3

Период феодальной раздробленности на большинстве территории Руси совпал с монголо-татарским нашествием. Поэтому этот период характеризуется отсутствием самостоятельной государственной власти как таковой, не говоря уже об исполнении ею законодательных функций. Исключение составляет Новгородская ремесленно-торговая республика. По причине отсутствия княжеской власти и в силу ряда объективных причин социально-экономического развития именно в Новгороде, как нигде на Руси, проявилась роль вече как законодательного органа власти. В XI-XIII вв. вече имело наибольший набор признаков законодательного органа, отдаленно напоминавшего законодательный орган парламентской республики.

Новгород прошел длительный период политической эволюции, прежде чем установился республиканский развитый строй. На отдельных этапах реальная власть князя, посадника, вечевых органов была различной. Лишь в XV в. государственность приобрела окончательную форму, при этом уже переживая кризис демократических институтов.

Такой тип организации государственной власти, как ремесленно-торговая республика, относится к числу недолговечных и неустойчивых конструкций. Поэтому подобный тип организации законодательных органов, несмотря на высокий уровень развития демократии, представляет собой тупик в историческом плане и не может рассматриваться как закономерность для всей России. Причины возникновения Новгородской феодальной республики и ее административное устройство. В вопросе о становлении республиканской государственности следует выделить две причины, связанные со специфической расстановкой социальных и политических сил, ослаблявших друг друга в политической борьбе.

Первая причина обусловлена тем, что в древности Новгород не стал наследственным владением ветвей Рюриковичей. Занятые борьбой с кочевниками князья были заинтересованы в новгородской дани и там властвовали либо князь, либо посадник (при отсутствии суверенитета Киева). Возможность частой смены князя ослабляла положение Новгорода. С конца XI в., когда начинается борьба за городские вольности, политические верхи Новгорода стали активно бороться за “угодных князей”. Иногда даже устанавливали своеобразное “двоевластие”: “князь — посадник”. Частая смена князей препятствовала развитию княжеского землевладения, системы вассалитета. В 1126 г. новгородцы получили право выбирать независимых посадников из граждан города, а после волнений 1136 г. стали выбирать князей. Ранее подчиненная князьям администрация становилась выборной.

Вторая причина связана с мощью торгово-предпринимательских слоев в экономической и вечевой жизни Новгорода. Там существовали благоприятные условия для торговли, внутренней и внешней. Запасы пушнины, меда, воска, кожи стимулировали производство, обмен, приток в город драгоценных металлов. По наблюдениям, из Новгорода ежегодно вывозили до полумиллиона беличьих шкурок. Такая ситуация привела к созданию мощных социальных прослоек собственников, от мелких до крупных, которые чувствовали экономическую значимость и “вкус борьбы” за “нужных” князей. Особенно выделялось новгородское боярство. 30 крупнейших боярских фамилий сосредоточили в своих руках политико-экономический потенциал, “теснили” князей, стремились к созданию олигархических органов власти. [3]

В ремесло и торговлю втягивалось огромное число свободных горожан, независимых собственников, которые на вечевых собраниях представляли значительную силу. И их собственные позиции, и агитация администрации города, и имевший место “подкуп” со стороны боярства порой направляли эту активную массу против политики князей и ослабляли власть. Отношения с князьями получили договорно-правовую основу.

Большую роль в общественно-политическом развитии Новгорода сыграло его географическое положение. Новгород располагался в сравнительно суровой природно-климатической зоне, что существенно затрудняло развитие традиционного на Руси пашенного земледелия и производство хлеба. Хлеб и другие продукты сельского хозяйства Новгород вынужден был закупать в соседних российских землях, обменивая их на продукты ремесел и товары, ввозимые с Запада. С одной стороны, особенности географического положения и экономического развития привели к сдерживанию процессов развития сельского хозяйства феодально-крепостнического типа из-за относительной малочисленности крестьян и бесперспективности их закрепощения. С другой стороны, развитие ремесла и торговли способствовали экономической независимости и большей, по сравнению с Киевским государством, социальной значимости ремесленников и купцов, а также развитию инфраструктуры городов и городского самоуправления. Таким образом к IX-XI вв. сформировалась ремесленно-торговая республика. [1]

Основным экономическим фактором была не земля, а капитал. Это обусловило особую социальную структуру общества и необычайную для средневековой Руси форму государственного правления. Новгородское боярство организовывало торгово-промышленные предприятия, торговлю с западными соседями (городами ганзейского торгового союза) и с русскими княжествами.

По аналогии с некоторыми регионами средневековой Западной Европы (Генуя, Венеция) в Новгороде сложился своеобразный республиканский (феодальный) строй. Развитие ремесел и торговли, более интенсивнее, чем в других русских землях (что объяснялось выходом к морям), потребовало создания более демократического государственного строя. Основой для такой политической системы стал довольно широкий средний класс новгородского общества: житьи люди занимались торговлей и ростовщичеством, своеземцы (своего рода хуторяне или фермеры) сдавали в аренду или обрабатывали землю, купечество объединялось в несколько сотен (общин) и торговало с русскими княжествами и с “заграницей” (“гости”). [2]

Республика представляла собой государственное образование с центром в столице, где была сосредоточена политическая жизнь. На обширных северных территориях Новгородской земли существовали высокоразвитые города с давними культурными традициями — Вологда, Торжок, Городец и т.д. Раскопки берестяных грамот показали высокую степень грамотности рядовых граждан, а следовательно, наличие развитой системы школ и образования. Берестяные грамоты известны из раскопов, относящихся к XI в. Письменность играла большую роль в торговых операциях граждан республик.

Основная масса торгового населения Новгорода сосредотачивалась на торговой стороне города, на правом берегу реки Волхов, делившей город пополам. На левом берегу располагалась Софийская часть, по названию храма Св. Софии. Здесь проживала преобладающая часть боярства и знатных семей. Не раз через Волховский мост сходились в кровавых стычках распаленные политической агитацией жители города. Не одну загубленную политикой жизнь поглотил Волхов.

