Часть 2. Взаимодополняющие свойства онтологии и эпистемологии

Можно без особых проблем говорить о том, что известно, без упоминания того, как это известно и наоборот. Хотя знаменитые деятели прошлого, с различной степенью успеха, как и в различных направлениях, проделывали головокружительные кульбиты философского агностицизма, это означало, что им пришлось жить с последствиями сделанного. Эти последствия включают производство непоследовательными, ошеломляюще о собственных интересах, догматического и даже в конечном счете не имеет значения или контрпродуктивными счетов их конкретной дисциплине или субдисциплина.

(I) Вариант тенденции в онтологических и гносеологических позиций

Истории науки и философии настолько очень тесно взаимосвязаны, что любое компетентное рассмотрение даже самых распространенных вариантов лучше всего достигается путем тщательной ссылки на конкретные позиции заметных фигур в данной дисциплине (например, физики, биологии или психологии) . Наша упрощенная схема (рис. 1), например, даже не содержит термины феноменологии или феноменализм, которые были весьма влиятельными эпистемологическими позициями в истории психологии с различными ссылками на онтологически идеалистические позиция. Изложив эти ограничения, однако, я надеюсь, что нашей схемы будет достаточны для выделения нескольких основных пунктов. На рисунке 1, например, указывается (с помощью пунктирной линии), что данная цель идеалиста может быть как прямой эпистемологический реализм так и косвенный реализм. Она также указывает, что в то время как редуктивные материалисты, как правило, являются косвенными реалистами, нередуктивные материалисты, как правило, прямые реалисты.

Обратите внимание на то, однако, что в эпистемологической части диаграммы указывается (с помощью сплошных линий), что, в то время как прямой реалист может обратиться и к прямым и косвенным теории восприятия, то этого нельзя сказать о косвенных реалистах (которые застряли на той или иной форме косвенного теории восприятия). Как уже упоминалось выше, обе позиции, и Прямого реализма и "наивного реалиста" исторически давали их приверженцам гораздо больше дискурсивного маневра особенно когда они связаны с обращением к нередуктивной материалистической онтологии. В отличие от этого косвенный реализм является дискурсивно суженной позицией, которая, как правило, связанна с призывом или к иной форме онтологического идеализма или к редуктивному материализму.

Исходя из того, в связи с какой из них лучше сделать выбор, и какие последствия для эмпирического метода или теории выбора в психологии (или любой другой научной дисциплины), некоторые весьма далеко идущие точки могут быть контрастными эти "варианты" в философской позиции гораздо менее многочисленные, хотя и не менее важны следующие "инвариантные" тенденции.

(II) Согласование (инвариантных) тенденций в философских позиций.

В современной философских позициях, мы находим много поразительных инвариантных согласований. Эти инварианты показано на рисунке 1 с помощью пунктирной линии. В онтологической части диаграммы мы видим, что объективно-идеалистические позиции, которые пытаются представить некоторые доступ к миру (например, Локк, Кант) - неизбежно соскальзывают в субъективный идеализм (например, Беркли, Юм). На эпистемологической стороне диаграммы, мы находим, что Скептическая (анти-реалистическая) позиции неизбежно соскальзывает в полномасштабный солипсизм. Также с эпистемологической стороны мы находим, что всякий прямой реализм, который, случается, полагается на косвенные теории восприятия, также соскальзывает в скептицизм и, следовательно, в солипсизм (см. Wilcox & Katz, 1984; Foster, 1987).

(III) Как эти философские тенденции относятся друг к другу

Во-первых, надо еще раз заявить, что косвенные теории восприятия, как правило, и приводят к и следуют из онтологического идеализма (см. пунктирные линии). Намеренно или нет, явно оговорено или нет, но бесспорно проблематична взаимность между ними. Обе позиции глубоко ошибочны, потому что они не поддерживают внесения каких-либо претензий истины.

