8.2. Общие принципы географического познания

Гносеология является общей теорией познания материального мира. Это раздел философских знаний, где исследуется возможность познания человеком мира и самого себя, исследуется движение познания от незнания к знанию, а также сущность знаний самих по себе и в соотношении с познаваемыми предметами.

Более сложное, дословное определение гносеологии: «…учение о знании, выясняющее условия, благодаря которым становится возможным бесспорно существующее знание, и в зависимости от этих условий устанавливающее границы, до которых может простираться какое бы то ни было знание и за которыми открывается область одинаково недоказуемых мнений, принято называть „теорией познания“ или „гносеологией“ (Википедия).

Применительно к научному процессу познания, употребляется также термин эпистемология. Основными проблемами эпистемологии являются следующие: истины и смысла, сущности и формы познания; эмпирического и теоретического уровней познания; принципов познания; соотношения веры (интуиции) и рационального знания; метода познания; специфики и критериев; понимания и объяснения, а также предсказания (прогноза). Становление любой науки сопоставимо в упрощенном варианте с тремя последовательными этапами научных исследований и интеллектуальной эволюции ученого. Перефразируя высказывание Ф.Бэкона о трех типах исследователей, уподобленных им муравью, пчеле и пауку, можно охарактеризовать эти этапы следующим образом.

Сначала ученый тащит в свой «духовный муравейник» все без разбору (данные наблюдений, факты эксперимента, чужие идеи, смешивая их со своими педставлениями). Затем он начинает собирать материал лишь некоторого определенного рода и преобразовывать его, подобно пчеле, в «мёд» (вырабатывая собственные понятия, идеи, теории). И наконец, он решает, что для выработки «мёда» ему не нужен никакой внешний материал, и незаметно для себя, подобно пауку, начинает производить вместо мёда «паутину» (т.е. создавать методологию науки).

Целью любой науки является описание, объяснение и предсказание процессов и явлений действительности, составляющих предмет её изучения на основе открываемых ею законов. Выделяются эмпирический и теоретический уровни исследования и организации научного знания. Элементами эмпирического знания являются факты, полученные с помощью наблюдений и эксперимента. Теоретический уровень знания отражает сущность объектов и явлений, методологию и методику их познания с использованием идей, законов, понятий, гипотез и теорий.

Суть любой науки - в разработке теории, которая является её своеобразным «знаком качества». Теория устанавливает систему руководящих утверждений, используемых для объяснения, понимания, описания и истолкования событий. Она «представляет сито, которое просеивает и сортирует бесчисленные факты и без которого факты остались бы запутанным клубком бессмысленностей» (Burton, 1963, с. 156).

К теме познавательной сущности географии (то есть её гносеологического статуса) учёные и педагоги возвращались неоднократно. Назовём лишь учёных, которые в разное время непосредственно исследовали эту проблему: А.Исаченко, У.Мересте и С.Ныммик, Н.К.Мукитанов, В.С.Преображенский, Ю.Г.Саушкин, из "далеких" иностранцев – Ф. Бродель, А. Геттнер, У.Бунге, П.Джеймс, Д. Харвей, П.Хаггет и др. Недавно вопросы онтологии и гносеологии географии освещали украинские учёные Н.В.Багров, Л.Г.Руденко, И.Г.Черванёв (в совместных статьях), В.Н.Петлин, О.И.Шаблий. Отметим специально, что особенно глубоко и основательно они представлены в многочисленных трудах В.М.Пащенко.

Главные вопросы географической эпистемологии – соотношения понятий «земная поверхность» и «географическая оболочка», «географическая оболочка» и «биосфера», «биосфера» и «ноосфера»; «геопространство» и «территория», «ландшафт» и «геосистема».

Рассматривая сами продукты системных исследований, можем констатировать, что в большинстве случаев мы имеем дело с данными, касающимися обособленных материальных и идеальных объектов, которые к тому же издавна были распределены между частными географическими дисциплинами: геоморфологией, гидрологией, климатологией, геохимией ландшафта и др.

Р ис. 8.1. Типичные исследовательские программы в познании отношений и связей объекта как системы (по А.Ю.Ретеюму, 1989).

