четвертая часть которых поступала в пользу того нотариуса, который доказал его неблагонадежность*(920). По статутам города Ниццы требуется удостоверение о нравственной годности от двух нотариусов, а в крайнем случае, от шести известных в городе лиц*(921).

4) Юридическое образование и практическое знакомство с нотариальным делом. Вступающий в нотариусы подвергался теоретическому и практическому испытанию. Выражение закона Лотаря I notarii legibus eruditi coustituantur дает некоторое основание предполагать, что предварительное испытание в знании законов производилось в его время и, вероятно, лежало на обязанности зендграфов, при участии членов нотариальной корпорации. В статутах уже ясно означен как состав экзаменационной комиссии, так и порядок испытания. В Риме она состояла из официалов нотариальной корпорации, проконсулов и корректоров*(922). В Болоньи кроме их в состав комиссии входили два доктора прав и восемь нотариусов, не менее десяти лет состоявших в должности*(923). В Пиаченце ее составляли двенадцать опытных нотариусов по выбору корпорации. (cap. 54). Предметами испытания были: 1) грамматика*(924), 2) ars notariatus - знание нотариальных форм и умение составлять акты*(925), 3) статуты того города, в котором экзаменующийся желает исполнять должность*(926). Решение о принятии или не принятии экзаменующегося должно быть постановлено большинством двух третей голосов*(927).

Кроме теоретического испытания, вступающий должен представить удостоверение от одного из городских нотариусов, что занимался под его руководством нотариальной практикой*(928). Период практического занятия определяется различно. По римским статутам требуется не менее одного года (per annum ad minus)*(929). По болонским вместо свидетельства требуется от вступающего присяга в том, что он занимался в течение двух лет нотариальной практикой под руководством доктора notariae и в течение такого же времени - гражданским и каноническим правом под руководством докторов этих прав, и наконец, в продолжении пяти лет грамматикой*(930).

На звание нотариуса выдавался диплом, за который платилось по болонским статутам пять солидов*(931). Другие статуты не определяют сумму взноса за него, ограничиваясь лишь выражением more solito*(932). В случае допущения к должности без экзамена лицо исключалось из списка и как оно, так и допустивший это, подвергались значительному штрафу*(933).

5) Наконец, последним условием является согласие корпорации. Никто не мог быть внесен в списки нотариусов города и получить диплом, если нотариальная корпорация не желала принять его в число членов*(934).

Таковы общие условия для вступления в нотариат. К числу особенных принадлежат: 1) в Риме и Болоньи происхождение от граждан этого города*(935); 2) Рождение от законного брака. По статутам Ниццы требуется удостоверение об этом городских властей или свидетельство двух нотариусов или шести известных в городе лиц*(936); 3) По римским статутам желающий вступить в нотариусы не должен принадлежать к цеху ремесленников и вообще заниматься какой-либо ars mechanica*(937). Впрочем, он мог быть принят по истечении четырех лет со дня оставления цеха*(938).

Нотариус, выдержавший экзамен и принятый корпорацией, вносился в матрикулы - in matricula*(939). Нельзя считать их нововведением городских статутов. Мы видели выше, что в эпоху Карла Великого зендграфы обязаны были представлять императору об избранных ими скабинах, адвокатах и нотариусах (et eorum nomina quando reversi fuerint secum scripta deferent), списки которых велись и хранились в императорской канцелярии. Папские и королевские канцелярии имели также списки нотариусов. Во всех почти итальянских городах было два рода нотариальных матрикул: городские и корпоративные*(940). Кроме того списки нотариусов вели и те лица, через которых сообщалась им авторизация. Внесение в городские матрикулы совершалось следующим образом: по окончании экзамена изготовлялось письменное предложение, за подписью консулов или корректоров, о вынесении новопринятого в списки городских нотариусов и передавалось актуариусу города (secretario camerae actorum), на обязанности которого было вести и хранить эти списки. В них новый нотариус должен был расписаться и приложить тот знак, который будет употреблять на совершаемых им документах. По римским статутам это требуется для сличения актов в случае спора о подлоге*(941). Если кто-либо будет имматрикулирован без предложения комиссии, то как актуариус, так и внесенный в списки, подлежат уголовному суду за подлог (falsarii)*(942). Внесение в корпоративные матрикулы производилось непосредственно представителями корпораций*(943).