Вся территория Новгорода делилась на пять концов, два — на Торговой части, три на Софийской. Новгородские концы делились на сотни, по две в каждом. Сотни делились на улицы — самые мелкие территории. К пяти новгородским концам принадлежали пять пятин по всей территории государства. [3]

Система вечевых органов Новгородской феодальной республики

Государственное управление Новгородом осуществлялось через систему вечевых органов: в столице существовало общегородское вече, отдельные части города (стороны, концы, улицы) созывали свои вечевые собрания. Формально вече было высшим органом власти (каждое на своем уровне), решавшем важнейшие вопросы из экономической, политической, военной, судебной, административной сфер. Вече избирало князя. К собраниям подготавливалась повестка дня, кандидатуры избираемых должностных лиц. Решения на собрании должны были приниматься единогласно. Имелись канцелярия и архив вечевого собрания, делопроизводство осуществлялось вечевыми дьяками. Организационным и подготовительным органом (подготовка законопроектов, вечевых решений, контрольная деятельность, созыв веча) являлся боярский совет (“Оспода”), включавший наиболее влиятельных лиц (представителей городской администрации, знатных бояр) и работавший под председательством архиепископа. [2]

Формально-юридически городское вече было высшим органом власти. Ему принадлежали высшие права в издании законов, заключений международных договоров, вопросах войны и мира, оно утверждало князей и выбирало высших должностных лиц, утверждало налоги и т.д. В вечевых собраниях участвовали взрослые свободные мужчины.

В деятельности этого органа много неясного. Считалось, что вече собиралось по звону колокола на Ярославском дворище. Однако раскопки показали, что на дворище могло поместиться несколько сот человек, но никак не все жители. Вероятно, там собиралась какая-то элитарная часть жителей, и трудно разделить отношения ее с остальной массой свободных участников вече. В.О. Ключевский считал, что в работе вечевого собрания было много анархии, усобиц, шума и крика. Четких способов голосования не существовало. Тем не менее выступления проходили со специального места — степени (трибуна), руководил вече степенный посадник, велось делопроизводство и имелся архив документов. Но решения вечевых собраний зачастую “подготавливались” городской администрацией и интересов граждан не выражали. [3]

Среди историков нет единства в оценке полномочий веча. Причиной тому — нестабильность этого правового института. Зачастую вече само определяло свою компетенцию, поэтому в разные исторические периоды, сравнительно мало удаленные друг от друга, она была различной. По мнению историка В.И. Сергеевича, деятельность веча в древнерусских городах обычно ограничивалась призванием князя, законодательной функцией, объявлением войны и заключением мира. Эту позицию в основном разделяет И.Я. Фроянов, который утверждает, что в XI в. вече на Руси ведало вопросами войны и мира, санкционировало сборы средств для военных предприятий, меняло князей. Однако И.Я. Фроянов не включает в компетенцию веча такую важную функцию, как законодательная, поскольку, по его мнению, летописные данные, относящиеся к XI в., рисуют вече как верховный демократический орган власти, развивавшийся наряду с княжеской властью. Очевидно, именно последней автор и приписывает выполнение законодательной функции.

О.В. Мартышину на основе анализа большого исторического материала все же удалось выделить основные наиболее важные и часто встречающиеся в источниках полномочия веча:

• заключение и расторжение договора с князем;

• избрание и смещение посадников, тысяцких, владык;

• назначение новгородских воевод, посадников и воевод в провинции;

• контроль за деятельностью князя, посадников, тысяцких, владыки и других должностных лиц;

• Законодательство, примером которого служит Новгородская судная грамота;

• внешние сношения, решение вопросов войны и мира, торговые отношения с Западом;

• распоряжение земельной собственностью Новгорода в хозяйственном и юридическом отношении, пожалование земель;

• установление торговых правил и льгот;

• установление повинностей населения, контроль за их отбыванием;

• контроль за судебными сроками и исполнением решений; в случаях, волновавших весь город, непосредственное разбирательство дел; предоставление судебных льгот.

О.В. Мартышин, представляя убедительные аргументы наличия у веча законодательных функций (принятия судебной грамоты), доказывает, что вече не только выполняло законодательные функции, но и выступало органом исполнительной и судебной власти. Таким образом, можно заключить, что Новгород в рассматриваемый период представлял собой аналог парламентской республики Запада. [1]

Исполнительная власть и высшие должностные лица

Высшими должностными лицами “Господина Великого Новгорода” были посадник, тысяцкий, архиепископ, князь.

Посадник — исполнительный орган веча, избранный им на один-два года, руководил деятельностью всех должностных лиц, вместе с князем ведал вопросами управления и суда, командовал войском, руководил вечевым собранием и боярским советом, представительствовал во внешних сношениях.

Тысяцкий занимался вопросами торговли и торгового суда, возглавлял народное ополчение.

Архиепископ был хранителем государственной казны, контролером торговых мер и весов (основная его роль — духовное главенство в церковной иерархии).

В XII в. с формированием республиканского строя особое место занял глава новгородской церкви (владыка) — архиепископ. Он сосредоточивал в своих руках высшие управленческие функции в области финансов, торговли, суда, был главой городского совета знати, оказывал идеологическое влияние на рядовых граждан. Вторым по значению лицом был посадник, избиравшийся на ограниченный срок. Действующий посадник назывался степенным, переизбранный — старым. Переизбранные посадники продолжали влиять на политику государства. Посадниками избирались именитые граждане. По мнению исследователей, в XIII в. большинство посадников избиралось от двух фамилий — “Михалчичей” и “Незденичей”. [3]

Князь приглашался гражданами на княжение, выполнял функции главнокомандующего и организатора защиты города. Военную и судебную деятельность разделял с посадником. По договорам с городом (известно около 80 договоров XIII-XV вв.) князю запрещалось приобретать землю в Новгороде, раздавать землю новгородскими волостями, вершить суд за пределами города, издавать законы, объявлять войну и заключать мир. Ему запрещалось заключать договоры с иноземцами без посредничества новгородцев, судить холопов, принимать закладников из купцов и смердов, охотиться и рыбачить за пределами отведенных ему угодий. В случае нарушения договоров князь мог быть изгнан. [2]

Есть известная загадка в том, почему княжеская власть в Новгороде не была ликвидирована. Основная задача приглашенных князей состояла в вооруженной защите и организации обороны республики при опоре на княжеские дружины. Но неужели воинственные новгородцы не могли при этом ограничиться собственными военачальниками и ополчением? Очевидно, в политическом сознании того времени власть князя была таким явлением, без которого люди не помышляли обойтись.

Роль князей заметно ограничивается в XIII в. С князьями заключались договоры, в которых предусматривались их права и обязанности, окончательно кандидатуру князя утверждало вече. Предварительно кандидатура обсуждалась на заседании боярского совета, его мнение имело большое значение. Три древнейшие известные договорные грамоты Новгорода с великим князем Ярославом относятся к 1264-1270 гг. Они типичны для последующих документов такого рода и имеют следующее содержание.

Все они начинаются с княжеской клятвы (целование креста) о соблюдении договора и старинных городских вольностей Новгорода, под которыми понимались вечевая организация, выборность администрации и сохранение политических порядков. Запрещались “насильственные” действия князя в Новгороде, его политика должна была согласовываться с администрацией. Предполагалось, что князь участвует в управлении республикой, но подробно сфера деятельности не регламентирована. Скорее всего, вопросы управления решались коллегиально (с посадником, боярским советом, тысяцким и т.д.).

