Аристотель.

Аристотель (384-322 гг. до н.э.) родился в Стагире, во Фракии, неподалеку от Македонии. Отец его, Никомах, был придворным медиком македонского царя Аминты III. В 17 лет он уехал в Афины и вступил в платоновскую Академию, где оставался до смерти Платона, после чего отправился в Атарней, потом в Митилену, а в 342 году прибыл по приглашению македонского царя Филиппа II к его двору в качестве воспитателя тринадцатилетнего Александра, сына Филиппа. Спустя три года воспитание закончилось, так как Александр заменил умершего отца. Аристотель вернулся в Афины, где основал свою школу – Ликей, названную так по имени находившегося рядом храма Аполлона Ликейского. После смерти Александра в 323 г. до н.э. в Афинах вспыхнуло антимакедонское восстание, после чего Аристотель, о промакедонских настроениях которого было известно, был вынужден бежать в свое поместье на острове Эвбея, где спустя год умер.

Аристотель – без сомнения, самый универсальный из античных авторов. Он создал или заложил основы целого ряда наук: логики, политологии, психологии. Философское наследие его также весьма значительно. Остановимся только на некоторых моментах, представляющихся нам наиболее важными.

Начнем не с содержания, а с того, что Аристотель создал форму изложения, адекватную академическому знанию, не только философскому, но и научному, - трактат. Ранее мыслители использовали разные формы, например, поэмы (чаще всего), афоризмы, диалоги и др. Существенная особенность трактата состоит в том, что, освещая некоторую проблему, автор предварительно систематически представляет существующие позиции, критически их анализирует, и лишь затем излагает собственное решение. Эта форма является оптимальной для профессиональной работы в области получения нового знания и сохраняется основной в философии и науке до сих пор, хотя философия и сегодня развивается также и в иных формах.

Что касается содержания философии Аристотеля, то здесь он отталкивался от Платона. Причем отталкивался в обоих аспектах значения этого слова: и в смысле «опирался», и в смысле «уходил». Будучи учеником Платона, он подверг критике его учение об идеях. «Учение об идеях было выставлено близкими мне людьми. Но лучше для спасения истины оставить без внимания личности, в особенности же следует держаться этого правила философам; и, хотя Платон и истина мне дороги, однако священный долг велит отдать предпочтение истине», - писал Аристотель. Этот его реальный текст Сервантес трансформировал в краткую ставшую афоризмом формулу: «Платон мне друг, но истина дороже». Отношение философии Аристотеля к философии Платона блестяще выразил Рафаэль. На его фреске «Афинская школа» в центре изображены идущие рядом Платон, показывающий вверх, и Аристотель, показывающий вниз. Однако мы должны конкретизировать этот художественный образ.

Аристотель выдвинул много аргументов против теории идей. Большинство их кажутся нам весьма спорными. Однако, по крайней мере, один бьет, как нам представляются, не в бровь, а в глаз. Суть его состоит в следующем. Платон, с одной стороны, утверждает, что идеи определяют собой вещи, с другой, он разводит идеи и вещи в разные миры. Но если идеи и вещи – в разных мирах, то как идеи могут влиять на вещи? Платон говорит о том, что вещи причастны идеям, а идеи присутствуют в вещах. Однако он никак это не конкретизирует, и слова остаются пустым звуком.

Аристотель приходит к выводу, что идеи, как их понимает Платон, сами по себе не существуют, никакого мира идей нет. Подлинным существованием обладают лишь субстанции. Субстанция, по Аристотелю, есть то, что может выступать в суждении только субъектом, но не предикатом. Для того, чтобы понять эту мысль, надо затронуть созданную Аристотелем науку логику.

В логике субъектом называют то, о чем говорится в суждении, а предикатом – то, что говорится о субъекте. Например, «Собака – животное⁸». Здесь собака – субъект, животное – предикат. Немножко упрощая, можно сказать, что предикаты выражают какие-либо свойства, характеристики.