Мы уже говорили, что согласие корпорации на принятие нового лица было одним из существенных условий для вступления в должность. Каждая корпорация не была замкнутой и не ограничивалась определенным числом членов. В нее вступал всякий удовлетворявший выше означенным условиям и получивший авторизацию. Акты нотариуса, не внесенного в списки корпорации, считались лишенными нотариального значения. Независимо от сбора за диплом новопринятый обязан был внести в корпоративную кассу известную сумму, размеры которой определялись довольно различно. Так, например, по статутам Пиаченцы, если он есть сын или брат нотариуса, то должен внести 20 солидов, если же не имел родственных связей с членами корпорации, то взнос возвышался до 60 солидов*(944). По аргентским статутам родственник нотариуса при вступлении в корпорацию совершенно освобождался от платежа, другие же должны были внести 20 солидов. По одним только статутам Пармы вступающий не обязывался ни к какому взносу*(945).

Еще в законах Лотаря I мы встречали постановление, что нотариус прежде вступления в должность обязан дать присягу относительно правильного исполнения ее*(946). Точно также городские статуты требуют от нотариусов присягу в том, что они будут строго исполнять обязанности, налагаемые уставами корпорации, и защищать ее интересы. Обыкновенно она происходила пред теми лицами, от которых получалась авторизация. В вышеупомянутом документе от 1262 года у Fantuzzi нотариус Лаутерий принимает присягу пред равенским епископом и в его капелле*(947), так как в Равенне авторизация нотариусов совершилась через епископа. По исполнении обряда ее новопоставляемому вручалось перо и письменный прибор (calamarium) со словами: прими власть совершать публичные акты согласно с законом и добрыми нравами*(948). Эта инвеститура могла последовать не иначе как после испытания кандидата, на что прямо указывают статуты*(949). С исполнения обряда ее лицо считалось вступившим в должность.

Перейдем теперь к рассмотрению организации представительства нотариальных корпораций.

В каждом городе нотариусы имели представителей или официалов, избираемых из своей среды и притом на известный период времени. Прежнее название primicerius и prototabellio для обозначения представителей корпорации мы не встречаем в статутах городов; теперь они называются consules, proconsules, correctores, gastaldiones и проч. Если в Риме и сохранилось название protatabellio, то оно означает не представителя корпорации, а нотариуса, командированного в высший городской суд - Curia Capitolii*(950). Число представителей нотариальной корпорации города точно определялось его статутами. Почти каждая имела между святыми своего патрона, имя которого иногда носила (например, в Фельтри патроном корпорации был Св. Николай II поэтому она называлась schola Sancti Nicolai*(951), в Аргенте - св. Иаков и Николай*(952), в Риме - св. евангелист Лука*(953). День празднования патрону был днем общего собрания корпорации и выборов официалов. По древнейшим римским статутам в день Св. Луки все судьи капитолия, доктора прав, адвокаты и нотариусы города собирались к торжественной мессе в церковь Св. Марии de Ara coeli и слушали ее с зажженными свечами в руках. По окончании же все они сходились в капитул церкви (qui est in primo reclaustro conventus dictae ecclesiae), где и происходило избрание официалов. Выборы совершались через каждые четыре года. Сначала избирались восемь корректоров (correctores)*(954), затем два проконсула и, наконец, нотариусы для делопроизводства при корректорах, архивариус и secretarius conservatorum, на обязанности которого лежало ведение и хранение корпоративных матрикул. В Риме проконсулы были высшими представителями корпорации. Им принадлежало право суда над членами и право штрафования их в размере пяти золотых дукатов*(955). Они имели свою камеру в городском суде*(956). В Болоньи в половине XIII столетия во главе корпорации стоял совет из шести консулов под председательством проконсула. Позднее представителем ее был корректор со многими консулами. В Вероне во главе ее стоят gastaldio, sacrista и examenatores*(957), в Парме проконсул и консулы*(958), в Фельтри consiliarii, в Пиаченце консулы*(959), в Аргенте massarius. В других городах представители назывались большей частью consules*(960). Сроки выборов, а равно и порядок их были весьма различны. Все статуты требуют, впрочем, присутствия при выборах городских властей.