Недостающие ячейки (в юго-восточном углу рисунка) – перспективные темы исследований.

Поэтому, междисциплинарный синтез должен быть сфокусирован на выявлении подобий, аналогий, изоморфизмов, что как бы запрограммировано самой логикой анализа и тел, и знаний о них. Поскольку число аналитических ходов в принципе ограниченно, имеется, как утверждает А.Ю.Ретеюм, всего несколько научных про­грамм. Главные из них — изучение симметрии, поведения, строе­ния, иерархии и эволюции (рис. 9.1).

В.И.Вернадский (при обосновании им биогеохимии) писал: «Весь мир есть непрерывная цепь существ и феноменов, так тесно соединённых между собой, что разрыв какого-нибудь звена угрожает целост­ности всей цепи».

По признаку отбора значимых отношений и связей А.Ю.Ретеюм считает возможным указать 11 путей (рис. 8.2).

Индивидуалистический путь – фиксация черт своеобразия в облике каждой из описываемых сфрагид (районов) и эпох (периодов), ограниченных «естественными» ру­бежами.

Диплостический путь (от греческого диплос – двойной) сосредоточен на изучении зависимости од­ного объекта от другого. Его логика последовательно выдерживается в геоморфологии, располагающей детальной типологией рельефа на основе зависимости его форм от факторов и условий геоморфологического процесса (рельеф эоловый, делювиаль­ный, техногенный и т. п.). Вне географии, в социологии, известен климатический детерминизм Ш. Л. де Монтескье, который убедительно показал в своё время зависимость культуры людей от климатических условий проживания.

М едиальный путь (от греческ. медиос – средний). В частности, это рассмотрение влияния среды в целом на данный объект, который предстаёт, таким образом, в качестве её порождения. Л. И. Мечников, исследуя древние речные цивилизации, писал, что «истинным творцом истории следует считать вообще среду». Медиальному пути обязаны своим происхождением множества категориаль­ных семейств, куда входят, между прочим, однопорядковые по­нятия с такими обобщениями, например, как планктон, бентос, нейстон и т. д.; таёжные птицы, звери, насекомые – ведь это обобщения определённого разнообразия мира.

Рис. 9.2. Пути изучения внешних компонентов и связей объектов: а – индивидуалистический, б – диплостический, в – медиальный, г – централистический, д – генеративный, е – интеракционный, ж – фундаментальный, з – трансфертный, и – маргинальный, к – гомологический, л – континуальный (по Ретеюму, 1988)

Централистический путь служит как бы ответвлением пути медиального, подчёркивая необходимость дифференцированного отображения значения внешних факторов для изучаемого центрального субъекта. В настоящее время он исключительно популярен и даже претендует на статус особой дисциплины — экологии простирающейся на исследование связей всех живых существ с окружающей средой. Ретеюм обращает внимание, что нередко границы экологии раздвигают, видя в ней «науку о строении и функ­циях природы» (Одум, 1968).

Фундаментальный путь. Смысл его заключа­ется в изучении взаимодействия составляющих, ранжированных по их относительному «весу». Другими словами, по способности каждой из них обусловливать собой характер других.

Наиболее известный опыт реализации идеи фундаментальности в географии принадлежит школе ландшафтоведения Московского университета (Н.А.Солнцев), в которой веду­щая роль в образовании и функционировании ландшафта отводится «сильному» компоненту - земной тверди – литогенной основе.

В Украине этой концепции придерживается научная школа Львовского университета.

Все естественные тела в природных комплексах располагаются в виде пирамиды - от литогенной основы (тектоника. геологическое строение и рельеф),через гидроклиматический блок, составляющий её ядро, увенчанной самым «слабым» компонентами (в том смысле, что они наиболее зависимы от экологических обстановок, создаваемых всеми предыдущими компонентами, действующими вместе - растениями и животными.

Трансферный путь (от лат. трансфер — перенос) стре­мится воспроизвести порядок связей; конкретно его выражают в географии понятие геохимического ландшафта, предложенное Б. Б. Полыновым. В экономике и экономической географии - это понятие энерго-производственного цикла, введённое Н. Н. Колосовским, и др.

