Русская ментальность XVI-XVII вв.

Русская душа, как писали об этом и Ф.М. Достоевский, С.М. Соловьев, Н.А. Бердяев и многие другие очень широка, под стать русским безбрежным просторам, и весьма противоречива. В ней нередко уживаются взаимоисключающие явления, качества. В частности, культ государства и свободолюбия. Иоффе отмечал, что среди известных ему европейских языков только в русском существуют два термина для обозначения последнего явления: собственно свобода – понятие по большей части юридическое и воля – чисто русское определение. Оно указывает прежде всего на отсутствие принуждения. Это свобода птицы, вырвавшейся из клетки. Воля – это та свобода, которой искал крепостной, бежавший от помещика в бескрайние южные степи. В результате исторических, географических особенностей России второе определение со временем заняло важное место в русской политической культуре. Это слово входило в наименования двух важнейших политических организация «Земля и воля» и «Народная воля». Однако свобода в варианте воли легко переходит в гибельное для государства явление – в анархию, что подчеркивает и итальянский историк: «Анархическая идея в существенной мере базируется на концепции свободы, выраженной в слове "воля"». Охваченные стремлением к такой свободе, народные массы порой сами с упоением рушат свое государство. Так было в России в смуте начала XVII в., в период после февральской революции, на рубеже 80-90-х гг. XX века. Обуздать это бунтарское начало средневекового русича в немалой степени помогала православная религия. Среди семи смертных грехов на первое место ставилась гордыня, а главной добродетелью считалось смирение. Смирение – это не рабская покорность любому произволу, а сознательное ограничение человеческого эгоизма, излишней амбициозности и завышенных сверх разумной меры притязаний во имя возвышенных целей, в том числе во имя служения своему отечеству. Соответственно, гордыня – это завышенные притязания человека на то, что ему не по способностям, по его реальным заслугам, социальному положению, чину.

В любом обществе существует определенная структура власти, определенная иерархия. Иерархия – это расположение служебных званий, чинов в порядке их соподчинения. В средние века служебная иерархия дополнялась жестким делением общества на сословия. На иерархии держалась вся средневековая государственность, и потому покушения на нее, требования "не по чину", нежелание исполнять собственные обязанности на своем месте воспринимались как государственные преступления и осуждались церковью как страшный грех. Признавалась священной обязанность служить отечеству в лице государства и конкретно монарха. Россияне вместе с тем предъявляли и свои требования к власти. Главное из них - то, что власть должна быть правильной. Это также вполне стыковалось с русским религиозным сознанием, поскольку главным копонентом православной этики была совесть и справедливость. Высшим олицетворением справедливости в сознании верующего человека выступает Бог. Он же венчает и средневековую иерархию. В этой связи религиозный деятель и мыслитель XV века Иосиф Волоцкий высказывал такую мысль: "Царю следует служить телом, но не душой. Если же некий царь царствует над людьми, но над ним самим царствуют скверные страсти и грехи, такой царь - не Божий слуга, но дьяволов. И ты не слушай такого царя или князя, даже если он будет мучать тебя и угрожать смертью". Власть неправильная лишалась легитимности в сознании подданных, что рано или поздно оборачивалось ее крахом. Психологические истоки смуты начала XVII века в немалой степени в том факте, что большинство россиян считали воцарившегося Бориса Годунова злодеем, убившем царевича Дмитрия. К тому же Дмитрий был бы более законным царем, чем Борис, и по праву престолонаследия. Т.е. Дмитрий как представитель династии Рюриковичей был царем от Бога, а Борис - нет. Этот фактор был существенно значим для религиозного средневекового сознания.

