35. Тематика и проблематика цикла рассказов и.С. Тургенева «Записки охотника». Образ крестьянской России.

В «Записках охотника» Тургенев впервые вышел к единому образу России, увенчивала который русская природа. В отношении к нему, к его внутренней гармонии будет отныне оцениваться у писателя жизнеспособность лучших его героев. В этом смысле без «Записок охотника» не было бы и тургеневского романа, в том числе «Отцов и детей». Русская тема является постоянным предметом споров между Базаровым и Павлом Петровичем, предметом острого социального конфликта двух общественных сил эпохи 1860-х гг. Но эта тема живет в романе еще и независимо от героев, как надындивидуальная стихия бытия, неумолимо устраняющая все, что нарушает естественное равновесие ее ровного, неспешного течения.

Уже по дороге в Марьино перед глазами молодых петербургских прогрессистов Базарова и Аркадия открылась картина разоренной России, за которой «вставал белый призрак безотрадной, бесконечной зимы с ее метелями, морозами и снегами…». Затем не без тонкой иронии Тургенев передавал либеральные размышления Аркадия: «Нет,- подумал Аркадий,- небогатый край этот, не поражает он ни довольством, ни трудолюбием; нельзя, нельзя ему так остаться, преобразования необходимы…». Очевидное несоответствие между эпической масштабностью картины нишей России и легкомысленной самонадеянностью Аркадия оттенялось следующим замечанием автора: «Так размышлял Аркадий… а пока он размышлял, весна брала свое». Пробуждающаяся весенняя природа нерукотворными, естественными силами восстанавливает гармонию, устраняет ущерб и разорение, причиненные зимой: «Все кругом золотисто зеленело, все широко и мягко волновалось и лоснилось под тихим дыханием теплого ветерка, все - деревья, кусты и травы; повсюду нескончаемыми звонкими струйками заливались жаворонки…» .

Образ леса символизирует в романе еще не освоенные рационалистом Базаровым демократические силы русской национальной жизни и истории (вспомним в этой связи разговор Базарова с мужиком), слитые, как всегда у Тургенева, с миром природы. Конфликт романа не исчерпывается столкновением и драматической борьбой между двумя поколениями людей (дворянами и разночинцами), двумя формами идеологий, хотя на уровне этого конфликта «Отцы и дети», конечно, прежде всего изучаются. Уже с первых глав романа возникает и развивается в подтексте другая конфликтная ситуация, более широкая и универсальная: отцы и дети перед лицом движения русской природы и истории. Драматический элемент осложнен в «Отцах и детях» началами эпическими. Гармония художественного целого держится здесь на тургеневской концепции русской национальной жизни с ее величавой простотой и неспешностью, с ее ровным течением, сглаживающим в своем вековом русле все дерзкие препятствия, все угрожающие ровному потоку отклонения и завихрения. Когда умер Базаров, отцом его, Василием Ивановичем, овладел разрушительный порыв исступления: «Я говорил, что я возропщу!» - хрипло кричал он, с пылающим, перекошенным лицом…

Такова, по Тургеневу, естественная гармония бытия, с которой рано или поздно сталкивается любой человек и которая составляет внутреннюю суть народного, национального мироощущения. И в эпилоге романа русская тема возникает заново, явно перекликаясь с пейзажем начальных страниц, но звучит она теперь по-пушкински, широко и умиротворенно: «Есть небольшое сельское кладбище в одном из отдаленных уголков России. Как почти все наши кладбища, оно являет вид печальный: окружающие его канавы давно заросли; серые деревянные кресты поникли и гниют под своими когда-то крашеными крышами; каменные плиты все сдвинуты, словно кто их подталкивает снизу; два-три ощипанных деревца едва дают скудную тень; овцы безвозбранною бродят по могилам… Но между ними есть одна, до которой не касается человек, которую не топчет животное: одни птицы садятся на нее и поют на заре. Железная ограда ее окружает; две молодые елки посажены по обеим ее концам: Евгений Базаров похоронен в этой могиле…

Эпическую масштабность «Записок охотника», особую ия роль в движении русского искусства к эпосу 1860-х гг. почувствовав еще Ромен Роллан. После знакомства с «Записками…» он сделал в дневнике за 1887 г. следующую запись: «Взволнованная, свежая, блистательная любовь к природе. Все виды лесов и птиц. Чудесная галерея современных портретов. Это материал для тех душ, которые Толстой бросит в необъятное, всемирное действие. Большая точность, никогда не рассеивающаяся, всегда сосредоточенная с большим умением, из каждого рассказа мог бы выйти целый роман Толстого». При всей кажущейся парадоксальности, это суждение имеет большой смысл. Р. Роллан точно отмечает своеобразие народной темы в «Записках охотника», особенно ясное французскому писателю на фоне западноевропейской традиции жанра «народного рассказа». В отличие от деревенских историй Ауэрбаха и Жорж Санд народная тема в «Записках охотника» лишена всяких оттенков экзотики, она не отделена от судьбы нации, от «сил и стихий» национальной жизни. Своеобразие книги Тургенева невольно признают даже те зарубежные исследователи, которые наиболее ревностно отстаивают ее зависимость от западне европейской литературной традиции. Замечают, например, что описания природы у Тургенева с его пристрастием к тонкому штриху, к точной детали напоминают изображения природы Жорж Санд.

Стремление большого писателя России к эпическому охвату бытия, желание понять общие законы, по которым складывается и живет русская действительность, приводило к тому, что народная крестьянская тема не выделилась у него в тему особую и «специальну ю». М. П. Алексеев показал, что в поле зрения русских писателей оказывались иногда в этой связи традиции низовой западноевропейской беллетристики. Таковы, например, популярные охотничьи циклы в английской литературе, где автор повествует о приемах охоты и о встречах с людьми шумной «загородной Англии». В этих набросках и сценах все перемешано, тщетно искать в них художественную логику, художественную связь. Но русского писателя традиция таких непритязательных «записок» могла подкупить, по-видимому, широтою и многообразием охвата действительности.