По многочисленным просьбам

Потомственная гадалка, ясновидящая и прорицательница, делегат Всемирного конгресса психоаналитиков и медиумов в Вене, единственная в своем роде, владеющая уникальными методами работы, не имеющими аналогов в мире.

Вы устали от проблем, неудач и болезней? Вы хотите изменить жизнь к лучшему? Хотите, чтобы в вашем доме наступил мир и покой, а деньги никогда не переводились? Хотите получить хорошую работу, иметь успешный бизнес, успешную карьеру, высокое финансовое положение или устроить личное счастье, жениться или выйти замуж? Каролина осуществит ваши желания!

Высшие Светлые Силы направили Каролину помогать людям. Многие годы она пропускает чужую боль через свое сердце, изменяет судьбы людей, дарует им счастье. Ее методика, основанная на глубоком знании человеческого тела и духа, проста и эффективна. Все, кто обращались к Каролине за помощью, единодушно утверждают, что дар, которым она наделена свыше, нельзя назвать иначе, нежели чудом. И действительно, те чудеса, которые она совершает ежедневно, не поддаются разумным объяснениям и кажутся невозможными.

Как «сделан» этот рекламный текст? Он воздействует на адресата различными, прямыми и косвенными, способами, не только убеждая, но и внушая. Уже само название публикации говорит о востребованности Каролины, включает читателей в круг верящих в нее людей.

Первый абзац укрепляет эту веру, демонстрируя авторитетность гадалки. Характеристика потомственная подкрепляется престижной ссылкой на участие во Всемирном конгрессе в Вене. Три следующие определения-комплимента, варьируя, повторяют смысл: единственная в своем роде, уникальные методы, не имеющие аналогов в мире.

Второй абзац решает другую задачу: он задевает читателя за живое. Причем вопросы предполагают только утвердительный ответ, тем самым читателя приучают во всем соглашаться с автором рекламного текста. Вопросы, становясь все более конкретными, увеличиваясь в объеме, подталкивают его к самому главному вопросу: как достичь желаемого? Ответ уже готов: Каролина осуществит ваши желания!

Третий абзац реализует иную тактику, развивая две темы: гуманности деятельности Каролины и чудесности, непознаваемости ее дара. Первая тема актуализирует сочетания слов Каролина — люди, человеческий: Каролина помогает людям; Она изменяет судьбы людей. Повтор придает весомость утверждению о чудесном даре Каролины, определяет развертывание второй темы: ... дар, которым она наделена свыше, нельзя назвать иначе, нежели чудом.

Единодушное утверждение, подкрепляясь безоговорочным отрицанием иной точки зрения, подготавливает итоговое «умозаключение», ни на чем, кроме серии демагогических приемов внушения, главным из которых является повтор, не основанное: И действительно, те чудеса, которые она совершает ежедневно, не поддаются разумным объяснениям и кажутся невозможными.

Если вдуматься, все аргументы проанализированного рекламного текста висят в воздухе, при этом иллюзия логичности, убедительности поддерживается замечательным выражением И действительно. Впрочем, сама задача аргументации снимается (не поддаются разумным объяснениям), что получает не отрицательную, а положительную оценку под воздействием всего характера развертывания текста.

Манипулятивный рекламный текст может маскироваться, например, под интервью с «авторитетным» источником информации. В «интервью» с кандидатом медицинских наук К. М. Степановым, посвященном появлению на рынке нового препарата «Витадил», используется целый ряд манипулятивных приемов (игра в авторитеты, ложные аргументы, навязанные выводы):

— Похоже, сделан грандиозный шаг в области продления молодости и долголетия. Какие возможности это открытие даст людям?

— Это даже не шаг вперед. Это можно сравнить с перелетом в другую галактику, где живут такие же люди, как мы, только в десять-двадцать раз дольше. Научно доказано, что человек может прожить, сохраняя работоспособность, 120-150 лет, но для многих и это не предел. Я считаю, что научный прогресс, если им правильно пользоваться, — это великая сила. О том, на сколько лет фитомикросферы помогут увеличить жизнь людям, мы можем только догадываться. Теоретические расчеты французских и японских ученых дают фантастические цифры продления жизни в среднем на 50-70 лет.

(Панорама TV. № 43)

Сегодня откровенная демагогия используется даже в публикациях, претендующих на «научность». В одной из них (Аргументы и факты. 2005. № 12) М. Дунаев, профессор Московской духовной академии, ведет полемику с выдающимся ученым и гражданином, нобелевским лауреатом В.Л. Гинзбургом.

