Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Тамбовский государственный университет имени Г.Р.Державина»

Н.Н.Архангельская

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О МИРЕ И ЧЕЛОВЕКЕ

В РУССКОЙ ПРОЗЕ РУБЕЖА XX-XXI ВЕКОВ

Учебное пособие

Тамбов 2012

УДК 821.161.1(091)

ББК

Рецензенты:

доктор филологических наук, профессор Л.Е.Хворова;

доктор филологических наук, профессор И.М. Попова

Архангельская Н.Н.

Представление о мире и человеке в русской прозе рубежа XX-XXI веков: Учеб. пособие/ Н.Н. Архангельская; М-во образования и науки Рос. Федерации, Тамб. гос. ун-т имени Г.Р. Державина. Тамбов: Издат. дом ТГУ имени Г.Р. Державина, 2012.

Представление о мире и живущем в нем человеке в русской литературе никогда не было однозначным. Различие аспектов изображения действительности, полифонизм оценок деяний человека и мотивов его поступков обусловливались не только мировоззренческой позицией писателей, но и социально-культурными реалиями эпохи.

Современная русская проза предоставляет исследователю и читателю обширный материал для размышлений и анализа. В пособии предлагается один из возможных путей осмысления произведений ряда авторов, привлекавших внимание специфичностью сюжетных ситуаций и поэтикой характеров.

Предназначено обучающимся по направлению бакалавриата «Издательское дело» и «Филология» (профиль «Отечественная филология»).

УДК 821.161.1 (091)

ББК

с Н.Н.Архангельская,2012

с Тамбовский государственный университет имени Г.Р.Державина,2012

Оглавление

Предисловие Введение 1 Б. Екимов 2 В. Крупин 3 З. Прилепин 4 О. Славникова 5 Д. Быков 6 В. Личутин Заключение Вопросы для самоконтроля Тематика письменных работ Литература Список использованной литературы

4 6 11 19 37 48 59 69 80 92 92 94 97

Предисловие

Изучение современной русской литературы в вузовской аудитории сегодня сопряжено с рядом затруднений объективного характера. Во-первых, изменившиеся социально-культурные реалии обусловили на рубеже веков формирование у молодежи иного социального опыта по сравнению с опытом среднего и старшего поколений. Это расхождение влияет на восприятие атмосферы «доперестроечного» времени, а также духовного, культурного, политического опыта народа, отраженного в произведениях первых лет постсоветского периода развития литературы. Во-вторых, расширяющееся мировое информационное пространство диктует свои «правила игры». Это проявляется не только в том, что печатный текст книжного формата перестает восприниматься как единственный источник знания. Но и в том, что избыток информации о происходящем в мире постепенно превращает необходимость рефлексии об общем и частном бытии в анахронизм. В-третьих, вхождение России в мировое культурное пространство, свободный доступ к достижениям культуры разных народов вызывают у молодого поколения скептическое отношение к культуре своего народа, якобы хорошо знакомой и не требующей дополнительного изучения.

Кроме того многоголосие творческих индивидуальностей, различие мировоззренческих позиций авторов, специфика форм художественного выражения представлений о мире неизбежно предполагает отбор имен и произведений для рассмотрения и изучения.

В связи с этим в пособие включены разделы, посвященные прозе писателей, наследующих традиции отечественной словесности и внесших вклад в развитие художественной концепции русского национального характера (Б. Екимов, В. Крупин, З. Прилепин), и разделы, обращенные к прозе представителей постмодернистского направления (О. Славникова, Д. Быков).

Содержащиеся в пособии материалы отражают точку зрения автора. Они не претендуют на полноту охвата разнообразия тенденций современного литературного процесса. Выбор имен обусловлен стремлением автора пособия помочь обучающимся взглянуть на современный мир и современного человека с разных художественных точек зрения.

Введение

Русская проза рубежа веков интересна своим подходом к изображению мира и человека. Во многих произведениях в основу сюжета положены социальные катаклизмы различного масштаба и метаморфозы, происходящие с русским и, шире, современным человеком. Грани конфликтов, моделирующих сюжетные ситуации, определяются, во многом, взаимоотношениями человека с социумом, с окружающими людьми, с самим собой. Одним из возможных аспектов рассмотрения подобных конфликтов является оппозиция «я» и «мы». В зависимости от мировоззренческих установок автора произведения, его художественных или иных, окололитературных, задач меняется тональность восприятия мира, определяется место человека в нем, мотивируется его поведение.

В издании «Теория литературы. Том IY. Литературный процесс» [1] предлагается описание пластов, в которых запечатлевается художественная концепция произведения. «Художественное произведение создает модель мира, варьируя наличие и отсутствие, а также иерархический статус пластов, составляющих структуру произведения. Пластами же являются разные типы взаимодействия человека с различными внутренними и внешними средами.

Первый пласт (система «я – я») – внутренние коммуникации человека, структура личности и взаимодействие ее элементов; <…> В этом пласте произведения осуществляется художественное самосознание человеком себя как личности. Этот пласт в произведении раскрывает «диалектику души», поток сознания и является главным носителем философско-психологической проблематики: каковы границы моего «я», в чем мои отличия и сходства с другими, кто есть я и в чем мое назначение?

Второй пласт («я – ты») – коммуникация человека с другим человеком. Этот пласт – главный носитель нравственной проблематики.

Третий пласт («я – мы») – социальные планы общения и взаимодействия личности с а) социальной средой, б) классом, в) нацией, г) народом, д) обществом, е) государством. Этот пласт в произведении является главным носителем социально-политической проблематики.

Четвертый пласт («я – мы все») – отношения человека с человечеством и историей. Этот пласт является главным носителем философии истории, социально-философских проблем.