Значительно больше внимания уделяется в договорных грамотах ограничению княжеских полномочий. Князь не мог творить суд единолично (только вместе с посадником), единолично пересматривать судебные приговоры, не мог без контроля посадника раздавать новгородские земли и государственные “грамоты”. Запрещалось приобретать земли в республике князю и его вассалам. Князь мог охотиться только в установленных местах. Постановления об ограничениях земельных раздач и приобретений делали невозможным формирование экономической мощи князей и создание прослойки зависимых от него лиц, способных поддержать княжескую политику. Запрещалось лишать должности администрацию на периферии “без вины”. Законодательная и дипломатическая деятельность не могла проводиться единолично. Князьям запрещалось принимать в зависимость новгородских людей, облагать население налогами и вести с иноземцами самостоятельную торговлю. Однако деятельность князей не была безвозмездной, они получали определенную часть финансовых доходов республики. [3]

В Новгородской судной грамоте упоминаются все элементы политической системы Новгорода: вече, посадники, тысяцкие, боярский совет, владыка, князь, и каждому из должностных лиц грамота отводит определенное место в иерархии власти. Власть князя предстает ограниченной: “без посадника ти, княже, суда не судити”, то же и с другими. Лишь вече выступает как орган, их объединяющий: “посадники, тысяцкие, бояре, житьи люди, купцы, черные люди, все пять концов, весь государь Великий Новгород на вече на Ярославском дворе” принимают решение. Таким образом, юридически высшим органом власти в Новгороде считалось вече — собрание полноправных жителей города мужского пола. Поэтому оно и приобрело функции законодательства, управления и суда, от него принимали полномочия и были ему подчинены главные носители власти: князь, владыка, посадник и тысяцкий. [1]

Эволюция республиканской государственности сопровождалась угасанием роли городского веча. Одновременно значение городского боярского совета росло. Не раз в истории реальное значение денег (в руках боярства) и власти над народом уничтожало так называемый демократизм. Республиканская государственность претерпела изменения от относительного демократизма до откровенной олигархической системы правления к XV в. (через совет боярства). В XIII в. образовался орган (совет) из представителей пяти концов Новгорода, из состава которого выбирались посадники. Этот совет весьма целенаправленно “играл” интересами народа на вече. В начале XV в. решения веча уже почти целиком подготавливались советом.

В результате реформ начала XV в. роль совета еще более повысилась, а значение веча упало. Новгород становился похож на олигархические структуры Италии (Венеция, Флоренция). Новгородское боярство вразрез с интересами рядовых граждан активно препятствовало присоединению к Москве. Рядовые граждане, напротив, тяготели к Москве. [3]

В 1478 г. Новгород подчинился Москве.

4

Государственное устройство в Золотой Орде

На протяжении первого столетия своего существования Золотая Орда была одним из улусов Великой Монгольской империи. Потомки Чингисхана правили Золотой Ордой даже после падения империи, а когда Орда распалась, они владели государствами, пришедшими ей на смену. Монгольская аристократия являлась высшим слоем общества в Золотой Орде. Поэтому правление в Золотой Орде основывалось, главным образом, на принципах, которыми руководствовалось правительство империи в целом. «Великая Яса» Чингисхана составляла его правовую основу. В то же время, однако, как и в других частях империи, применение основных принципов монгольского правления в Золотой Орде обусловливалось географическим положением, этническим составом населения и духовной атмосферой на той или иной территории.

Монголы составляли национальное меньшинство в золотоордынском обществе. Большей частью населения в Орде были тюрки. С религиозной точки зрения, распространение ислама как среди монголов, так и среди тюрков в Орде стало фактором огромной важности. Постепенно мусульманские институты утвердились наряду с монгольскими.

Большинство монголов Золотой Орды были выходцами из того четырехтысячного войска, которое было передано Джучи Чингисханом; они относились к племенам Хушин, Кыйят, Кынкыт и Сайджут.[682] Вдобавок, были также и мангкыты, но они, как мы знаем, держались в стороне от остальных и, со времен Ногая, составляли отдельную орду. Как уже упоминалось, тюрки были признаны полноправными членами степного общества. В западной части Золотой Орды тюркский элемент был представлен, главным образом, кипчаками (половцами), а также остаточной частью хазар и печенегов. К востоку от среднего течения Волги, в бассейне реки Кама, жили оставшиеся булгары и полутюркизированные угры (башкиры). К востоку от нижней Волги мангкыты (ногаи) и другие монгольские кланы правили рядом тюркских племен, таких, как кипчаки и огузы, большинство из которых смешалось с иранскими аборигенами. Численное превосходство тюрков делало естественным то, что монголы постепенно должны были тюркизироваться, а монгольский язык, даже внутри правящих классов, уступить место тюркскому. Дипломатическая переписка с зарубежными странами (такими как Египет) велась по‑монгольски, но большинство документов конца XIV и XV веков, касающихся внутреннего управления, из тех, что мы знаем – на тюркском языке (в основном, на чагатайском тюркском). Из неофициальных текстов недавно была обнаружена рукопись монгольского стихотворения (написанного на бересте), относящаяся к началу XIV века.[683] На более низком политическом уровне, чем тюрки, находились русские, аланы и черкесы с предоставленными им слободами в городе Сарае. Племена финно‑угорского происхождения, такие, как черемисы, мордва и мещера, жили в бассейне нижней Оки, а много итальянцев и греков – в Крыму и на Азовском море.

С экономической точки зрения Золотая Орда представляла собой симбиоз кочевого и оседлого населения. Южнорусские и северокавказские степи предоставляли монголам и тюркам обширные пастбища для табунов и скота. С другой стороны, некоторые части этой территории на периферии степей использовались также для выращивания зерновых. Страна булгар в районе средней Волги и Камы была также сельскохозяйственной с высокоразвитым земледелием; и, конечно, Западная Русь (Украина) и южные княжества Центральной и Восточной Руси, особенно Рязань, производили зерно в изобилии. Сарай и другие большие города Золотой Орды с их высокоразвитыми ремеслами служили пунктами пересечения кочевничества и оседлой цивилизации. Как хан, так и князья часть года жили в городах, а на протяжении другой части года следовали за своими табунами. Большинство из них владело также земельными угодьями. Значительная часть городского населения проживала там постоянно, так что был создан городской класс, состоявший из разнообразных этнических, социальных и религиозных элементов. Как у мусульман, так и у христиан были свои храмы в каждом крупном городе. Города играли роль первостепенной важности в развитии золотоордынской торговли. Сложный экономический организм Орды был сориентирован на международную торговлю, и как раз от нее ханы и вельможи получали большую долю своего дохода.