Вернемся теперь к определению субстанции. В суждении «Шарик – собака» собака уже будет предикатом, а не субъектом; быть собакой – это некое свойство, характеристика Шарика. Понятие «собака» может в одном суждении выступать субъектом, в другом – предикатом. Но невозможно сформулировать суждение, в котором Шарик оказался бы предикатом. Таким образом, Шарик – субстанция, ЭТО дерево и ЭТА звезда и т.п. – субстанции. А то, что Платон называет идеями – только общие свойства, которые наш ум подмечает в субстанциях, и не более того.

Может показаться, что Аристотель возвращается к доплатоновскому материализму. Однако это совсем не так. По Аристотелю, субстанция есть единство материи и формы. Форма – это то, что делает вещь тем, чем она является. Рассмотрим пример (снова наш, не Аристотеля). В саду растет яблоня. Осенью хозяин собрал с нее урожай и простился с садом до весны. Зимой были сильные морозы. Весной хозяин приехал в сад и увидел, что ни листочков, ни цветочков на яблоне нет. Точнее говоря, на том, что раньше было яблоней. Яблоня - это то, что, при помощи преобразованной фотосинтезом солнечной энергии трансформирует высасываемые из земли вещества в яблоки. То, что теперь торчит из земли, – не яблоня. Материя осталась, но исчезло то, что делало этот кусок материи яблоней, то есть форма.

Как бы мы ни исследовали яблоню под микроскопом, ее корни, ствол, ветви или листья, мы не разглядим там такой «штучки», которая делает яблоню яблоней. Не разглядим, потому что эта форма не есть нечто телесное. Аристотель, как и Платон, остается идеалистом. Но если у Платона идея существует самостоятельно и в единственном – для соответствующего класса вещей – числе, то Аристотелевские формы существуют внутри каждой вещи. Аристотель сделал с платоновскими идеями примерно то же, что Демокрит с единым бытием элеатов – разбил на множество осколков. Аристотелевские формы – это маленькие нематериальные «осколки» платоновских идей, оказавшиеся внутри вещей и делающие эти вещи тем, чем они являются. Аристотель, как и Платон, идеалист, но более «земной». Если у Платона идеальные сущности вынесены в отдельный мир, то у Аристотеля они пронизывают мир вещей, делая его тем, что он есть.

Важный момент аристотелевского учения о форме и материи состоит в том, что нечто, выступая формой в одном отношении, оказывается материей в другом. Аристотель иллюстрирует это тем, что кирпич, являясь материей для дома, есть форма для глины. Материя есть нечто менее определенное, чему форма придает определенность. Идя «вниз», мы доходим до материи без какой-либо формы, полностью неопределенной первоматерии (нельзя не заметить «переклички» с Анаксимандром). Идя «вверх» мы доходим до формы всех форм, которую Аристотель называет богом. Это, разумеется, не антропоморфный религиозный бог, а, так сказать, бог философский. Если для конкретной субстанции ее форма делает ее тем, чем она является, то есть, иными словами, определяет порядок ее движения, закон ее существования, до бог как форма форм определяет закон существования всего мира. Мир движется в направлении реализации этого закона, он движется не подталкиваемый «сзади» атомами, как у Демокрита, а ведомый целью, задаваемой формой всех форм, которая сама неизменна и неподвижна. Аристотелевский подход к пониманию природы движения как не «движения откуда», а «движения куда» получил название телеологического.

Аристотелем завершается второй, классический этап античной философии. Как мы говорили, он характерен тем, что в фокусе внимания мыслителей были проблемы полисного устройства и жизни человека в полисе, который тогда и рассматривался как целостное общество, полития. Это же относится и к Аристотелю, социально-политические воззрения которого мы, однако, рассматривать не будем в силу того, что не в этих воззрениях заключается наиболее значительный вклад Аристотеля в развитие философской мысли.