Средства геохимии и геофизики, предназначенные для ис­следования материальных носителей связей, К. К. Марков назы­вал «сквозной» методологией, считая её важнейшей для геогра­фии.

Маргинальный путь (от лат. маргит — край) направляет ис­следователя на познание сложных пограничных условий, где наблюдаются смешивание и взаимодействие смежных тел и явлений. Например, это изучение биокос­ных образований — почв, природных вод, илов. Это также пред­ставления об активных граничных поверхностях, которая была высказана В. И. Вернадским и ныне разрабаты­вается Т. А. Айзатуллиным, В. Л. Лебедевым и К. М. Хайловым (1979 и др.). Пограничные условия изучаются в концепции экотонов – пограничных зон между геосистемами, где происходят взаимодействия.

Генеративный путь (от лат. генерасио — рождение) – поиск указаний на соподчинение однородных (в точном смысле слова) объектов.

Интеракционный путь (от лат.— взаимодействие) наследует натурфилософский взгляд на мир. Его специфика от­четливо видна уже в «Исторических записках» китайского учёного Сыма Цяна (I в. до н.э.), где проведена идея о взаимопревращении вечных сти­хий и замкнутом кругообороте. В. П. Семенов-Тян-Шанский в работе «Район и страна» (1915), дал опреде­ление географии как науки о взаимосвязях и взаимоотношениях, которая через полвека была возрождена в так называемой моносистемной модели В. С. Пре­ображенского. Отсюда мысль о равнозначности слагаемых природных комплексов прочно вошла в сознание географов.

В географии раньше всего обратили внимание на иерархичность поселений. Система поселений разного ранга отображается теорией центральных мест Кристаллера — Леша. Генеративный путь проявляется также в биогеографии, где создано учение о плеядах или консорциях (Л. Г. Раменский). Консорция – это объединение особей разных видов, связанных с наиболее продуктивным организмом или популяцией таких организмов.

Наиболее впечатляющее достижение генератизма в наши дни — это, безусловно, синтез землеведческого уровня, построенный как развёртывание картины последствий движения литосферных плит (плитотектоники).

Гомологический путь (от греч. гомологос — подобный). Суть его вполне раскрывается в одном из первых определений ландшафта как «единого гармонического целого», «типически повторяющегося на протяжении известной зоны Земли», принадлежащем Л. С. Бергу. И до сих пор географы при выделении районов обычно исходят из принципа распространённого подобия территорий (акваторий).

Стремление к выделению все более единообразных объектов оправдывает возникновение теорий малых систем (не в смысле сложности). Такая тенденция выразилась, например, в создании биогеоценологии В. Н. Сукачева.

Именно в рамках гомологизма находит широчайшее применение в географии сравнительно-географический метод.

Континуальный путь (от лат. континуум — неразрывное, сплошное). В частности, труды Л. Г. Раменского о континууме растительного покрова, начавшие выходить с 1910 г. В обоих случаях потребовалось более полу­века, чтобы идея постепенности переходов получила признание, которому препятствовала (да и теперь препятствует) её внешняя несовместимость с гомологизмом, идеей прерывности, застав­ляющей искать всегда и всюду чёткие границы. И.Г.Черванёв, в рамках этого подхода, предложил и разработал в геоморфологии концепцию рельефа-поля, т.е. непрерывности высот поверхности.

Одиннадцать путей, кратко охарактеризованных выше, — это одиннадцать картин земного шара, кажущихся противоречивыми и даже несовместимыми.

Но сам факт их параллельного развития, свойственный научному познанию, со всей очевидно­стью указывает на то, что они, воспроизводя отдельные момен­ты целого, могут и должны быть совмещены. Определённый общий недостаток всех подходов, по мнению автора этого обобщения, заключается в неразличении системы, части и смеси систем, которое вызывает трудности, не преодолённые до сих пор.