Как мы знаем, Золотой Ордой правила ветвь Джучидов из дома Чингисхана. Юридически, вплоть до падения Монгольской империи, хан Золотой Орды являлся вассалом великого хана, и он был также в определенном смысле пайщиком имперского концерна, поскольку имел уделы в других улусах. Хан избирался ассамблеей князей‑Джучидов, региональным курултаем. Церемония вступления нового хана в свою должность следовала модели возведения на трон великих ханов. Согласно Иоганну Шильтбергеру, немецкому путешественнику, который посетил Золотую Орду в начале XV века, «когда они выбирают хана, они берут его и усаживают на белый войлок, и трижды поднимают на нем. Затем они поднимают его и проносят вокруг шатра, и усаживают его на трон, и вкладывают ему в руку золотой меч. По обычаю, ему должны присягать».[684] Ритуал пронесения нового хана на войлоке по‑тюркски называется khan kutermiak.[685]

Кроме функционирования в качестве избирательного органа в периоды междуцарствия, курултай регулярно собирался, чтобы обсудить вместе с ханом все важные вопросы внутренней и внешней политики. Более того, члены курултая княжеского рода занимали самое важное положение в армии и администрации. Со временем их стали называть oglan. Как и в других монгольских государствах, женщины, принадлежавшие к правящему клану – хатун – играли активную роль в политической жизни. Не менее важным был и тот факт, что каждый член правящего дома, включая женщин, получал удел, независимый от общего государственного управления. Таким образом, мы можем сказать, что Джучиды правили в Золотой Орде двумя путями: как суверены и как феодальные сеньоры.

Ниже князей находились те, кого можно назвать монгольскими и тюркскими вельможами: первоначально именовавшимися нойонами (монгольский термин), а позднее – беками (тюркский термин); а также высшие управленческие и судебные чиновники. Многим из них даровались земельные наделы феодального типа, которые назывались soyurghal.[686] Часто хан выдавал вельможе ярлык о неприкосновенности, освобождающий его и людей, закрепленных за земельным наделом, от налогов и государственной службы. Владелец такого надела назывался даркханом. Нередко этот термин применялся по отношению к более мелким землевладельцам, поскольку предполагалось, что вельможи в любом случае пользовались неприкосновенностью. В результате такой политики к середине XV века «феодальный» сектор (назовем его так условно) расширился значительно больше, чем «государственный» сектор. Этот фактор сыграл огромную роль в распаде Орды.

Организация армии в Золотой Орде строилась в основном по монгольскому типу, установленному Чингисханом, с десятичным разделением. Армейские части группировались в два основных боевых порядка: правое крыло, или западная группа и левое крыло, или восточная группа. Центр, по всей вероятности, составляла гвардия хана под его личным командованием. За каждым большим армейским подразделением был закреплен букаул (интендант).[687] Как и в других частях Монгольской империи, армия составляла основу ханской администрации, каждой армейской части был подчинен отдельный район в Орде. С этой точки зрения мы можем сказать, что в административных целях Золотая Орда была разделена на мириады, тысячи, сотни и десятки. Командир каждого подразделения отвечал за порядок и дисциплину в его районе. Все вместе, они представляли собой местное управление в Золотой Орде. Ярлык о неприкосновенности хана Тимур‑Кутлуга от 800 г. гиджры (1397‑1398 гг.), выданный крымскому тархану Мехмету, был адресован «огланам правого и левого крыла; почтенным командирам мириад; и командирам тысяч, сотен и десятков».[688]

Для сбора налогов и других целей военной администрации помогал целый ряд штатских чиновников. В ярлыке Тимур‑Кутлуга упоминаются сборщики налогов, гонцы, лица, обслуживающие конно‑почтовые станции, лодочники, чиновники, отвечающие за мосты, и рыночная полиция. Важным чиновником был государственный таможенный инспектор, которого называли «даруга » (в русских летописях произносится также как «дорога»). Основное значение корня этого монгольского слова – «нажимать» в смысле «штамповать» или «ставить печать».[689] Термин может быть передан как «хранитель печати». В обязанности даруги входило наблюдение за сбором налогов и учет количества собранного.

Вся система администрации и налогообложения контролировалась центральными правлениями (диванами ). В каждом из них дело, фактически, вел секретарь (битикчи ). Главный битикчи заведовал ханским архивом. Иногда хан доверял общий надзор над внутренней администрацией особому чиновнику, которого арабские и персидские источники, говоря о Золотой Орде, называют «визирем»[690]. Неизвестно, был ли это в действительности его титул. Такие чиновники при ханском дворе, как стольники, виночерпии, сокольничьи, содержатели диких животных, егеря, также играли важные роли.

Судопроизводство состояло из Верховного суда и местных судов. В компетенцию первого входили наиболее важные дела, затрагивающие государственные интересы. Следует вспомнить, что целый ряд русских князей представал перед этим судом. Судьи местных судов назывались яргучи (дзаргуджи ).[691] Согласно Ибн‑Батуте, каждый суд состоял из восьми таких судей под председательством главного (амир яргу ).Он назначался специальным ярлыком хана. В XIV веке мусульманский судья (кази ) вместе с адвокатами и писарями также присутствовал на заседаниях местного суда. Все вопросы, подпадающие под исламское право (шариат), относились к нему.[692]

Ввиду того, что торговля играла важную роль в экономике Золотой Орды, было вполне естественно, что купцы, в особенности имевшие выход на заграничные рынки, пользовались большим уважением со стороны хана и вельмож. Хотя официально и не связанные с правительством, именитые купцы могли достаточно часто оказывать влияние на направление внутренних дел и внешних сношений. Фактически мусульманские купцы представляли собой международную корпорацию, контролирующую рынки Центральной Азии, Ирана и Южной Руси. Индивидуально они давали клятву верности тому или иному правителю, в зависимости от обстоятельств. Коллективно они предпочитали мир и стабильность во всех странах, с которыми им приходилось иметь дело. Многие из ханов зависели от купцов в финансовом отношении, поскольку те распоряжались большим капиталом и имели возможность одалживать деньги любому хану, чья казна истощалась. Купцы также с готовностью собирали налоги, когда от них этого требовали, и были полезны хану во многих других отношениях.