Чаще всего М. Дунаев использует тактику упрощения смысла высказываний оппонента, навязывания ему примитивно-грубого взгляда на мир, потому что с таким оппонентом легче спорить:

Активнее всего Гинзбург пропагандирует необходимость утверждения естественнонаучного типа мышления и атеистического мировоззрения на мир. По Гинзбургу: наука — единственный свет в окошке, а религия — сущий вздор и досадное заблуждение, никому не нужная мистика. Вновь вытаскивается на всеобщее обозрение давнее заблуждение о непримиримом антагонизме между наукой и религией.

«Человек умирает — и все», — утверждает Гинзбург в недавнем интервью корреспонденту АиФ Д. Писаренко. То есть (давайте обойдемся без модной ныне политкорректности) человек — просто кусок дерьма, случайно появившийся в мире, неизвестно для чего живущий и бесцельно исчезающий. Так глаголет наука.

То, что выгодно, объявляется общеизвестным, понятным всем (Вспомним общеизвестное. Почему-то не все хотят понять: наука весьма ограничена в своих возможностях). Так расширяется аудитория «всепонимающих» единомышленников. Споря уже не с В. Гинзбургом, а с наукой в целом, М. Дунаев делает вывод о том, что она «должна просто признать свою ограниченность — и тогда не будет разногласий между наукой и религией». При этом «наука» низводится до образа упрямой школьницы, не понимающей столь очевидных вещей:

…Вместо того чтобы сказать: мои методы бессильны, поскольку ограничены в своих возможностях, наука утверждает иное: я этого не могу проверить, значит, этого нет.

Мало поставить на место науку — надо разрушить авторитет ученого (отрицание каких бы то ни было авторитетов — типичный демагогический прием). При этом используется следующая тактика: М. Дунаев приписывает В. Гинзбургу аксиоматичность собственного мышления, призывая своих сторонников посмеяться над мудрованием, достойным не нобелевского лауреата, а ничтожного чеховского персонажа. Уважение к научным достижениям приравнивается к изжившему себя почтению к регалиям, недостойному современного мыслящего человека. Развенчание авторитета предполагает подмену выдающихся научных достижений неким конкретным научным открытием:

Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Мы смеемся над таковым мудрованием чеховского персонажа, но почему-то с почтением внимаем тому же, когда это говорит нобелевский лауреат. Единственно из почтения к регалиям? Но ведь премия была дана за некое конкретное научное открытие, а не за философскую глубину постижения бытия.

Рассуждения М. Дунаева грешат ложными посылками и выводами:

Безбожное сознание неизбежно приходит к антропоцентричному пониманию мира, а если в центре бытия оказывается человек, то его представления становятся для него критерием всего.

Доводы его оппонента намеренно схематизируются, упрощаются, чего, впрочем, не скрывает и сам полемист:

Я этого не вижу, я этого не чувствую, я этого не понимаю, стало быть, этого и нет» — вот схема подобных рассуждений.

Разумеется, подобное примитивное мышление достойно только возгласа «Печально. Это так просто, О том еще дедушка Крылов писал»:

Невежды судят точно так:

В чем толку не поймут,

То все у них пустяк.

Демагог закономерно переходит к открытой речевой агрессии в полемике с другим ученым — историком Б. Сапуновым:

«Не боитесь?» — спрашивает корреспондент «исследователя». Тот отвечает: «Жечь на костре меня никто не станет». Разумеется. Хотелось бы все же напомнить: совершенное есть кощунственное оскорбление Божией Матери, «хула на Духа», а это, по слову сына Божия, непрощаемый грех. Не земного костра надобно бояться.

Речевая агрессия нередка в тех сферах, где есть сильный и слабый, начальник и подчиненный: в семье, школе, армии, в торговле, между продавцами и покупателями. В закамуфлированной или открытой форме речевая агрессия нередко присутствует в средствах массовой информации. Филологами отмечено ужесточение стиля ведущих разнообразных телешоу, обусловленное тем, что аудитория преодолела допустимый болевой порог. Для того чтобы зрелище было востребованным, то есть хорошо покупаемым, применяются более грубые, чем раньше, болезненные приемы речевого воздействия.

Речевая агрессия способна вытеснять физическое насилие, но, пожалуй, этим исчерпывается ее весьма относительная польза. Независимо от того, какой она бывает — слабой или сильной, переходной, направленной на конкретный объект, или непереходной, когда критикуется «жизнь вообще», — речевая агрессия приносит вред и агрессору, разрушая его личность изнутри, и его жертве.

Небрежение словом приводит не только к демагогии, но и к насилию. Выход из этого положения — в гуманизации не только общественных, но и межличностных отношений. Несмотря на внушаемость современной аудитории, ей все в большей мере свойственна критичность восприятия речевой демагогии и агрессии.