Во-вторых, так как всякий (объективный или субъективный) идеализм полагается на косвенные восприятии, то они логически (через скептицизм) оканчиваются на догматическом солипсизме. Онтологический идеализм всегда становится жертвой эпистемологического соскальзывания.

В-третьих, любые явно материалистические позиции (будь то редуктивного или нередуктивного типа), которые, случается, полагаются на косвенные восприятия, заканчивается также на догматическом солипсизме (через неявный идеализм и скептицизм, вызванный репрезентационализмом. Так или иначе, но утверждение его сторонником также зависит от того,"прямой реалист" он или нет.

Наконец, непосредственное восприятие и полагается на и поддерживает нередуктивный материализм. Существует необходимая и практическая взаимность между ними. Прямая теории восприятия не существовали бы без нередуктивных материалистических аргументов и любые формы анти-редукционизма или интегративной теории уровней, не может стоять сама по себе. В этом месте можно отметить, что анти-редукционистские аспекты последовательно феноменалистских движений и традиции наивно-реалистских исследований опираются в конечном счете на объективный идеализм, и, следовательно, уязвимы к анти-реалистским атакам. Одной из наиболее заметных традиций анти-реалистского исследования была развитая в 20-м веке психология С.С. Стивенса (1935а и б, 1939) так называемый метафизически агностический подход "операционализма". Ни современные феноменологические, ни наивные (так называемый, "критические") реалистские традиций исследования не обладали надлежащей философской основой для адекватного применения таких анти-реалистских атак на самые их основные предпосылки относительно объективности психологической деятельности. Дисциплина психология все еще стремится преодолеть ограничивающее, хотя и распространенное влияние операционализма на принятую эмпирическую практику и установки в отношении к конструктивной теории.

Другими словами, по крайней мере частично, по умолчанию, оправданной философской основой объективной психологической науки является только нередуктивный онтологический материализм (например, функциональный или диалектический материализм), поддерживаемый (и поддерживающийся) эпистемологически непосредственным восприятием (см. Толмен, 1987c, 1988, 1989).

Разработка 3:

Натурализм, аристотелевские законы, диалектические законы.

(I) Последовательно определяемый натурализм. Данто (1967) называет натурализмом разновидность философского монизма, согласно которому все, что существует естественно и восприимчиво к объяснению с помощью методов, применяемых в естественных науках. Это отказ от старого метафизического (теистического) мнения о том, что существует или может существовать какой-либо сущности или события, выходящие за рамки научного объяснения. При всем уважении к четырнадцати жильцам типично натуралистического описания Данто, я полагаю, что его определение является слишком размыто для наших целей.

Но Данто отметил важный момент. Существующая "философская гетерогенность" "иначе соперничающих онтологии", присутствующая в натурализм делает позицию "методологической [процедурной, официальной], а не онтологическим монизмом" (Данто, 1967, стр. 448). Такая ситуация иногда приводит к утверждению, что натурализм онтологически "нейтрален", включая "дуалистов, идеалистов, материалистов, атеистов, или не атеистов, а в зависимости от обстоятельств" (Данто, 1967, стр. 448).

Хотя всякое полезное определение натуралистской позиции должно исправить эту онтологическую неопределенность в других дисциплинах, оно должно также исправить за период прошлых онтологических наивностей ее конкретное выражение в психологическом дискурсе. Данцигер (1990) хорошо описывает проблемы вызванные наивностью:

"Вся та масса исторических чтений, представляющих краткие выдержки из различных писателей, сгруппированных по теме .... [означает], что в то время как различные авторы имели различные мнения, каждая тема ... ... соответствовала некоторой фиксированной объективной единице ... Что же этот ... исторический материал проглядывает ... [так то, что] сами объекты психологического дискурса, а не только мнения о них изменились ... в ходе истории "(Данцигер, стр. 336).

