ответы на тесты, билеты / ответы на экзаменационные вопросы за 6 семестр / Билет 27

3

27. Этическое учение Канта

В работе “Критика практического разума” Кант показывает, что развитая личность нуждается только в знании, а не в опеке знания, ибо относительно цели и смысла она уже обладает внутренним ориентиром – “моральным законом в нас”. Практический разум у Канта – это разум законодательствующий, т.е. создающий принципы и правила морального поведения. Практический разум в своей основе – это то же самый разум, который в “Критике чистого разума” был теоретическим, но применяемый теперь иначе, чем прежде. Теперь он перерастает в волю, производящую выбор и действия личности, согласно ее моральным понятиям, ибо практическое – это все то, что возможно благодаря свободе. Это все тот же разум, но обособившийся от своего прежнего применения, так как “практика”, “практическое действие”, по Канту, в принципе не опирается на познание, потому что оно не в состоянии ничем ей помочь. Примат практики и означает первенство для человека вопросов моральности поведения над вопросами научного познания. Нравственное содержание личности, как полагает Кант, не зависит от ее образования и воспитания.

Этика Канта устремлена на должное, а не на сущее, она автономна и априорна. Под автономностью понимается, в противоположность гетерономности, независимость моральных постулатов от вне моральных доводов и постулатов. Автономия нравственной воли означает, что она закон для самой себя. Практический разум сам себе предписывает принципы нравственного поведения, находя их в себе, как утверждает Кант, в качестве своего внутреннего априорного побуждения и, таким образом, практический разум выступает единственным источником морали. Для этой этики ориентиром оказываются не фактические поступки людей, а норму, вытекающие из “чистой” моральной воли. Отсюда этика Канта – это этика долга. Именно в априоризме долга Кант ищет источник всеобщности моральных норм.

Нравственные законы в нашем сознании служат представлением о том, что мы должны делать. Нравственные законы – это законы долженствования и они отличаются то законов природы как законов необходимости. Закон природы – это правило, согласно которому нечто должно происходить, и происходит независимо от обстоятельств. Нравственный же закон – это правило, согласно которому чему-либо следовало бы происходить при любых обстоятельствах, но на деле происходит далеко не всегда. Естественный ход событий отнюдь не определяет обязательное исполнение нравственного закона. Таким образом, моральные законы – это императивы, задачи, которые следовало бы выполнять, но которые не необходимо должны быть выполнены и не всегда выполняются. Кант и усматривает задачу этики не в описании и объяснении фактически данной нравственной жизни человека, а в установлении для нее абсолютных законов.

Правило, содержащее объективное принуждение к поступку определенного типа – это императив и Кант выделяет два вида императивов. Во-первых, это гипотетические императивы, т.е. зависимые от условий и в силу этого изменчивые. Такие императивы свойственны, прежде всего, гетерономной этике, предписания которой, например, определяются стремлением к удовольствию, успеху или другим личным целям. Среди поступков такого типа, которые сами по себе не могут осуждаться и с точки зрения нравственности допустимы или просто, как говорит Кант, легальны.

Во-вторых, это категорический императив. Это необходимо безусловный императив. И хотя он вытекает, как и гипотетические императивы из человеческой природы, но не эмпирической, а трансцендентной. Категорический императив совершенно независим от эмпирических обстоятельств и побуждений. Он не признает никаких “если” и требует поступать нравственно ради самой нравственности, а не каких-то частных целей. Только такие поступки всегда моральны. Кант пишет: “Понятие долга объективно требует в поступке соответствия с законом максимы поступка (максима – это субъективный принцип поведения, В.С.), а субъективно – уважения к закону как единственного способа определения воли этим законом. На этом основании различие между сознанием поступать сообразно с долгом и сознание поступать из чувства долга, т.е. из уважения к закону; причем первое (легальность) было бы возможно и в том случае, если бы определяющими основаниями воли были одни только склонности, а второе – (моральность), - моральную ценность должно усматривать только в том, что поступок совершается из чувства долга, т.е. ради закона”. Таким образом, нравственный характер поступков следует усматривать не в их внешней легальности, а исключительно в намерении, лежащем в их основе. Нравственно лишь то поведение, которое полностью ориентировано на требование категорического императива. Категорический императив или априорный закон практического разума гласит: “Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства”.

Согласно Канту, всякое гетерономное основание и обоснование противоречит достоинству нравственной жизни. Ведь если в качестве определяющего основания нравственной деятельности выдвигается индивидуальное или общее благополучие, какое-нибудь эмпирическое чувство, заповедь бога или метафизическое понятие совершенства, то тем самым нравственная жизнь низводится до уровня средства и перестает быть необходимой, абсолютной и общезначимой. То, что служит для какой-то другой цели, может иметь только цену. Достоинством же может обладать только то, что само по себе есть цель и ради чего существует все остальное. В этом смысле достоинство может быть присуще только самому нравственному закону. Однако, поскольку индивидуум сам предписывает и выполняет этот нравственный закон как обязанность и лишь из уважения к нему, то, по сути, отождествляет себя с этим законом и тем самым индивидууму передается достоинство нравственного закона. Таким образом, человек, как существо разумное, которое само себе ставит цели и дает законы, является единственной и абсолютной самоцелью в мире явлений, а все остальные явления есть просто вещи. Категорический императив теперь из чисто формального превращается в закон защиты человеческого достоинства, требуя поступать “так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству”. Это означает не что иное, как то, что всеми вещами можно пользоваться как средствами для достижения своих целей. Личность же никогда нельзя употреблять лишь как средство, но всегда должно воздавать уважение ее абсолютному достоинству.