Основную часть городского населения составляли ремесленники и самые разнообразные работники. В ранний период формирования Золотой Орды одаренные мастеровые, захваченные в плен в завоеванных странах, становились рабами хана. Часть из них отсылалась к великому хану в Каракорум. Большинство же, обязанное служить хану Золотой Орды, селилось в Сарае и других городах. В основном они являлись уроженцами Хорезма и Руси. Позднее и свободные работники тоже, видимо, стали стекаться к ремесленным центрам Золотой Орды, главным образом – в Сарай. В ярлыке Тохтамыша от 1382 г., выданном Ходже‑Беку, упоминаются «старейшины ремесленников».[693] Из этого можно заключить, что кустари были организованы в гильдии, скорее всего, каждое ремесло формировало отдельную гильдию. Одному ремеслу отводилась особая часть города для мастерских. Согласно свидетельствам археологических исследований, в Сарае были кузницы, ножевые и оружейные мастерские, фабрики по производству сельскохозяйственных орудий, а также бронзовых и медных сосудов.[694] Большое количество работников занималось выделкой кожи и ткачеством. Ткачи производили, главным образом, шерстяные ткани, хотя для некоторых тканей использовался и хлопок‑сырец, ввозимый из Центральной Азии. Керамические изделия высокого качества также изготавливались в Сарае, в основном, по хорезмским образцам.

Немногое известно о положении крестьян в земледельческих районах Золотой Орды. Они упоминаются в ярлыке Тимур‑Кутлуга как сабанчи (пахари) и уртакчи. Последние были издольщиками.[695] Крестьян, вероятно, сильно отягощали налоги, но в некоторых случаях, видимо, они с выгодой пользовались своим положением, если были приписаны к поместью с гарантированной неприкосновенностью. Однако в этом случае, без сомнения, на них налагались различные поместные обязанности. Некоторые крестьяне, видимо, были свободными людьми – потомками военнопленных, осевших на земле. Обычно военнопленных обращали в рабов, но если они были умелыми мастеровыми, то, как упоминалось выше, их реквизировал хан. С остальными завоеватели могли делать все, что пожелают: использовать на работе у себя в доме или продать. Для итальянских, как и для мусульманских купцов, торговля рабами была прибыльным делом.

Галицкий князь Роман, опираясь на силу и сочувствие тех слоев общества, которые особенно страдали от беспрерывных феодальных войн, пробовал распоряжаться и Киевом, найдя и здесь точку опоры в киевских низах и купечестве. В этом отношении весьма характерен поход Романа на Киев в 1203 г. Киевское городское население открыто стало на его сторону, отворило ворота и впустило его в нижний город. Киевский князь Рюрик, видя, что киевляне встали против него, даже не думал сопротивляться. Рюрик был изгнан, и в Киеве Роман посадил своего двоюродного брата Ингваря. Роман в данном случае действовал по соглашению со Всеволодом «Большое гнездо».

За собой Роман не решился оставить Киев по ряду соображений: Киев тогда находился в орбите власти Всеволода «Большое гнездо», а Роман был настолько силен, что подчиняться Всеволоду не хотел, но не хотел он и ссориться с могущественным северным князем. Незначительный по своему политическому весу князь Ингварь обеспечивал Роману некоторую долю влияния на Киевскую землю. Один из южных летописцев просто назьщает Ингваря наместником Романа.1

Однако Рюрик не хотел мириться со своим положением. Ои нашел себе союзников — между прочим призвал «всю Половецкую землю» — и напал на Киев. Город был взят, победители сильно в нем похозяйничали.

Это вторичное опустошение Киева, последовавшее через 34 года за первым, еще больше подорвало его значение.

Судьба Рюрика очень сложна. Он то садился на Киевский стол, то вынужден был его покидать, то его насильно постригают в монахи, то он сбрасывает с себя монашескую рясу и снова садится на Киевский стол, ищет союзников, воюет, отсижвваегся в своем княжеском гнезде, городе Овруче (древлянская земля), интригует, мирится, пока в 1214 (приблизительно) году не заканчивает всякие счеты со своей бурной жизнью, выгнанный из Киева Всеволодом Чермным. Жизнь Рюрика, интересная сама по себе, прекрасно характеризует сложность тогдашних политических отношений.

1 М. С. Грушевский. Очерк истории Киевской земли. 1891, стр. 263.

После его смерти обстановка на юге и севере запуталась еще больше. Гроза севера, Всеволод «Большое гнездо», умер за два года до Рюрика.

Во Владимирской земле началась борьба за власть; в то же время в Галиче шли распри между претендентами на Галичский стол. И на севере и на юге эта борьба велась в обстановке крайнего обострения классовых противоречий между боярством и враждебными ему силами, главным образом городами.

В это трудное и сложное время на юге появляется уже знакомый нам Мстислав Мстиславич, князь торопецкий и новгородский.

В союзе со смоленским Мстиславом Романовичем он напал на Черниговвкую землю и отсюда двинулся на Киев, взял его, посадил сначала Ингваря, уже однажды здесь сидевшего, а потом отдал своему союзнику Мстиславу Романовичу смоленскому. Сам Мстислав Мстиславич Удалой, не порывая связей с южной Русью, активно участвует в политической жизни Новгорода. Он приезжал сюда и в 1215 и 1217 г. после своего знаменитого похода в Суздальскую землю и Липецкой битвы.

Воспользовавшись распрей между Венгрией и Польшей, Мстислав Мстиславич занимает Галич, который ему удалось в конце концов удержать за собой, несмотря на то что Польша и Венгрия, примирившись, пошли против него.

***

Вот в каком, приблизительно, состоянии находились главнейшие части распавшегося Киевского государства в момент первого появления монголов в нашей стране. Перед нами прошли только наиболее показательные факты, связанные с жизнью нескольких частей великой равнины, занятой народами нашей страны. Если бы мы взяли на себя труд продемонстрировать во всей полноте вею сложность тогдашних общественных и политических отношений, мы на гораздо более широкой основе могли бы притти к выводу, что перед нами хорошо известный всем странам, переживавшим феодализм, «беспорядок», возведенный в систему.

Противоречивые интересы феодальных княжений стали причиной беспрерывных и неизбежных столкновений их друг с другом.

Автор «Слова о полку Игореве» очень ярко характеризовал основные мотивы поведения владетельных князей этого периода: «рекоста бо брат брату: "се мое, а то мое же". И начата князя про малое „се великое" молвити, а сами на себе крамолу ковати».

Среди этого политического хаоса мы, хотя и не всегда ясно, различаем фигуру великого князя, в данной обстановке еще бессильного. Однако союз его с общественными силами, враждебными феодальной раздробленности, заключал в себе возможности дальнейшего роста его политического значения и перспективу успешной борьбы с хроническими феодальными войнами, так называемыми «усобицами», сплочения народных сил для защиты от внешнего врага. Но процесс этот длительный: понадобилось несколько столетий, чтобы его результаты вылились в форму осязаемых политических фактов. Время же, о котором сейчас идет речь, — это разгар усобиц, высший подъем «всеобщей путаницы».1 И к несчастью для Руси именно в этот роковой момент появились в нашей стране монгольские полчища.