Еще более неприемлемой является довольно враждебная и недалекая трактовка натурализма представлена у Bugger & Baker (1972). Натурализм здесь описывается, как философский взгляд, который придает решающую или исключительная роль в природе направлять себя "односторонне", чтобы его биологической размерности (т.е., биологизма), и которая считает специфически человеческие способности, как простое расширение биологических чтобы принципы физической науки (с. 268).

Следует отметить, что в то время Данцигер (1990) позволяет избежать представления натурализма в этом последнем узкие (биологизированном) свете, он отвергает натурализм (как определено в него) в пользу в равной степени неустойчивой формы историцизированного онтологического агностицизма:

"Под натурализм я понимаю подход, который исходит из того, что объекты, процессы или события, на которые наши теоретические концепции ссылаются, имеет естественное существование до актов открытия, что приводит к их маркировке .... Понятие генеративной метафоры указывает весьма в ином направлении. Оно предполагает, что мы трактуем объекты ... дискурса не как вещи ... вокруг, ожидающие своего открытия, а в качестве продукта генеративных схемы применяем насквозь в различных областях "(Данцигер, 1990, стр. 335).

К счастью для нас, более открытый взгляд на натурализм уже подразумевался Болдуином (1957). Болдуин провел различие между тем, что здесь может быть названо традиционной (биологизированно-неисторической) и прогрессивной (нередуктивно-исторической) формами натурализма.

Традиционно биологизированная форма, которую Болдуин связывает с "позитивистским" и редуктивно "материалистическим" лагерем, определяется следующим образом:

"Теория в том, что вся вселенная или весь опыт можно учесть с помощью метода подобного в физическим наукам, и с регрессом только к текущим представлениям физических и естественных наук; или конкретнее, что психические и нравственные процессы можно редуцировать ... "(с. 138).

По словам Болдуина, более прогрессивная формой натурализма "просто ограничивается тем, что естественно или нормально по своему объяснению, в отличие от апелляции к тому, что выходит за пределы природы в целом, или ... сверхъестественно или мистически" (с. 138). Здесь более прогрессивное значение, различие между прилагательными "естественных" и "физические" подчеркивается, в частности, со ссылкой на психические и моральные вопросы в науке, в отличие от таковых, в физических науках. Болдуин призвал, что "крайне желательно, чтобы это различие использования было бы признано", поскольку оно позволяет "значение естественного включить в человеческое" (с. 138). В рамках такой расширенной сферы природных научного исследования, многие ранее исключенные вопросы с ясным отношением к человеческой проблемы (такие, как социально-культурное сравнение этики, религиозные убеждения, вопросы пола или этнической принадлежности, и даже политической идеологии) будут тем самым включаться.

(II) Онтологическая основа натурализма. Так как различие Болдуина позволило нам избежать узких карикатуры (например, Bugger & Baker) и безнадежной опьяненности (например, Данте), натуралистического положения, то оно должно также позволить нам продвинуться в аргументах на один шаг дальше в комментируя соответствующей онтологической основы прогрессивной натуралистической методики. Традиционные формы редуктивного натурализма связаны с позитивизмом и механистическим материализмом, в то время как прогрессивная форма связана как с функциональным, так и с диалектическим материализмом.

Именно на эту более прогрессивную нередуктивную форму натурализма указывает функциональный философ-материалист O. Флэнаган (Flanagan, 1984), когда пишет:

"Натурализм Вы могли бы сказать, это то, что вы получаете, когда вы берете классический (например, декартов или ньютонов) материализма и восстанавливаете его с эволюционной концепцией, в частности, с концепцией разных уровней ... организации и концепцией организмов как функциональных систем, которые постоянно изменяются, взаимодействуя с другими функциональными системами "(стр. 24).