Пятый пласт («я – все») – личность и природная среда, ее окружающая. Этот пласт – главный носитель натурфилософской проблематики.

Шестой пласт («я – все созданное нами») – личность и рукотворная, «вторая» природа. Этот пласт – главный носитель социо-натурфилософских проблем: руссоизм, урбанизм, экологические вопросы и т. д.

Седьмой пласт («я – все созданное нами в сфере духа») – человек и созданная им духовная культура. Этот пласт – носитель культурологических проблем.

Восьмой пласт («я – всеобщее все») – человек и мироздание. Этот пласт в произведении является главным носителем религиозной или глобальной философско-метафизической проблематики смысла жизни: что есть мир и каков он, зачем жить, что есть смерть, что такое человек в его отношении ко Вселенной» [1, с. 122-123].

Выделение и осмысление этих пластов при чтении и анализе произведения позволяет прояснить смысловую доминанту в восприятии мира и человека. Мир может восприниматься и осознаваться как некое онтологическое единое целое, гармоничное в идеале, но не лишенное дисгармонии, диссонансов и конфликтности в отдельных проявлениях, прежде всего – в социальной сфере. Человек в этом мире может занимать отведенное ему место не в центре и не на периферии мироздания. Может стремиться постичь тайну бытия, осознать суть антиномии жизни и смерти, добра и зла и т.д. Однако пытливость его ума может быть ограничена пределом, за который переступать не следует: «И для вопросов существуют границы, за которые не следует переходить. Это то же самое, что небо и вода, небо и земля, находящиеся в вечном продолжении и подчинении друг к другу, и что из них вопрос и что ответ? Мы можем, из последних сил подступив, лишь замереть в бессилии перед неизъяснимостью наших понятий и недоступностью соседних пределов, но переступить их и подать оттуда пусть слабый совсем и случайный голос нам не позволится» (В.Распутин «Что передать вороне?») [2]. При благоприятном стечении обстоятельств гармония во взаимоотношениях между миром и человеком достижима.

Мир может восприниматься иначе, как некий хаос, управляемый непонятными человеку законами или просто игрой слепого случая и разгулом бессмысленного насилия. Человек в этом мире утраченных ценностей и полной относительности оказывается песчинкой, в одиночку сражающейся с окружающим хаосом абсурда [подробнее смотрите: 1, гл. YI-YII, с.235- 455].

Сопоставляя элементы художественного сознания, позволяющие говорить о специфике реалистического и постмодернистского художественного освоения мира, И. Ильин писал: «Углубление кризиса общественного и связанного с ним художественного сознания и те специфические формы, которые оно приняло в середине 60-х – начале 80-х годов, и привело к появлению в литературе Запада феномена «постмодернизма». Однако более важным для общей его характеристики является не это чисто поверхностное внешнее сходство «повествовательных стратегий», а внутренние, глубинные различия, существующие между писателями, прибегающими к данной технике письма. Эти различия обусловлены в первую очередь наличием или отсутствием у писателя любви и сострадания к человеку, озабоченности его реальными нуждами, желания и умения <…> на примере истории единичной личности увидеть общечеловеческие проблемы, или напротив стремления продемонстрировать лишь «бессмысленность, обесцененность человеческого существования в современном обезличенном мире» буржуазного общества <…>. В том случае, когда сознательно сконструированный хаос формы воспринимается своим создателем как адекватное отражение ощущаемого им хаоса бытия, в котором бесследно исчезает живой человек, и автору нечего передать своему читателю кроме собственного чувства растерянности и отчаяния перед непонятным миром, управляемым непонятными законами или просто игрой слепого случая <…>, то остается только одно лишь средство – спародировать эту опасность, свои собственные перед ней страхи и свое бессилие. И в этом случае под стилистической манерой «постмодернизма» кроется искусство модернизма, как бы его не называли.

Когда же художник, по словам И.Р. Бехера, «как создатель человеческих образов оказывает сопротивление античеловеческим, варварским тенденциям своего времени» …, то для достижения эстетического эффекта он может пользоваться любыми художественными средствами, оставаясь при этом реалистом» [1, c. 384-385].

По мнению Ю.Борева, генеральная концепция бытия, утверждаемая и варьируемая разными художественными направлениями XX века, может быть сформулирована так: «XX век – эпоха утраченных иллюзий и потерянных надежд». Несовершенство буржуазного мира, критикуемое лучшими умами XIX века, сменилось идеалами Октябрьской революции и стратегией строительства социализма. « И эту надежду обрели не только полуграмотные конармейцы, но и многие высшие интеллектуалы Запада. Однако постепенно была осознана утопичность пути, который был предложен человечеству Октябрем. Иллюзии были утрачены, надежды потеряны. На это у одних ушли месяцы, у других годы, у третьих десятилетия, у многих – все столетие» [1, с. 466].

Произведения, выбранные для рассмотрения в данном пособии, отразили многие перемены в жизни социума и государства в «перестроечный» и «постсоветский» периоды российской истории. Однако писатели критерием измерения и осмысления происходящего избирают самоощущение человека в меняющемся мире. Их привлекает его поведение в складывающихся обстоятельствах, мотивация поступков, эмоциональная и психологическая реакция на окружающих. Объектом рассмотрения может стать жизненная позиция персонажей, система ценностей, попытки найти или обрести себя во времени, рефлексия о своем предназначении.

Ракурс изображения мира и человека, спектр оценок разных сторон современной действительности в реалистических и постмодернистских произведениях практически противоположны во всех пластах повествования (стр. 7 введения). Анализу данных различий автор пособия посвящает дальнейшее изложение.