В то время, когда монгольское войско было огромно по численности и подчинено единому командованию, поскольку монголы в это время заканчивали дофеодальный период своей истории и феодальная раздробленность их еще ожидала впереди, среди русских, уже феодальных княжеств мы наблюдаем полное разобщение сил. Многочисленные княжения делились и переделялись, беспрерывно воевали, вступали друг с другом в соглашения, которые так же быстро расторгались, как и заключались. Разрозненные, они были бессильны оказать активное сопротивление хорошо организованному и значительному врагу.

Эти условия разобщенности княжений были главнейшей причиной столь успешного наступления монгольских войск на восточную Европу.

Попробуем проследить этот путь татарских завоеваний, имея основной задачей освещение вопросов, связанных с судьбами народов нашей страны.

6

Став великим князем, Иван III начал свою внешнеполитическую деятельность с подтверждения прежних договоров с соседними князьями и общего усиления позиций. Так, были заключены договоры с Тверским и Белозерским княжествами; на престол Рязанского княжества был посажен князь Василий Иванович, женатый на сестре Ивана III.

Начиная с 1470-х годов деятельность, направленная на присоединение остальных русских княжеств, резко усиливается. Первым становится Ярославское княжество, которое окончательно теряет остатки самостоятельности в 1471 году, после смерти князя Александра Фёдоровича. Наследник последнего ярославского князя, князь Даниил Пенко, перешёл на службу Ивана III и позже получил чин боярина. В 1472 году умер князь дмитровский Юрий Васильевич, брат Ивана. Дмитровское княжество перешло к великому князю; однако против этого выступили остальные братья умершего князя Юрия. Назревавший конфликт удалось замять не без помощи вдовы Василия, Марии Ярославны, сделавшей всё, чтобы погасить ссору между детьми. В итоге часть земель Юрия получили и меньшие братья.

В 1474 году пришла очередь Ростовского княжества. Фактически оно входило в состав Московского государства и раньше: великий князь являлся совладельцем Ростова. Теперь же ростовские князья продали в казну «свою половину» княжества, окончательно превратившись, таким образом, в служилую знать. Великий князь передал полученное в состав удела своей матери.

[править]Присоединение Новгорода

Основные статьи: Московско-новгородская война (1471), Московско-новгородская война (1477—1478)

Картина К. В. Лебедева «Марфа Посадница. Уничтожение новгородского веча»

Иначе развивалась ситуация с Новгородом, что объясняется различием в характере государственности удельных княжеств и торгово-аристократического Новгородского государства. Явственная угроза независимости со стороны московского великого князя привела к формированию влиятельной антимосковской партии. Возглавила её энергичная вдова посадника Марфа Борецкая с сыновьями. Явное превосходство Москвы вынуждало сторонников независимости к поиску союзников, прежде всего — в Великом княжестве Литовском. Однако в условиях вражды между православием и католичеством обращение к католику Казимиру, великому князю литовскому, было воспринято вечем крайне неоднозначно, и защищать город был приглашён православный князь Михаил Олелькович, сын киевского князя и двоюродный брат Ивана III, прибывший 8 ноября 1470 года. Однако в связи со смертью новгородского архиепископа Ионы, пригласившего Михаила, и последовавшим обострением внутриполитической борьбы, князь пробыл в новгородской земле недолго, и уже 15 марта 1471 года покинул город. Антимосковской партии удалось одержать во внутриполитической борьбе крупный успех: в Литву было отправлено посольство, после возвращения которого был составлен проект договора с великим князем Казимиром. По этому соглашению, Новгород, признавая власть великого литовского князя, тем не менее сохранял в неприкосновенности своё государственное устройство; Литва же обязывалась помочь в борьбе с Московским государством. Столкновение с Иваном III стало неизбежным.

6 июня 1471 года десятитысячный отряд московских войск под командованием Данилы Холмского выступил из столицы в направлении Новгородской земли, ещё через неделю в поход вышла армия Стриги Оболенского, а 20 июня 1471 года из Москвы начал поход сам Иван III. Продвижение московских войск по землям Новгорода сопровождалось грабежами и насилием, призванными устрашить противника[8].

Новгород тоже не сидел сложа руки. Из горожан было сформировано ополчение, командование приняли на себя посадники Дмитрий Борецкий и Василий Казимир. Численность этой армии достигала сорока тысяч человек, однако её боеспособность, в связи с поспешностью формирования из не обученных военному делу горожан, оставалась низкой. В июле 1471 года новгородское войско выдвинулось в направлении Пскова, с целью помешать союзной московскому князю псковской армии соединиться с основными силами противников Новгорода. На реке Шелони новгородцы неожиданно столкнулись с отрядом Холмского. 14 июля между противниками началось сражение.

Увоз вечевого колокола. Летописная миниатюра.

В ходе битвы на Шелони новгородская армия была наголову разгромлена. Потери новгородцев составили 12 тысяч человек, около двух тысяч человек попало в плен; Дмитрий Борецкий и ещё трое бояр были казнены. Город оказался в осаде, среди самих новгородцев взяла верх промосковская партия, начавшая переговоры с Иваном III. 11 августа 1471 года был заключён мирный договор, согласно которому Новгород обязывался выплатить контрибуцию в 16 000 рублей, сохранял своё государственное устройство, однако не мог «отдаватися» под власть литовского великого князя[9]; великому князю московскому была уступлена значительная часть обширной Двинской земли[10]. Одним из ключевых вопросов отношений Новгорода и Москвы стал вопрос о судебной власти. Осенью 1475 года великий князь прибыл в Новгород, где лично разобрал ряд дел о беспорядках; виновными были объявлены некоторые деятели антимосковской оппозиции. Фактически в этот период в Новгороде складывается судебное двоевластие: ряд жалобщиков направлялись непосредственно в Москву, где и излагали свои претензии. Именно эта ситуация и привела к появлению повода для новой войны, закончившейся падением Новгорода.

Весной 1477 года в Москве собралось некоторое количество жалобщиков из Новгорода. Среди этих людей были два мелких чиновника — подвойский Назар и дьяк Захарий[11]. Излагая своё дело, они назвали великого князя «государем» вместо традиционного обращения «господин», предполагавшего равенство «господина великого князя» и «господина великого Новгорода». Москва немедленно ухватилась за этот предлог; в Новгород были отправлены послы, потребовавшие официального признания титула государя, окончательного перехода суда в руки великого князя, а также устройства в городе великокняжеской резиденции. Вече, выслушав послов, отказалось принять ультиматум и начало подготовку к войне.

