П. Руссо Из писем а. Сансье (1863)

...Композиция существует с момента, когда предметы начинают изображаться не только ради них самих, но для того, чтобы их внешний вид передал отзвуки, которые они вызвали в нашей душе.

Если можно еще оспаривать, что деревья думают, то уж во всяком случае они заставляют нас думать, и взамен той скромности, с которой они возвышают наши мысли, мы обязаны платить им, вознаграждая за доставляемое зрелище не надменным мастерством или педантичным и классическим стилем, но благодарным и внимательным воспроизведением их существа. За все те мысли, которые они нам внушают, они просят нас лишь их не уродовать, не лишать того воздуха, в котором они так нуждаются. Они просят у нас пощады и в том, что мы называем «моделировать» на нашем языке живописцев и что обычно состоит в том, что одна сторона раскрашивается черным, синеватым тоном или другим сложным полутоном. Они сами уже имеют тональность, заимствованную ими от воздуха.

Сделаем так, чтобы в наших произведениях первой нашей мыслью было появление жизни, - сделаем так, чтобы человек дышал, чтобы дерево действительно росло бы...

Из бесед с учениками

...Ваши деревья должны крепко держаться в почве, их ветви должны выступать вперед или углубляться; зритель должен думать, что он может обойти кругом дерева, и, наконец, форма - это первое, что нужно соблюдать. Чтобы ее передать, ваша кисть должна выражать смысл предметов, которые она изображает. Ни один мазок не должен быть положен плоскостно, каждый мазок должен играть роль в целом и выражать что-либо. <...>

То, что определяет законченность картины, - это отнюдь не количество деталей, а верность общего. Картина ограничена не только рамой. В каждом сюжете есть предметы главные, на которых наш взгляд задерживается; другие служат дополнением, они нас интересуют меньше... Главные предметы должны прежде всего поражать того, кто смотрит на наши картины. Наоборот, если ваша картина выполнена с начала до конца с одинаковой законченностью, зритель на нее смотрит равнодушно. Его все интересует - значит, ничего не интересует. <...>

Мастера искусства об искусстве. - М., 1967. - Т. 4.- С. 206, 207, 211.

Д. Констебль Из писем Фишеру. Хэмстед, 23 октября 1823 г.

...Пейзажист, у которого небо не является одной из важнейших частей композиции, пренебрегает лучшим своим помощником. Сэр Джошуа Рейнольде, говоря о пейзажах Тициана, Сальватора и Клода, заметил: «Даже небо у них гармонирует с сюжетом». Л я часто слышал совет писать небо как белую простыню, натянутую позади предметов. Конечно, плохо, когда небо навязчиво, как бывает у меня, но еще хуже, когда им пренебрегают, чем я не грешу. В моих работах оно должно быть и будет существенной частью композиции. Трудно назвать такой вид пейзажа, в котором небо не является ключевой нотой и в котором оно не выражает настроения всей картины. Можете себе представить, какую ошибку я бы совершил, если бы уверовал в эту белую пустыню. В природе небо - источник света, оно царит над всем, и даже наши повседневные суждения о погоде зависят от него. Небо - очень трудная задача как в смысле композиции, так и в смысле исполнения. При всем его блеске оно не должно выступать вперед, а должно лишь вызывать представление о бесконечной дали. Это не относится, конечно, к редким явлениям природы или случайным эффектам освещения, которые всегда привлекают особое внимание...

Мастера искусства об искусстве. - М., 1967. - Т. 4.- С. 331.