5. Оратория

Оратория – важнейшая часть порождения речи, посвященная ею запоминанию и произнесению. Во времена античности представлялось само собой разумеющимся, чтобы оратор варьировал интонационный и ритмический рисунок речи, музыкальная тональность которой нередко задавалась звуками флейты. Благородной считалась поза оратора, которая напоминала позу воина, держащего в руках копье или дротик, ведь и сама риторика понималась как искусство «боевое», предназначенное не для украшения речи, а для словесных поединков [89]:

Поворот тела должен быть уверенный и мужественный, не как у актеров на сцене, а как у бойца при оружии; кисть руки — не слишком подвижная, сопровождающая, а не разыгрывающая слова пальцами; рука — выдвинутая вперед, вроде как копье красноречия; удар ступней — то в начале, то в конце страстных частей. Но главное дело в лице, а в нем вся мощь — в глазах… Недаром о каком-то актере Тавриске, смотревшем при исполнении в одну точку, Феофраст говорил, что он играет задом к зрителям… Поэтому очень важно уменье владеть глазами, тем более, что остальные черты лица не должны чрезмерно играть, чтобы не впасть в какую-нибудь глупость или уродливость.

(Цицерон)

Со времен Цицерона требования к оратору, конечно, изменились, но очевидно, что пластическая свобода оратора имеет непосредственную связь с раскрепощенностью его речи. А. Ф. Кони [37] советовал «всматриваться в отдельные группы слушателей (особенно в маленьких аудиториях, комнатах): слушатели смотрят на лектора, и им приятно, если лектор посмотрит на них. Этим привлекается внимание и завоевывается расположение…». По его мнению, «в тоне должна быть уверенность, убежденность, сила. Не должно быть учительского тона, противного и ненужного — взрослым, скучного — молодежи. Тон речи может повышаться (то, что в музыке crescendo), но следует вообще менять тон — повышать и понижать его в связи со смыслом и значением данной фразы и даже отдельного слова (логическое ударение)… Следует помнить о значении пауз между отдельными частями устной речи (то же, что абзац или красная строка в письменной). Речь не должна произноситься одним махом; она должна быть речью, живым словом».

Все это не потеряло своей актуальности и сегодня, несмотря на то, что во многих случаях изменились сами условия произнесения речи. Современный оратор должен учитывать эффект визуализации, то, как его речь сочетается со зрительным рядом, создаваемым СМИ.

Успеху выступления препятствует так называемый «ораторский шок». Однако некоторая боязнь выступления, волнение — нормальное состояние оратора. Тех ораторов, которые этого не испытывают, Цицерон называл «наглецами».

Волнение постепенно пропадает у оратора, хорошо подготовленного и увлеченного содержанием речи. Важна практика: чтобы хорошо говорить — надо говорить. И. Хакамада [87] вспоминает:

В юности я была косноязычнее Черномырдина. У того хоть остроумно получается, а у меня совсем никак. На своем первом экзамене в вузе я не могла связать двух слов, хотя все знала. Покрякивала, вздыхала. Преподаватель поставил пять, но сказал: учитесь, пожалуйста, говорить. Есть один способ — начать говорить. На следующий же день я начала на всех семинарах поднимать руку. Сначала надо мной ржали. А через год я выступала на конференциях, легко и свободно. Это потом определило мою профессию.

Как при помощи речи управлять вниманием аудитории? — «В случае резкого шума — призвать к тишине и продолжать речь. Если перед началом речи можно предположить, что будет шумно, если видно, что публика нервна, самую речь начать с призыва к тишине, а в этот призыв полезно включить однудве фразы завлекающего характера» [37].

Собственно речевыми средствами установления контакта, вызывающими ответную реакцию адресата, являются обращения, вопросы, вводные компоненты, выражающие уверенность в сочувствии, в согласии аудитории с мнением оратора, призывающие ее к вниманию и пониманию (видите ли, понимаете ли и т. п.), разнообразные частицы (не так ли, же и др.), слово да, мы-совместности. Средства речевого контакта последовательно использовал В. О. Ключевский:

Говорят, лицо есть зеркало души. Конечно, так, если зеркало понимать как окно.

Если исключить редких чудаков, мы обыкновенно стараемся окружать и выразить себя в лучшем виде.

Все, что мы видим на современном человеке и около него, — есть его автобиография и самохарактеристика, так сказать.

В малоподготовленной аудитории достижение речевого контакта зависит от того, владеет ли оратор мастерством популярного изложения. Популярное изложение не упрощает знание, а делает его для слушателей необходимым, по-настоящему своим, помогает преодолеть барьеры его восприятия. О его сущности глубоко и точно сказал А. Битов:

Довести что-то до прозрачности и ясности, не унизив свою тему и не упростив предмет, — это невероятный подвиг слова! “Популяризация” теперь стала закавыченным словом. Стала одной из униженных истин... Но когда Гаспаров, заикаясь, догоняя эхом каждое слово, начинает рассказывать про Древнюю Грецию — кажется, что человек там был. И речь начинает завораживать, как открывшийся объем ущелья, долины... Популяризация ведь действительно не шарлатанство, а способ просто, честно и серьезно объяснить то, что именно ты делаешь. Упрощение — не такая уж простенькая вещь. Когда ясно объясняешь суть того, о чем думал десятилетиями, незнающему, мысль становится богаче. Такая популяризация — точеный, сильный мускул самой с у т и.