9 октября 1477 года великокняжеская армия отправилась в поход на Новгород. К ней присоединились войска союзников — Твери и Пскова. Начавшаяся осада города выявила глубокие разногласия среди защитников: сторонники Москвы настаивали на мирных переговорах с великим князем. Одним из сторонников заключения мира являлся новгородский архиепископ Феофил, что давало противникам войны определённый перевес, выразившийся в отправлении к великому князю посольства с архиепископом во главе. Но попытка договориться на прежних условиях не увенчалась успехом: от имени великого князя послам были заявлены жёсткие требования («Вечу колоколу в отчине нашей в Новгороде не быти, посаднику не быти, а государство нам свое держати»), фактически означавшие конец новгородской независимости. Столь явно выраженный ультиматум привёл к началу в городе новых беспорядков; из-за городских стен начался переход в ставку Ивана III высокопоставленных бояр, в том числе военного предводителя новгородцев, князя Василия Гребенки-Шуйского. В итоге решено было уступить требованиям Москвы, и 15 января 1478 года Новгород сдался, вечевые порядки были упразднены, а вечевой колокол и городской архив были отправлены в Москву.

7

Иоа́нн IV Васи́льевич (прозвание Ива́н Гро́зный; 25 августа 1530, село Коломенское[2] под Москвой — 18 марта 1584, Москва) — великий князь Московский и всея Руси с 1533, первый царь всея Руси (с 1547) (кроме 1575—1576, когда «великим князем всея Руси» номинально был Симеон Бекбулатович).

Старший сын великого князя Московского Василия III и Елены Глинской. По отцовской линии происходил из московской ветви династии Рюриковичей, по материнской — от Мамая, считавшегося родоначальником литовских князей Глинских[3][4]. Бабка по отцу, Софья Палеолог — из рода византийских императоров[5]. Предание гласит, что в честь рождения Иоанна была возведена Церковь Вознесения в Коломенском.

Номинально стал правителем в 3 года. После восстания в Москве 1547 года правил с участием круга приближённых лиц, регентским советом — «Избранной Радой»[6]. При нём начался созыв Земских соборов, составлен Судебник 1550 года. Проведены реформы военной службы, судебной системы и государственного управления, в том числе внедрены элементы самоуправления на местном уровне (Губная, Земская и другие реформы). Были покорены Казанское и Астраханское ханства, присоединены Западная Cибирь, Область войска Донского, Башкирия, земли Ногайской Орды.

В 1560 году Избранная рада была упразднена, её главные деятели попали в опалу, и началось полностью самостоятельное правление царя. Вторая половина правления Ивана Грозного была отмечена полосой неудач в Ливонской войне и учреждением опричнины, в ходе которой был нанесён удар старой родовой аристократии и укреплены позиции поместного дворянства. Иван IV правил дольше всех стоявших во главе Российского государства — 50 лет и 105 дней.

Реформы Ивана IV

В. М. Васнецов Царь Иван Грозный, 1897

С 1549 года вместе с Избранной радой (А. Ф. Адашев, митрополит Макарий, А. М. Курбский, протопоп Сильвестр) Иван IV осуществил ряд реформ, направленных на централизацию государства: Земскую реформу, Губную реформу, провел преобразования в армии. В 1550 году был принят новый судебник, который ужесточил правила перехода крестьян (размер пожилого был увеличен). В 1549 году был созван первый Земский собор. В 1555—1556 Иван IV отменил кормления и принял Уложение о службе.

Судебник и царские грамоты предоставляли крестьянским общинам право самоуправления, раскладки податей и надзора за порядком.

При Иване Грозном был запрещён въезд на территорию России еврейских купцов. Когда же в 1550 году польский король Сигизмунд-Август потребовал, чтоб им был дозволен свободный въезд в Россию, Иоанн отказал в таких словах: «в свои государства Жидом никак ездити не велети, занеже в своих государствах лиха никакого видети не хотим, а хотим того, чтобы Бог дал в моих государствах люди мои были в тишине безо всякого смущенья. И ты бы, брат наш, вперёд о Жидех к нам не писал»[28], поскольку они русских людей «от христианства отводили, и отравные зелья в наши земли привозили и пакости многие людям нашим делали»[29][30].

С целью устроить типографию в Москве царь обратился к Кристиану II с просьбой выслать книгопечатников, и тот прислал в 1552 году в Москву через Ганса Миссингейма Библию в переводе Лютера и два лютеранских катехизиса[31], но по настоянию русских иерархов план короля по распространению переводов в нескольких тысячах экземпляров был отвергнут[32].

В начале 1560-х годов Иван Васильевич произвел знаковую реформу государственной сфрагистики. С этого момента в России появляется устойчивый тип государственной печати. Впервые на груди древнего двуглавого орла появляется всадник — герб князей Рюрикова дома, изображавшийся до того отдельно, и всегда с лицевой стороны государственной печати, в то время как изображение орла помещалось на оборотной: «Того же году (1562) февраля в третий день Царь и Великий Князь печать старую меньшую, что была при отце его Великом Князе Василии Иоанновиче, переменил, а учинил печать новую складную: орел двоеглавый, а среди его человек на коне, а на другой стороне орел же двоеглавый, а среди его инърог». Новая печать скрепила договор с Датским королевством от 7 апреля 1562 года[33].

Иоанн Васильевич Великий, император Руссии, князь Московский. С карты Ортелия 1574 года

[править]Реформа военной организации

В 1550 году «избранная тысяча» московских дворян получила поместья в пределах 60—70 км от Москвы. В том же году было учреждено постоянное пешее стрелецкое войско, вооружённое пищалями, бердышами и саблями. Стрелецкие части были полурегулярными, поскольку стрельцы самостоятельно вели хозяйство, хотя и получали жалованье. Стрельцы делились на московских и городовых, выделялись стремянные стрельцы. Командирами стрелецких частей назначались «дети боярские». Оценки общей численности стрельцов колеблются от 10 до 25 тыс.чел.[34]

«Приговор о местничестве» способствовал значительному укреплению дисциплины в войске, повышению авторитета воевод, особенно не знатного происхождения, и улучшению боеспособности русского войска, хотя и встретил большое сопротивление родовой знати[35].

Русская артиллерия эпохи Ивана Грозного была разнообразна и многочисленна. Дж. Флетчер в 1588 году писал:

Полагают, что ни один из христианских государей не имеет такой хорошей артиллерии и такого запаса снарядов, как русский царь, чему отчасти может служить подтверждением Оружейная палата в Москве, где стоят в огромном количестве всякого рода пушки, все литые из меди и весьма красивые[36].