Кроме представителей в корпорации были еще различные должности. Так в Падуе и Болоньи мы встречаем синдиков; это были главные контролеры, обязанность которых состояла в проверке служебных действий официалов при сдаче дел и судебное преследование их, если открывался для этого достаточный повод. Некоторые корпорации имели своего казначея и кассу. Капитал слагался частью из одновременных взносов каждого члена при вступлении, частью из штрафных денег взимавшихся за неправильное отправление обязанностей, которые в одних городах поступали всецело в пользу корпорации, в других же, как например в Риме, делились между ею и городским судом (Camera urbis)*(961). Свидетельство о существовании корпоративной кассы мы встречаем еще в древнейших римских статутах. Во главе 283-й постановлено, что восковые свечи, употреблявшиеся при торжественной мессе пред избранием официалов, покупались на счет корпорации (expensis collegii)*(962). Казначеи назывались massarii в Парме, Фельтри, Чезене и друг.*(963), в Риме же camerarii*(964). Некоторые статуты назначают и определенный возраст для казначея - не моложе двадцати пяти лет. Там, где не было этой должности хранение капитала корпорации возлагалось на консулов. Кроме расходов на церемонии и празднества из него делались как одновременные, так и постоянные вспомоществования беднейшим нотариусам*(965).

В некоторых статутах мы встречаемся еще с советами корпораций - consilia, которые собираются для разрешения всех важных вопросов. В них производились и выборы в некоторые должности*(966).

Отношение представителей корпорации к членам заключается:

a) В праве надзора, за действиями и поведением их. Существенная сторона его состояла в наблюдении, чтобы при совершении документов нотариусы не уклонялись от правил как установленных самой корпорацией, так и дошедших к ней по традиции*(967). Относительно поведения их городские статуты содержат в себе более или менее подробные определения, уклонение от которых влекло за собой штраф и другие взыскания. Нотариусам воспрещалось входить в таверны, принимать участие в недозволенных играх, носить цветное платье, украшаться перьями и т. д. В случае нарушения этих постановлений статуты предлагают представителям корпорации штрафовать виновных десятью ливрами и удалить на месяц от должности*(968). Обязанность доноса о неблаговидном поведении нотариуса возлагается на каждого члена корпорации*(969).

b) В праве суда. Во всех спорах и исках, возникающих между нотариусами, они должны были обращаться к суду представителей корпорации. В состав его, как увидим ниже, входили и городские власти. К тому же суду обращались клиенты нотариусов с жалобами на неправильные их действия*(970). На постановление его не допускалось апелляции*(971):

c) В праве командировать их для занятий в суде*(972). Число командируемых в каждый суд точно определяется городскими статутами.

d) В праве созывать, общее собрания всех нотариусов города*(973). Цель этих конгрегаций, как они называются в статутах, состояла: 1) в обсуждении проектов постановлений, относящихся до всей корпорации и имеющих быть внесенными в ее статуты, 2) в чтении и разъяснении действующих статутов и постановлений*(974). Обыкновенно они созывались в последнее воскресение каждого месяца*(975).

e) В принятии по смерти нотариуса мер охранения находившихся у него протоколов и документов. Обыкновенно они складывались в сундук (capsa), запирались двумя ключами, из которых один вручался тем, кому принадлежали документы, другой же оставался у представителей корпорации. Если сундук с означенными документами не мог быть оставлен в помещении наследников нотариуса, то его отправляли на хранение в ризницу какой-либо церкви (в Риме в ризницу церкви Св. Марии in Ara coeli).

f) В праве надзора за раздачей авторизации в тех местах, где она не была еще предоставлена корпорации. Они обязаны были наблюдать, чтобы пфальцграфы и другие, имевшие права авторизации нотариусов, сообщали ее только тем лицам, которые удовлетворяли требуемым законом условиям*(976). В случае неправильного авторизирования нотариус по их заявлению исключался из списков*(977).

По мнению Остерло, представителям корпорации принадлежало и право составления такс вознаграждения за нотариальные действия*(978). Но это противоречит историческим памятникам того времени. В римских статутах lib. III cap. 318 мы находим подробную нотариальную таксу, составленную по распоряжению папы Мартины V Франциском, архиепископом норбонским, главным казначеем папы, и прямо предложенную к руководству без всякого участия в составлении и обсуждении ее представителей нотариальной корпорации*(979). В других городах, как например в Парме и Пиаченце, установление нотариальных такс зависело от подесты или викария его.