Такие натуралисты смотрят на мир как состоящий из физических объектов, их свойств и отношений, но отходят от редуктивного материализма "отрицая, что ментальные феномены, натуралистически интерпретированые, требуют простого механического анализа" (Флэнаган, стр. 24). Прогрессивные натуралист тот ", кто разделяет компанию с рефлексивным механицистом [например, с Дж. Б. Уотсон], читая эволюционную теорию, как указывающую не только на усложнение биологической организации, но и в качестве указания на необходимость увеличения сложности по уровню объяснения с поднятием по филогенетической шкале: рефлексы требуют анализа рефлексов, а полномасштабные психических явления требует психического анализа" (Флэнаган, стр. 24).

Кажется, то, что натуралистическая методологии созрела до стадии, в которой она не является и не может являться онтологически нейтральной, двусмысленной, или наивной. Выбор сужается до того или иного вида нередуктивного материализма. Поэтому я буду использовать термин "натуралистический" в дальнейшем таким прогрессивным и онтологически беспристрастным образом.

(III) Натуралистический эмерджентизм и научные законы. Эти натуралистические и эмерджентистские тенденции в совокупности обеспечивают космологическое воззрение, которое с оптимизмом смотрит на возможность как человеческих знаний и научной деятельности. Например два предыдущих метатеоретических понимания научного дискурса (позитивизм и метафизический плюрализм) постулировали ложную дихотомии между логическим единством и статически недифференцированным множественным описанием Вселенной (см. Boeselager, 1975; Hanfling, 1981). Действительная ситуация, однако, более точно описывается как динамичные, интегрированные и возникающие отношения между различными уровнями природы (т.е. натуралистическим эмерджентизмом).

В этом последнем метатеоретическое понимание научного дискурса, адекватная оценка мира влечет за собой поиск многочисленных принципов, которые существуют в иерархически возрастающей сложности, будучи слоисты (вложенные), одна в другую, в силу эволюционного (и социально-исторического) развития природы материи.

Значение этой космологического воззрения в том, что оно может быть с пользой обрисовать характер научных законов и, таким образом, соотношение между различными науками, которые пытаются найти эти естественные законы (т.е. единство науки).

Как указывает Bitsakis (1987):

"Законы природы локальны. Они соответствуют структурам и отношениям, существующим в определенной фазе эволюции рассматриваемой части Вселенной (законы биологии не существует на солнце, и не существовали на земле несколько миллиардов лет назад) Более того:. ..Вполне возможно, что «вечный» законы природы и «универсальные константы физики» являются функциями пространства и времени, как Мах, Дирак и другие утверждают, ... "(стр. 403) .

Рисунок 2. Иерархия натуралистически эмерджентистских наук (По Ballantyne, 1991)

Социологические	Law1 ......... L (п)	Социология
Психологическая	Law1 ........ L (п)	Психология
Биологические	Law1 ....... L (п)	Биология
Химическая	Law1 ...... L (п)	Химия
Физические	Law1 ..... L (п)	Физика

Рисунок 2. Четыре особенности эмерджентистски натуралистической метатеории можно охарактеризовать следующим образом: (1) прямое признание преемственности и разрыва между различными уровнями природы (слева), (2) все большее число несводимых законов в зависимости от сложности каждого новых качественно различных, но взаимосвязанных уровней существования (в центре), (3) наука производится для изучения предмета каждого уровня (справа) и будет отражать его эволюционные, развивающиеся и социально-исторические отношения с другими уровнями, а также (4) понимание восприятия и как эпистемологически прямого и опосредованного онтологически более низкими уровнями бытия (не показаны здесь, но явно выражаются в другом месте).

Понимание научных законов как локальных оказывает, что новые законы возникают в связи с изменением природы материи. В этом аспекте, натуралистический эмерджентизм находится с строгом отличии и от позитивистских и от метафизически плюралистических метатеорий (в последний из которых попадает в Данцигер). Их общая предпосылка то, что научные законы обязательно универсальны и неизменны. Позитивисты предложили множество различные формализованные методологий, направленных схватывание (вечных) законов а метафизические плюралисты сомневались в возможности когда-либо получения любых из таких объективных научных законов (см. Колаковский, 1972; Hanfling, 1981). На самом деле, именно это основное непонимание этого характера научных законов было источником проблемы. Натуралистические эмерджентисты влияют на нашу мысль, однако, позволяя нам признать динамичные отношения между законами науки и уровнями природы, которые они пытаются описать.