Например, затрачено немало усилий на то, чтобы доказать наличие или, напротив, отсутствие интегративных качеств растительных сообществ. Разрешение дилеммы — в пересмотре рамок исследования. Для пояснения сказанного А.Ю.Ретеюм приводит авторитетное мнение геоботаника Б. А. Быкова, который в «Геобо­таническом словаре» написал: «Привыкнув к пониманию фи­тоценоза как совокупности взаимодействующих растений, он вдруг уяснил, что эти взаимодействия между высшими, слагаю­щими сообщества растениями не являются прямыми и орга­нически необходимыми отношениями (исключая синэкию, т.е. взаимосвязь без существенной передачи вещества и энергии). Что, напротив, прямыми органическими отношениями эти растения связаны с животными (хищниками, паразитами, вредителями) и многими низшими гетеротрофными растениями, например с микоризообразующими грибами. Здесь отношения неизмеримо бо­лее тесные, скреплённые функциональными и обратными связя­ми... Более важны и более остры не взаимоотношения пары стоящих рядом сосен, а взаимодействия между ними и микоризообразующим грибом - маслёнком, между ними и питающейся их семе­нами белкой. Сопоставив пару деревьев и их очень сложные консорции, можно понять, что сообщество следует рассматривать шире и глубже». Таким образом, понимание системности природы феноменологическое (по восприятию связей) или аналитическое, или диплостическое (в высказывании Быкова) дают нам разные картины одного и того же мира.

В науке на первый план выступает, прежде всего, метод познания – иначе она была бы справочником имеющихся результатов и объектов, а также атрибутивной информации о них. Эта истина известна и общепризнана в признанных фундаментальных науках. В географии её научная задача маскируется исключительной сложностью объекта и потребностями его отображения и инвентаризации. Ведь «содержать» такой перечень натурных объектов, какой содержится в атласе – задача сама по себе не из лёгких. Мало остаётся возможностей на познание объектов по правилам, которые тут приводятся.

В географии оригинальность выводов не настораживает и не вынуждает к проверке исследовательского аппарата, прежде всего, адекватности метода, а считается основным успехом исследователя. Практически никогда не идёт речь о воссоздании независимым путём научного результата (воспроизводимости) как основном способе его верификации. В то же время, в науке воспроизводимость (причём, неоднократная) является мерилом доказательности результата.

Исходя из этого, следует задаться вопросом о перенесении акцента географичности с объектности на специфические способы научного исследования (то есть метод науки в конкретном вѝдении) с использованием таких же строгих требований к нему, как в точных науках. Каких именно: очерчивания и феноменологического описания объекта; создания (выбора) априорной модели (модели представлений – исследовательского, вторичного объекта); определения критериев соответствия (критериев подобия) модели и объекта. Дальше следует обоснование метода; ввод (создание, обоснование) исследовательского языка. Создание исследовательской модели (на избранном языке). Анализ (как исследование символьной конструкции) и доказательство (верификация) результатов. Оценка возможности использования, разного рода условий и ограничений. Независимые проверки и тому подобное – в строгом научном виде.

Подводя итог этому рассмотрению, А.Ю.Ретеюм отмечает следующее. Во всех направлениях мысли проявляют себя две тенденции— реалистическая и практическая. Крайнее выражение первой — натуралистические суждения о полной адекватности теоретических представлений объекту, вне зависимости от исповедуемых исследователями убеждений. Реализм особенно близок физико-географам, верящим, подобно С. В. Калеснику, в то, что ланд­шафты— это «объективная реальность, действительно сущест­вующая в природе, а не продукт обобщения человеческого ума». В то же время, в подходе к ландшафту как реальности, созданной и природой, и человеком (в разных соотношениях того и другого) выдвигается на передний план деятельность человека с его деятельностью, в том числе познавательной.

Своё крайнее выражение она получила в идеалистической феноменоло­гической установке, чью суть хорошо передаёт высказывание германского философа середины 19 в. Э. Гуссерля: мир просто не может быть «чем-то иным, нежели развёртыванием моей субъективности, которую мне никогда не перешагнуть».

Однако в последнее время наблюдается некото­рое сближение реализма и практицизма при отказе от крайно­стей. Постепенно осознается необходимость онтологизации знаний.