1. Употребление слов и значение

Согласно Витгенштейну, значение слова это его употребление. Вместе с тем человек может правильно использовать слово, достигая в коммуникации понимания, но не всегда в состоянии словами объяснить его значение. В этом смысле он знает значение, но не настолько, чтобы выразить его в понятии, которое неразрывно связано с языковой формой. Витгенштейн в своей теории значения подчеркивает, что понятия не обязательны для правильного овладения языком. Это непосредственно относится именно к обыденному языку, который отличается многозначностью, вариабельностью значений, часто не охватываемых понятийными дефинициями. Каждый человек, обладающий известным жизненным опытом, знает, как использовать слова «счастье», «горе», «любовь», «справедливость», и тем самым он знает их значение, но это своего «субъективная теория», «субъективное понятие», «субъективный язык» (private language), возможность которого Витгенштейн отрицает. Однако облечь это знание в общезначимую языковую форму человеку в полной мере не позволяет многообразие значений данных слов, которое связано с разными ситуациями и разными людьми. Как только он предпринимает попытку определить значение этих слов, сформулировать соответствующее понятие, он немедленно ударяется в «философствование». Витгенштейн предлагает вместо это строить цепочные связи между значениями, объединяя их в «семьи» и тем самым конструируя то, что можно назвать «типологическим определением». Однако смысл языка не в том, чтобы прояснять значения, а в том, чтобы общаться: описывать положение дел, выражать свои мысли и чувства, воздействовать на собеседника. Прояснять значения можно на примерах того, как употребляется то или иное слово, и человек в обыденной жизни так и поступает. В этом смысле правильно понятая витгенштейновская концепция языка – это концепция не всякого вообще, но обыденного, естественного языка.

2. Язык как дескрипция

Дескриптивные свойства значения слова зависят от уровня обыденного знания говорящего. Можно проследить, как постепенно меняется значение слова «собака» у ребенка, для которого оно первоначально сводится к чему-то «четвероногому, лающему». Личный опыт, литература, рассказы знакомых порой делают человека, имеющего породистую собаку, просто специалистом-«собачником», ходячей энциклопедией по всем «собачьим вопросам». Различие между значением слов «карбюратор» и «инжектор» для обычного человека равно нулю. Автолюбитель может сказать об этом несколько слов, но только автомеханик, да и то не всегда, в состоянии квалифицированно объяснить их различие, однако весьма велика вероятность, что такое объяснение будет недоступно обычному человеку.

Таким образом, интенсионал и экстенсионал значения слова полностью определяются объемом знания о предмете, так сказать, когнитивно нагружены. При этом в общении значение слова также зависит от гипотезы о языковом партнере, от ситуации и от избираемой языковой стратегии. Как замечает А. Шюц, «знание распределяется социальным образом, ... и повседневное знание принимает этот факт во внимание»³². Тот же автомеханик, если он заинтересован в успешной коммуникации, будет варьировать значение слова «инжектор», разговаривая с профаном, с продвинутым автолюбителем или с продавцом магазина автозапчастей. Он будет учитывать, идет ли разговор о предполагаемом ремонте или клиент просто хочет получить информацию, а может быть и просто поболтать.

В целом, поскольку специальные знания почти полностью пронизывают массив повседневного знания, то именно первые выполняют в отношении второго нормативную функцию, т.е. могут быть масштабом полноты и адекватности значений используемых слов. Всякий термин специализированного языка теряет при использовании в повседневном языке богатство и сложность своего точного значения, приобретая взамен многообразие неопределенности. Обыденное знание, впрочем, также нормирует используемую в повседневном контексте специальную лексику, хотя и не может и не хочет добиться повышения ее когнитивной точности. Если специальные термины непереводимы на обыденный язык и требуют для своего понимания включения в некоторую научно-теоретическую систему, то это знание не допускается в обыденный контекст или используется в нем неадекватным образом. «Интеграл», «функция», «черная дыра», «принцип дополнения», «гомеостаз», «тектонический сдвиг» и другие понятия математики, астрономии, физики, биологии, геологии и других наук, проникая в обыденный контекст, как правило, понимаются весьма неадекватно, не выполняют реальных когнитивных задач и по сути сводятся к расхожим метафорам. Напротив, «идеология», «Эдипов комплекс», «экономический кризис» и термины подобного рода, используясь как в обыденном, так и специализированных языках, обозначают проблемные зоны, релевантные для повседневности. Поэтому они оказываются частым предметом герменевтических и семантических исследований, разворачивающихся порой в рамках повседневного разговора.