Формальная логика и диалектическая логика. Источники традиционной теории механистической развития в позитивистской мысли, как говорят, находятся в так называемых законах природы и правильного мышления, как заявлял еще Аристотель. Сомервиль (Somerville,1967) контрастно сопоставляет аристотелевское воззрение на правильное мышление (т.е. формальную логику) с диалектическим воззрением на правильное мышление (т.е. диалектическую логику). Суть в том, что называемое "аристотелевской логики" не следует отождествлять с "самой логики", или с логикой вещей (стр. 42-43).

Аристотелевские максимы (являющие просто результирующими утверждениями об обязательно подразумеваемом соответствии между существительными или предикатами, используемыми в различных пропозициях данного онтологического аргумента) известны как: (1) закон тождества (А); ( 2) Закон непротиворечивости (не не-) и (3) закон исключенного третьего (любое X либо есть или не-). Примеры каждого обнаруживаются и в «Метафизике» Аристотеля и поздних «Аналитиках». Создается впечатление, что в обеих работах эти максимы предназначались им как руководство к последовательной и ясной речи о «субъекте» (существительных) подразумеваемом в данном аргументе. Они, иными словами, представляются (в первую очередь) в качестве аналитической помощи, которая могли бы способствовать четкому и логическому рассуждению о бытии (природе), а не всеохватывающим высказываниям о природе бытия как такового.

Без фиксации (возможно) этого несколько тонкого недавно произведенного различения, непонятно, почему Сомервиль ошибочно утверждает, что "то, что Аристотель считает наиболее основной характеристикой существования – это [его] статическое самоидентификация" (с. 45). Но эта характеристика является, по сути, больше свидетельствующей об абсолютизации онтологического дуализма Платона и столь же абсолютизированного материалистического монизма 17-го по 18-го века и механических взглядов на природу, чем Аристотеля.

В том, что касается непосредственно инкапсуляции Сомервилла о трех аристотелевских максимах дедуктивного логического дискурса как такового, однако, я полагаю, что он высказывается немного лучше:

"[Аристотелевых] три закона действительно делают ту же самую [дискурсивную] суть с трех разных углов, положительно, - говоря, что вещь может быть только то, чем она является; отрицательно, - сказав, что вещь не может быть тем, чем она не является, и дихотомически, - говоря, что Есть только два варианта- быть или не быть, и они взаимно исключают друг друга »(Somerville, 1967, стр. 45).

Как «принципы» (или правила), регулирующие использование языка в таких онтологических аргументах, максимы Аристотеля столь же актуальны и важны сегодня, как они и всегда и были. Кроме того, они, ничто иное как один из разнообразных аналитических инструментов (в числе наблюдения и его теория четырех причин), используемых Аристотелем чтобы избежать принятия необоснованных, абсолютизированных, или иначе «экстремальных» аргументов. Независимо от того, на какую из его работ вы посмотрите, "изменение" в физическом (материальном) мире или в живых телах изображается как «всегда» направлена ​​на "то, что противоположно или промежуточно" (см., например, De Anima, книга II, часть 4). Аристотель, таким образом, кажется, признавал ограниченность своей максимы в отношении конкретных случаев или примеров динамических или развивающихся "становлений", но другие, увы, этого не сделали.

Во всяком случае, в отличие от "механического мировоззрения» (там, где оно может быть найдено) материалистическая диалектика считает, что основные правила правильного мышления должны отражать вселенную не в статике и неизменности в своей основе (например, по Платону, или теория форм Аристотеля; или 17-18-го века механистическом описании), но где в центре находится изменение и развитие.