В период татаро-монгольского ига русские летописцы как правило не употребляли грубых неуважительных эпитетов в адрес правителей Золотой Орды Чингизидов. Просто те воспринимались как законные правители, посланные на Русь Богом, хотя и в наказание русским за их грехи. Иным было отношение к временщикам, оказавшимся правителями Орды (Мамай, Тохтамыш). В годы их правления Русь прекращала выплату дани, проявляла явное неповиновение. Это показывает, что даже страшно обескровленный и многократно ограбленный русский народ от ига оккупантов сумел сохранить свою душу, способность к сопротивлению и возрождению. В числе факторов, способствовавших этому в первую очередь следует упомянуть нравственные ценности православия и общинный коллективизм. Историк Кузьмин отмечал, что движение к освобождению от татаро-монгольского владычества в первую очередь начиналось в тех русских землях, где наиболее сильным были общинные порядки. Способность к возрождению русского государства являлась важнейшим показателем свободолюбия русского народа. Отмечая своеобразие русской свободы, русский философ Бердяев писал в 1916 г.: "Россия - страна бытовой свободы, неведомой народам Запада, закрепощенным мещанскими догмами". Только в России нет власти буржуазных условностей. В русском народе поистине есть свобода духа, который дается лишь тому, кто не слишком поглощен жаждой земной прибыли и земного благоустройства. Поэтому русский человек, на протяжении почти всей истории народа, был скромным и непритязательным. Причем это касалось даже знати. Пища была здоровая, но простая. Скромный, а то и просто бедный быт был обусловлен многими причинами. Во-первых, это стоимость прибавочного продукта, связанная со сложными природно-климатическими условиями. Во-вторых, это разорительные набеги со стороны кочевников вплоть до Москвы, которые имели место вплоть до XVI в. В-третьих, освоение огромных территорий. Поддерживала значительная часть населения привычку к подвижному полукочевому образу жизни. В-четвертых, строения в деревнях и в городах преобладали деревянные, в силу чего типичным явлением были пожары. Все это в совокупности делало весьма затруднительным, а для большинства населения просто невозможным накопление каких-либо материальных ценностей. А из этого, в свою очередь, вырабатывалось относительно равнодушное отношение к этой стороне жизни. Для русского человека во все времена не оставляла равнодушным такая нематериальная проблема как смысл жизни. Для многих поколений смыслом становилось служение отечеству, честный труд, забота о детях, слежение высокой цели. Одной из главных идей стала мессианская идея Москвы как третьего Рима. Как писал по этому поводу современный мыслитель Панарин А.С.: "Греческое, восточно-христианское исповедание того времени, когда Московская Русь обрела государственную самостоятельность, утратило географическую и цивилизационную привязку по причине гибели Византии и стало восприниматься как священное наследие, находящееся в опасности и нуждающейся в срочной защите. Отсюда наша идентичность в качестве Святой Руси и определилась в XV веке в форме народа - защитника православного идеала, который больше некому охранять". Влияние религии и церкви было многообразным и не всегда бесспорно положительным, по крайней мере с современной точки зрения. В частности, в период русского средневековья не в лучшую сторону изменилось положение женщин. В древнерусском Киевском государстве женщина пользовалась немалыми, в т.ч. юридическими правами. Вплоть до XV в. она обладала правом собственности, выступала в суде, причем там принимались в расчет даже свидетельства холопки. Даже монгольское иго не изменило радикально ситуацию в этой области (ордынки были равноправны с мужчиной). Снижение социального статуса женщины, которое постепенно происходило на Руси в XIII-XV вв. и было в XVI в. закреплено в "Домострое" Сильвестра, шло, главным образом, от православной церкви, проповедовавшей идеал смиренной благочестивой жены. Одна из особенностей русского средневековья - это невысокий темп бытия по сравнению с Западной Европой, где в то время бурно развивалась городская жизнь. На Руси рост городов со времен Батыя почти прекратился, она оказалась законсервированной в рамках крестьянской среды. Путешественники-иностранцы отмечали привычку русских отмечать после обеда. Лжедмитрий I вызвал подозрения у многих придворных в Москве тем, что не спал днем и не увлекался баней. Иностранцы отмечали и некоторые другие особенности русской жизни и русского характера. Итальянец Кантарини, француз Маржарет в конце XVI в. обращали внимание как на красоту и физическую силу, так и на определенную грубость поведения и мужчин, и женщин. При этом последние нежны телом и лицом. немцу Алиарию бросилось в глаза то, что "хотя греховная игра у русских очень распространена, тем не менее у них не устраиваются публичные дома с блудницами". Он же выделял такие качества русской натуры как национальная и религиозная терпимость и умение перенимать и учиться у других народов. Другой немецкий путешественник Герберштейн впечатлился продажностью русского правосудия. Алиарий, соглашаясь с ним, вместе с тем описал случай самосуда над коррумпированными судьями и чиновниками. Из этого он сделал вывод о том, что русские при всей их внешней покорности и терпеливости способны показать нрав, когда их слишком сильно притесняют.