4. Форма и содержание

Форма — целостность в отвлечении от своих частей. Содержание — части целого. По Аристотелю, «форма - это граница вещи, которая определяет ее, тем самым отделяя от всего окружения, задавая индивидуальные отличительные особенности вещи».

У Анаксимандра, Анаксагора, Демокрита мир – один из возможных вариантов оформления первоначала. Согласно принципу изономии (букв. перев. с греч.: равенство всех перед законом)– «не более так, чем иначе», архэ последовательно воплощается в различных мирах, Космос за Космосом. Если то или иное явление возможно и не противоречит законам природы, то необходимо допустить, что в беспредельном времени и на беспредельном пространстве оно либо когда-то уже имело место, либо когда-нибудь наступит: в бесконечности нет границы между возможностью и существованием. Этот принцип ещё называют принципом отсутствия достаточного основания: нет никакого основания для того, чтобы какое-то тело или явление существовало скорее в такой, чем в какой-либо другой форме. Отсюда следует, в частности, что если какое-то явление в принципе может происходить в различных видах, то все эти виды существуют в действительности. Демокрит делал несколько важных выводов из принципа изономии: 1) существуют атомы любых форм и размеров (в том числе размером с целый мир); 2) все направления и все точки в Великой Пустоте равноправны; 3) атомы двигаются в Великой Пустоте в любых направлениях с любыми скоростями.

Гилеморфизм – нераздельность формы и материи: «каждое вышележащее тело относится к находяще­муся под ним как форма к материи» (Аристотель «О небе»).

Японский писатель Юкио Мисима писал, что мораль японцев — это мораль пристального внимания к внешней стороне жизни. Человек японской культуры всегда задается вопросом: не опозорю ли я себя? Не будут ли презирать меня окружающие? Это мораль видимостей, когда выглядеть здоровым важнее, чем быть здоровым. Казаться смелым и решительным важнее, чем быть таким. Для представителей европейского типа культуры подобное рассуждение носит некий негативный смысл, но для японца имеет совсем иное значение. Как справедливо замечает А.В. Говорунов, для японца умение подчинить себя собственной воле до такой степени, чтобы управлять видимостью, – это и есть подлинное самообладание. И если европеец под «видимостью» подразумевает отсутствие реального содержания, некий обман, «лишь видимость», то для японца «видимость» — это отражение внутренней, в том числе и духовной сущности человека. Любое литературное произведение японских авторов содержит доскональное описание внешности и мельчайших деталей одежды. Именно поэтому в различных наставлениях нравственного порядка мы встречаем постоянно повторяющееся требование уделять особое внимание своей внешности. Хотим привести отрывок из наставлений молодым самураям известного военаначальника Ходзё Нагаудзи (1432–1519): «Даже если ты намереваешься весь день находиться дома из-за болезни или желания заняться личными делами, не забудь привести в порядок прическу… если тебя вдруг навестит кто-нибудь из твоих друзей и увидит, что все в доме выглядит как попало, это вызовет отвращение. Приходя на аудиенцию к господину, не иди прямо к нему. Обожди какое-то время в соседней комнате, проверь как выглядишь ты сам и твои подчиненные, и только затем появляйся в зале для приема. Если не будешь поступать так, твои усилия окажутся напрасными». Недостойный внешний вид, для японца, может дать повод окружающим составить о вас не достаточно высокое мнение, что является обидным для любого человека, а для японцев, с их повышенным чувством чести, просто унизительным. В японском языке есть поговорка, – «Даже не съев ничего, самурай пользуется зубочисткой». Т.е. сориентированность на внешнюю оценку присутствует постоянно и во всем. Согласно логике японского этоса, если человек лишь выглядит смелым, но таким не является, он вдвойне достоин уважения, так как подразумевается, что, поставив себе некую цель (в данном случае быть смелым), он будет обязан добиваться соответствия внешней стороны с внутренним содержанием. Зачастую «видимость» является своеобразным механизмом нравственного самосовершенствования.

Формообразование и ограниченность разнообразия форм.