Диалектический максимы правильного мышления, которое заменяют не только "три" дедуктивные аристотелевские максимы ясного дискурса, но и его более индуктивную теорию "четырех" причин, являются: (1) закон единства и борьбы противоположностей: каждый объект или процесс развивается в нечто другое, не только потому, что на нее влияют некоторые внешние силы, но также из-за самых компонентов, из которых она делается силой изменений (изменение встроено в ее существование), (2) закон перехода количественных в качественные изменения: развитие не может происходить без разрыва, и (3) Закон отрицания: Каждый новый этап, в то время как он синтезирует в себе прогрессивную тенденцию предыдущих этапах, содержит в себе предпосылки для дальнейшего развития (см. Корнфорт, 1952). Короче говоря, первый диалектический закон гласит, что каждая конкретная вещь имеет как историю так и окончание, во-вторых, что история как качественна, так и количественна, в-третьих, такого рода историю не остановить (Somerville, 1967, стр. 67).

Эти "диалектические" законы представлены в виде выводов на основе фактических данных, а не в виде априорных "принципов". Даже если эти производные аналитически диалектической динамики рассматриваются как универсальные (находится во всем), они не утверждают, что конкретные эмпирические или теоретические законы на каждом конкретном уровне реальности (физическом, химическом, биологическом, психологическом и т.д.) могут быть из них выведены. Хотя диалектическая логика в ее функции как инструмента анализа предоставляет широкие методических указания, она "не снимает необходимости поиска, в каждом новом случае, конкретных причин, конкретного характера изменений" (Somerville, 1967, стр. 74). Материалистическая диалектика, следовательно, обеспечивает стратегию подхода к эмпирическому исследованию явлений, а не отдельный (результирующий) каталог отыскиваемых логических противоречий (например, причина/следствие, необходимость/случайность, возможность /действительность, сущность/явление). Какими они являются объективными противоречиями частных (конкретных) объектов (или даже общих уровней природы), и как они разрешаются путем развития (например, механическими, филогенетическими, онтогенетическими, или социально-историческими изменениями), вполне представляют собой вопросы для ученых практиков в различных областях знаний, чтобы обнаружить, оправдать, и в конечном счете объяснить теоретически (После Константинова, 1974, стр. 146).

Последствия диалектической логики. Тщательное применение диалектической логики во время нашего рационального рассмотрения прошлых эмпирических свидетельств или современной теории, соответственно, помогает нам по-разному. Она помогает нам распознавать и избежать редуктивных или статических описаний. Она помогает нам упорядочивать прошлые эмпирических усилия из расходящихся источников в некоторый эмерджентный эволюционный контекст, и она направляет наши постоянные усилия по оценке существующих теорий, выбирая между альтернативными теориями или их результатами наилучшие.

(а) Поддержка эмерджентизма и прогрессивного натурализма. Диалектические материалисты обладают уточненным аргументом в пользу эмерджентной эволюции в такой мере, которая не присутствовала ни у ее сторонников начале Западной психологии(например, C.L. Morgan) или у кого бы то ни было сначала и до конца 20-го века функциональных психологов. Проблема с функциональными материализмом та, что хотя он явственно против обоих, и физикалистской редукции и онтологического дуализма (например, параллелизм разума и тела), то он "в принципе не совместим с [онтологическим] идеализмом" (Дубровский, 1987, p. 65). Действительно, мы видели это совместимость с идеализмом даже в начале эмерджентистского аргумента Моргана в принятии божества в качестве организатора природы. Хотя Морган был прав, что некоторые высшие возникающие уровни существует вне отдельного человека, он не смог признать, что они в социально-историческом, а не сфера нематериального, мы должны искать истоки такой "организации". В отличие от этого непоколебимый онтологический материализм материалистической диалектики позволяет предполагать, что закон количественного к качественному преобразованию является ключом к пониманию самодвижения природы, разума, научного знания, и общества (Константинов, 1974, стр. 131, стр. 140).