Отношение городских властей к нотариальным корпорациям выражалось в следующих моментах:

a) В защите прав их. По римским статутам сенатор города перед вступлением в должность дает торжественную присягу охранять уставы общественных учреждений и в том числе нотариальные*(980). В Парме подеста, вступая в должность, дает присягу защищать корпорацию, ее представителей и членов, соблюдать ее статуты и приводить в исполнение все приговоры, постановленные представителями*(981). То же вст1речаем и во многих других городах*(982).

b) В праве утверждения уставов корпорации. В XIII века корпорациям принадлежало величайшее право создавать статуты не только для своего внутреннего устройства, но и для всего порядка нотариальной функции. Право это существовало и прежде, но не получало санкции со стороны положительного законодательства и является признанным впервые лишь в городских статутах. Всего яснее это выражено в 123 главе статутов Вероны*(983).

Martini, divina providentia Papae quinti, super hoc, vivae vocis oraculo, nobis facto, vobis committimus, et mandamus quatenus per infrascriptos Notaries, et Officiales, praesentes, et futures, curetis remediis opportunis, infrascriptam taxam inviolabiliter observari. Et si quis de praedictis Notariis Officialibus eiusdem Urbis ultra receperit, seu exegerit quoquo modo, quam in eadem Tabula contineatur, et sit expressum; nostro arbitrio punietur. Stat. Rom. lib. III. cap. 318. Чтобы иметь обязательное значение, нотариальные уставы должны быть: 1) утверждены городскими властями, 2) внесены в статуты города и составлять в них, так сказать, отдельную главу. Вот почему мы встречам их в составе городских статутов. (Нотариальный устав Рима, составленный нотариальной корпорацией был утвержден папой Мартином V)*(984).

c) В контроле над выборами представителей корпорации. В Риме выборы их совершались в присутствии сенатора и главных судей города*(985). По статутам Пармы члены корпорации пред каждым выбором должны были принести перед подестой присягу в том, что они не будут руководиться в избрании личным интересом*(986).

d) В непосредственном участии в отправлении обязанностей представительством корпораций. В Риме сенатор в течение восьми дней по вступлении в должность обязан был вместе с проконсулами и корректорами командировать в суд для занятий определенное число нотариусов*(987). В Вероне, если они оказывались негодными, подеста имел право отослать их и избрать других по своему усмотрению*(988). В прочих статутах это право предоставлено ректору города*(989). По некоторым статутам право собраний ограничивалось разрешением или согласием городских властей*(990). Наконец, в Болоньи мы видим, что подеста принимает непосредственное участие в исправлении ошибок, вкравшихся в нотариальные документы. Лицо, заинтересованное в последствиях ошибки нотариуса, должно было обратиться к нему с просьбой об ее исправлении.

e) В охранении нотариальных актов после смерти нотариуса. В Риме на обязанность сенатора возлагалось следить, чтобы никто не мог покупать и продавать протоколов умершего нотариуса и вообще содействовать представителям корпорации в приведении в исполнение законных охранительных мер. (Lib. III. cap. 294. ed. 1567.)

f) В участии в суде над нотариусами. По некоторым статутам городские власти входили в состав суда как по спорам и искам между нотариусами, так и по жалобам клиентов на неправильные их действия. По статутам Чезены подеста вместе с представителями корпорации разрешал все споры и жалобы между ее членами*(991). В Фельтри ректор города составлял апелляционную инстанцию на приговоры представителей корпорации*(992). В сборнике Fantuzzi есть интереснейший акт - судебное решение Равеннского архиепископа Симона от 1227 года по спору между членами нотариальной корпорации Равенны. Равеннские нотариусы состояли в вассальном отношении к церкви и давали ей присягу в верности (sacramentum fidelitatis). Как видно из этого документа, образовалось две корпорации нотариусов, и каждая оспаривала законность и права другой. Епископ, через которого им сообщалась авторизация, избранный в судьи, постановляет в своем решении, что корпорация должна быть одна и воспрещает под страхом отлучения от церкви всякое отделение от нее. Из этого же документа открывается, что все желающие изучить нотариальное дело должны поступить в ученики к нотариусам за исключением тех лиц, которые обучаются непосредственно у magistri artis notariae*(993).