Анализ нравственной жизни показывает, что общезначимая и необходимая нравственность возможна лишь при наличии свободы. Да и сама автономная воля возможна лишь как свободная воля. Однако в “Критике чистого разума” ясно показано, что свобода не может быть найдена в опыте, ибо все явления подчинены необходимости. Познание, ограниченное опытом, не в состоянии судить о свободе. Но аналогичным образом теоретическое знание не может оспаривать и априорность нравственного закона, ибо практическое убеждение, по мнению Канта, не зависит от теоретического знания. Нравственное убеждение существует в виде абсолютного факта нравственного сознания и вера в его реальность представляет собой общую для всякого человеческого разума необходимость. Таким образом, в “Критике практического разума” выявляется и утверждается необходимость веры, центральным пунктом которой служит априорность нравственного закона. Нравственный закон, таким образом, оказывается имманентно связанным с моральной верой. Вера вообще рассматривается Кантом как ступень признания (форма выражения) истинности суждения. Помимо нее ступенями признания истинности суждения выступают также мнение и знание. Мнение есть, согласно Канту, такое признание истинности чего-либо, которое оказывается недостаточным ни с субъективной, ни с объективной стороны. В отличие от него, верой Кант называет такое признание истинности суждения, которое, будучи обоснованным, с субъективной стороны, является недостаточным в объективном плане. Лишь одно знание, с его точки зрения, представляет собой обоснованное, как с субъективной, так и с объективной стороны признание истинности суждения. При этом субъективная достаточность образует то, что Кант называет убеждением, а объективную достаточность он именует достоверностью. Для практического применения разума, как полагает Кант, вера может служить достаточно надежным основанием. Но тогда эта вера распространяется и на все условия, при которых только и возможен этот закон. Сообразно с этим нравственная вера (практическая вера) реализует, утверждает все те идеи, которые выводятся в качестве необходимых условий нравственной жизни, но реализует их она уже не в форме знания, а в форме веры. Таковыми условиями являются, прежде всего, наличие свободы и сверхчувственного мира, ибо в мире явлений свободы нет. В реальность свободы и сверхчувственного мира просто необходимо верить. Мы должны верить, что наша воля в состоянии сама себе предписывать закон и сообразовывать с ним свои поступки, т.е., по сути, в то, что наша воля свободна. Но достоверность свободы содержит в себе и достоверность реальности сверхчувственного мира “вещей в себе”. Таким образом, свободу можно искать только лишь в сверхчувственном мире “вещей в себе”.

В свете выше сказанного Кант вынужден постулировать в качестве необходимых условий или предпосылок нравственного закона три главные идеи практического разума: идею бога, идею бессмертия души и идею свободной воли. Это не мешало Канту, как мы уже отметили, провозгласить автономность морали относительно религии, ибо “мораль отнюдь не нуждается в религии; благодаря чистому практическому разуму она довлеет сама себе”.

В моральной вере мы должны придерживаться того убеждения, что мы не только явления в чувственном мире, но сверх того еще и личности в мире умопостигаемом. Нравственное самосознание показывает, что мы двойственные существа, жизнь которых протекает на границе чувственного и сверхчувственного. Однако данная вера, какой бы твердой и непоколебимой она не была, никогда не может превратиться в знание. Это означает, что никто и никогда не может претендовать на знание того, что свобода, бог и бессмертие души существуют. Убеждение в их существовании обладает лишь моральной достоверностью, а не логической.

. Свидетельством соединения в человеке чувственного и сверхчувственного является антагонизм между естественными и нравственными стремлениями. Для естественных стремлений высшим принципом является благополучие, а для нравственных – выполнение нравственного закона или стремление к добродетели. Но как увязываются между собой благополучие и добродетель? Коль скоро человеческая природа едина, то это единство требует высшего синтеза обеих сторон нашего существа. Этот синтез, естественно, может состоять только в подчинении чувственного сверхчувственному. Отсюда и синтетическое положение о том, что для нашего нравственного сознания достойной благополучия оказывается лишь одна добродетель. В качестве высшего блага выдвигается требование мыслить мир так, будто в нем добродетель не только достойна благополучия, но и причастна ему. Таким образом, необходимым нравственным убеждением, элементом нравственной веры является то, что в последней инстанции, в конечном счете, на долю нравственно поступающего человека должно выпасть и высшее благополучие. Бесспорным фактом остается то, что добродетельный человек в земной жизни не достигает благополучия благодаря нравственному образу действий. И уж если верить в реальность высшего блага, то вряд ли его следует искать в мире чувственных явлений. И, тем не менее, оно достижимо, т.к. человек ведет существование и в сверхчувственном мире, которое выходит за пределы чувственного мира. А это не что иное, как идея о бессмертии души. Однако такой общий мировой моральный порядок мыслим лишь посредством признания наивысшего и абсолютного существа, т.е. Бога. И насколько крепка вера в реальность высшего блага, настолько должна быть крепка вера в бытие Бога. Для Канта всеобщая и необходимая вера нравственного сознания содержит в себе метафизику сверхчувственного мира, в которой в виде понятий выражается убежденность в том, что мы свободные и бессмертные существа, причастные нравственному миропорядку, установленному Богом.