Диалектико-материалистическая философия, кажется, обеспечивает более последовательный общий методологический подход и онтологические заземления для поступательного натурализма и эмерджентного воззрения на психическую эволюцию, чем присутствовало в уединившемся функциональном материализме (см. Толмен, 1987а, б, в и с). Эти описания, в частности те, что касаются термина "интегративных уровней", используются и диалектическими материалистами для дистанцирования от идеалистических и теистической сортов эмерджентизма. Дубровский пошел так далеко, что указал, что "никто не может в то же время признать возникновение и при этом решительно отвергать диалектику" [как Уильям Джеймс сам], не будучи обвинен в логическом противоречии (1987, стр. 68).

(Б) оказание помощи в разрешении проблемах теории последователей. Когда диалектическая логика и теория уровней применяются к теоретическим проблемам последователей, то становится очевидным, что многие из последних дисциплинарных споров в психологии являются отражением объективных противоречий. В некоторой степени эти объективные противоречия существуют между различными " акцентами исследования " или вытекающими из них использованными методами (напр., измерениями экспериментальными а не индивидуальных различий), но они также "сидят внутри" развивающейся природы психологических процессов самого научного исследования.

При формальной (или/или) логике, истинный статус того или иного эмпирического закона или теории видимо под вопросом из-за превратностей истории научного консенсуса в различных исследовательских эпохах. Как метафизические плюралисты (например, Кун, Кох, Gergen) указали, данная научная теория, эмпирический закон, или исследовательская традиция не стремится полностью вытеснить своих конкурентов, поскольку остаются всегда вопросы не закрытые (или даже пренебрегаемые) ею и потому что она сама в конечном счете заменяется другой теорией, законом, или традицией. Оба, и позитивизм и метафизический плюрализм, используют это отсутствие полного правопреемства или полноты знаний требований в качестве основы для своих аргументов, что истинный статус закона, или теории должен быть пересматриваем. В настоящее время мы, однако, в состоянии признать, что именно идеалистский юмистский эмпиризм (связывающий знание с уверенностью) в сочетании с аристотелевского пониманием закона (в качестве универсального и вечного), кажется, сделали объективные противоречия конкурирующих или сменяющих друг друга теорий, просто логических противоречий (или мнениями или консенсусами) в первую очередь.

Полезность применения диалектической логики к теоретическим вопросам последователей в том, что она позволяет нам увидеть, что теоретическая прогрессия в дисциплине не та и что она не обязательно означает формального или/или отрицание прошлых попыток в результате. Вместо этого, теоретическое последование включает в себя диалектическое преодоление ("снятие" новыми отрицаниями прежнего отрицания), которое влечет за собой непрерывный процесс улучшения бес конца. Битсакис описывает это следующим образом:

"Две теории о которых идет речь ... [узнаваемо] различны. В то же время, новая принимает старую, как ограниченный или частный случай (как в случае Галилея и релятивистской [эйнштейновской] механики или ньютоновской и релятивистской теории гравитации). Научно становится [то есть, теоретические последования] не совпадают с серией "парадигм" [Кун] и не является серия "проб и ошибок" [Поппер]. Это приобретение объективной истины через взаимное определение теории и практики "(Bitsakis, 1987, стр. 409).

Учитывая, что диалектико-материалистическая логика и связанные с ней натуралистически "уровневое" объяснение может помочь нам осмыслить наш мир более полно, избегая проблемных тенденций и редукционизма логики или/или, не следует удивляться, что Битсакис явно утверждал, что такое объяснение правильно " помещается в "(дополняющий) эволюционный контекст" реалистической эпистемологии". Bitsakis, однако, не особенно ясен был в отношении подразумеваемой основной теории восприятия. Я уже говорил (и не однократно) выше, что гибсонианская (Gibsonian) теория непосредственного восприятия будет здесь единственно последовательным вариантом.