1. Ф. Де Соссюр - курс общей лингвистики ст.112-123

Глава IV Языковая значимость

§ 1. Язык как мысль, организованная в звучащей материи [224]

Для того чтобы убедиться в том, что язык есть не что иное, как система чистых

значимостей, достаточно рассмотреть оба взаимодействующих в нем элемента:

понятия и звуки.

В психологическом отношении наше мышление, если отвлечься от выражения

его словами, представляет собою аморфную, нерасчлененную массу. Философы

и лингвисты всегда сходились в том, что без помощи знаков мы не могли бы с

достаточной ясностью и постоянством отличать одно понятие от другого. Взятое

само по себе мышление похоже на туманность, где ничто четко не разграниче-

но. Предустановленных понятий нет, равным образом как нет никаких разли-

чений до появления языка [225].

Но быть может, в отличие от этой расплывчатой области мысли расчлененными

с самого начала сущностями являются звуки как таковые? Ничуть не бывало!

Звуковая субстанция не является ни более определенной, ни более устоявшей-

ся, нежели мышление. Это—не готовая форма, в которую послушно отливается

мысль, но пластичная масса, которая сама делится на отдельные части, способ-

ные служить необходимыми для мысли означающими. Поэтому мы можем изо-

бразить язык во всей его совокупности в виде ряда следующих друг за другом

сегментаций, произведенных одновременно как в неопределенном плане смут-

ных понятий (А), так и в столь же неопределенном плане звучаний (В). Все это

можно весьма приблизительно представить себе в виде схемы:

Специфическая роль языка в отношении мысли заключается не в создании ма-

териальных звуковых средств для выражения понятий, а

112

ЯЗЫКОВАЯ ЗНАЧИМОСТЬ

в том, чтобы служить посредствующим звеном между мыслью и звуком, и притом

таким образом, что их объединение неизбежно приводит к обоюдному разграни-

чению единиц. Мысль, хаотичная по природе, по необходимости уточняется, рас-

членяясь на части.

Нет, таким образом, ни материализации мыслей, ни «спиритуа-лизации» зву-

ков, а все сводится к тому в некотором роде таинственному явлению, что соот-

ношение «мысль—звук» требует определенных членений и что язык вырабаты-

вает свои единицы, формируясь во взаимодействии этих двух аморфных масс

[226]. Представим себе воздух, соприкасающийся с поверхностью воды; при

перемене атмосферного давления поверхность воды подвергается ряду члене-

ний, то есть, попросту говоря, появляются волны; вот эти-то волны и могут

дать представление о связи или, так сказать, о «спаривании» мысли со звуко-

вой материей.

Язык можно называть областью членораздельности, понимая членораздель-

ность так, как она определена выше (см. стр. 18). Каждый языковый элемент

представляет собою arriculus — вычлененный сегмент, в котором понятие за-

крепляется определенными звуками, а звуки становятся знаком понятия.

Язык можно также сравнить с листом бумаги. Мысль — его лицевая сторона, а

звук—оборотная; нельзя разрезать лицевую сторону, не разрезав и оборотную.

Так и в языке нельзя отделить ни мысль от звука, ни звук от мысли; этого мож-

но достигнуть лишь путем абстракции, что неизбежно приведет либо к чистой

психологии, либо к чистой фонологии.

Лингвист, следовательно, работает в пограничной области, где сочетаются эле-

менты обоего рода; это сочетание создает форму, а не субстанцию [227].

Эти соображения помогут лучше уяснить то, что было сказано выше (см. стр.

70) о произвольности знака. Не только обе области, связанные в языковом

факте, смутны и аморфны, но и выбор определенного отрезка звучания для оп-

ределенного понятия совершенно произволен. Если бы это было иначе, поня-

тие значимости утратило бы одну из своих характерных черт, так как в ней

появился бы привнесенный извне элемент. Но в действительности значимости

целиком относительны, вследствие чего связь между понятием и звуком произ-

вольна по самому своему существу [228].

Произвольность знака в свою очередь позволяет нам лучше понять, почему

языковую систему может создать только социальная жизнь. Для установления

значимостей необходим коллектив; существование их оправдывает только обы-

чай и общее согласие; отдельный человек сам по себе не способен создать во-

обще ни одной значимости [229].

Определенное таким образом понятие языковой значимости показывает нам,

кроме того, что взгляд на член языковой системы как на простое соединение

некоего звучания с неким понятием является серьезным заблуждением. Опре-

делять подобным образом член

113

СИНХРОНИЧЕСКАЯ ЛИНГВИСТИКА

системы — значит изолировать его от системы, в состав которой он входит; это

ведет к ложной мысли, будто возможно начинать с членов системы и, складывая

их, строить систему, тогда как на самом деле надо, отправляясь от совокупного

целого, путем анализа доходить до составляющих его элементов.

Для развития этого положения мы последовательно встанем на точку зрения

«означаемого», или понятия (§ 2), «означающего» (§ 3) и знака в целом (§ 4).

Поскольку непосредственно наблюдать конкретные сущности или единицы

языка невозможно, мы будем оперировать словами. Хотя слово и не подходит в

точности под определение языковой единицы (см. стр. 103), все-таки оно дает

о ней хотя бы приблизительное понятие, имеющее то преимущество, что оно

конкретно. Мы будем брать слова только как образцы, равнозначные реальным

членам синхронической языковой системы, и принципы, установленные нами в

отношении слов, будут действительны для языковых сущностей вообще.