(«Русский устный и русский письменный»)

Тайной популярного изложения, умением говорить доступно о сложном, владели Ю.М. Лотман, Д.С. Лихачев, Н.Я. Эйдельман, Л.Н. Гумилев. Приведем пример из книги Д. С. Лихачева “Письма о добром и прекрасном”: 

Надо быть патриотом, а не националистом. Нет необходимости ненавидеть каждую чужую семью, потому что любишь свою. Нет необходимости ненавидеть другие народы, потому что ты патриот. Между патриотизмом и национализмом глубокое различие. В первом — любовь к своей стране, во втором — ненависть ко всем другим.

(...) Мудрость — это ум, соединенный с добротой. Ум без доброты — хитрость.

Заметим, что сегодня истинной популяризации нередко противостоит лженаучное просветительство. По мнению публициста И. Петровской, «…лженаука - это атака на разум, и огромную роль в этом играет околонаучная пропаганда и популяризация ложных идей через телевидение, на которую "ученые с большой дороги" не жалеют денег. Да и само ТВ, надо признать, не скупится на создание всяких околонаучных опусов, подобных "Плесени" и "Тайнам любви". А потом еще и гордится ими!» (Известия. 13.11.09).

Принципы популярного изложения сформулировал В. В. Одинцов [64]:

1. Перевод с абстрактного, научного языка на язык, доступный аудитории (изоморфный, т. е. аналогичный, подобный).

2. Конкретизация высказывания.

3. Художественность изложения, которая предполагает варьирование типов речи и точек зрения, диалогизацию монолога, проблемность содержания.

Заметим, что “перевод с языка научного на человеческий” нередко создает комический эффект. Попробуйте осуществить такой перевод:

Необходимым условием адаптации для обитания среди представителей семейства псовых является способность к воспроизведению звуков, обычно издаваемых представителями этого семейства в период полнолуния;

Отсутствует всякая возможность установления дружеских отношений между представителями одомашненных животных, принадлежащих к разным классам, несмотря на их совместное проживание и времяпрепровождение;

Невозможно достигнуть взаимопонимания между индивидами, отличающимися степенью насыщения организма питательными веществами (Известия. 2000.12.10.)

В. В. Одинцов также систематизировал представления о различных способах объяснения понятий. Ими являются: демонстрация предмета или явления, перечисление их признаков, указание на объем понятий, сравнение, аналогия, толкование значения слова с опорой на различные справочные издания и словари.

Принципы популярного изложения (конкретизация и художественность) с успехом реализованы в рассказе И.Л. Андроникова “Портрет”, приведем его начало:

Я хочу рассказать вам историю одного старинного портрета, который изображает человека, давно умершего и тем не менее хорошо вам знакомого. История эта не такая старинная, как самый портрет, но, хотя она началась совсем недавно, это все-таки целая история.

От одного московского издательства я был как-то командирован в Ленинград и пробыл там несколько дней. Событие это, само по себе ничем не примечательное, не стоило бы даже и упоминания, если бы другое событие, или, попросту, совершенно ничтожный случай, о каких мы забываем ровно через минуту, не положило начало целому ряду приключений.

Удивительно мастерство популярного изложения Ю.М. Лотмана, который использовал разнообразные средства диалогизации и речевого контакта (они выделены в его поздравлении первокурсникам Тартуского университета):

Давайте подумаем! Я не случайно так сказал, это слово любил философ Сократ. Своих учеников Сократ никогда не учил правильному, никогда на вопрос учеников не отвечал: "Поступайте так". Он говорил: "Давайте подумаем!". А что значит "подумаем"? — Вы не знаете, как поступить, я тоже не знаю, как вам поступить. Вы пришли не как школьники, получить правильный ответ, вы пришли к коллеге посоветоваться, подумать вместе. А вместе думать действительно лучше. Именно различия во мнениях помогают продвигаться к истине.

Посмотрите, вот кто мы с вами? Можно сказать, что мы очень умные и хорошие машины. Мы умеем делать много разных вещей. Но какая особенность у каждой машины? — У  всех разные лица. А зачем? Казалось, было бы проще, чтобы у всех были одинаковые лица. Было бы легче во многом, может быть, было бы меньше ошибок... Но для чего-то нужно, чтобы у нас были разные лица, разные характеры, разный опыт, чтобы мы все были разными людьми.

(«Чему же учатся люди?»)