«К бою у русских артиллеристов всегда готовы не менее двух тысяч орудий…» — доносил императору Максимилиану II его посол Иоанн Кобенцль[37]. Московская летопись пишет: «…ядра у больших пушек по двадцати пуд, а у иных пушек немного полегче». Самая крупная в Европе гаубица — «Кашпирова пушка», весом 1200 пудов и калибром в 20 пудов, — принимала участие в осаде Полоцка в 1563 году. Также «следует отметить ещё одну особенность русской артиллерии 16 столетия, а именно — её долговечность», — пишет современный исследователь Алексей Лобин. «Пушки, отлитые по повелению Иоанна Грозного, стояли на вооружении по нескольку десятилетий и участвовали почти во всех сражениях XVII века»[38].

[править]Опричнина

Основные статьи: Опричнина, Опричник

[править]Причины введения опричнины

По мнению советских историков А. А. Зимина и А. Л. Хорошкевич, причина разрыва Ивана Грозного с «Избранной радой» состояла в том, что программа последней оказалась исчерпанной[39]. В частности, была дана «неосмотрительная передышка» Ливонии, в результате чего в войну втянулось несколько европейских государств. Кроме того, царь не был согласен с идеями деятелей «Избранной рады» (в особенности, Адашева) о приоритетности завоевания Крыма по сравнению с военными действиями на Западе[40]. Наконец, «Адашев проявил излишнюю самостоятельность во внешнеполитических сношениях с литовскими представителями в 1559 г.»[41] и в итоге был отправлен в отставку. Следует отметить, что подобные мнения о причинах разрыва Ивана с «Избранной радой» разделяют далеко не все историки. Так, Н. И. Костомаров видит истинную подоплеку конфликта в отрицательных особенностях характера Ивана Грозного, а деятельность «Избранной рады» напротив оценивает весьма высоко[42]. В. Б. Кобрин также полагает, что личность царя сыграла здесь решающую роль, однако в то же самое время увязывает поведение Ивана с его приверженностью программе ускоренной централизации страны, противостоящей идеологии постепенных перемен «Избранной рады»[43]. Историки считают, что выбор первого пути обусловлен личным характером Ивана Грозного, не желавшего слушать людей, не согласных с его политикой. Таким образом, после 1560 г. Иван становится на путь ужесточения власти, который привел его к репрессивным мерам[44].

По мнению Р. Г. Скрынникова, знать легко бы простила Грозному отставку его советников Адашева и Сильвестра, но она не желала мириться с покушением на прерогативы боярской Думы[45]. Идеолог боярства Курбский самым решительным образом протестовал против ущемления привилегий знати и передачи функций управления в руки приказных (дьяков): «писарям русским князь великий зело верит, а избирает их ни от шляхетского роду, ни от благородна, но паче от поповичей или от простого всенародства, а то ненавидячи творит вельмож своих»[46].

Новые недовольства князей, считает Скрынников, вызвал царский указ от 15 января 1562 года об ограничении их вотчинных прав, ещё больше чем прежде уравнивавший их с поместным дворянством[47]. Вследствие этого в начале 1560-х гг. среди знати появляется стремление бежать от царя Ивана за границу. Так, дважды пытался бежать за рубеж и дважды был прощён И. Д. Бельский, были пойманы при попытке к бегству и прощены князь В. М. Глинский и И. В. Шереметев[48]. Среди окружения Грозного нарастает напряженность: зимой 1563 года перебежали к полякам боярин Колычев, Т. Пухов-Тетерин, М. Сарохозин. Был обвинен в измене и сговоре с поляками, но после помилован наместник г. Стародуба В. Фуников[49]. За попытку уйти в Литву смоленский воевода князь Дмитрий Курлятев был отозван из Смоленска и сослан в отдаленный монастырь на Ладожском озере[50]. В апреле 1564 года в Польшу перебежал в опасении опалы Андрей Курбский, как позднее указывает в своих сочинениях сам Грозный, прислав оттуда Ивану обвинительное письмо.

В 1563 г. дьяк Владимира Андреевича Старицкого Савлук Иванов, посаженный князем за что-то в тюрьму, подал донос о «великих изменных делах» последнего, что тотчас нашло живой отклик у Ивана. Дьяк утверждал, в частности, что Старицкий предупредил полоцких воевод о намерении царя осадить крепость. Царь простил брата, но лишил части удела, а княгиню Ефросинью Старицкую 5 августа 1563 г. велел постричь в монахини Воскресенской обители на р. Шексне[51]. При этом последней было позволено сохранить при себе прислугу, получившую несколько тысяч четвертей земли в окрестностях монастыря, и ближних боярынь-советниц, а также разрешены поездки на Богомолье в соседние обители и вышивка[52]. Веселовский[53] и Хорошкевич[54] выдвигают версию добровольного пострижения княгини в монахини[44][55].

В 1564 г. русское войско было разбито на р. Уле. Есть версия, что это послужило толчком к началу казней тех, кого Грозный счёл виновниками поражения: были казнены двоюродные братья — князья Оболенские, Михайло Петрович Репнин и Юрий Иванович Кашин. Считается, что Кашин был казнён за отказ плясать на пиру в скоморошьей маске, а Дмитрий Фёдорович Оболенский-Овчина — за то, что попрекнул Фёдора Басманова его гомосексуальной связью с царём[22][56][57][58][59][60], за ссору с Басмановым был казнён и известный воевода Никита Васильевич Шереметев[44].

Аллегория тиранического правления Ивана Грозного

В начале декабря 1564, согласно исследованиям Шокарева[61], была предпринята попытка вооружённого мятежа против царя, в которой принимали участие западные силы: «Многие знатные вельможи собрали в Литве и в Польше немалую партию и хотели с оружием идти против царя своего»[62].

[править]Учреждение опричнины

В 1565 году Грозный объявил о введении в стране Опричнины. Страна делилась на две части: «Государеву светлость Опричнину» и земство. В Опричнину попали, в основном, северо-восточные русские земли, где было мало бояр-вотчинников. Центром Опричнины стала Александровская слобода — новая резиденция Ивана Грозного, откуда 3 января 1565 года гонцом Константином Поливановым была доставлена грамота духовенству, боярской Думе и народу об отречении царя от престола[63]. Хотя Веселовский считает, что Грозный не заявлял о своем отказе от власти[64], но перспектива ухода государя и наступления «безгосударного времени», когда вельможи могут снова заставить городских торговцев и ремесленников всё делать для них даром, не могла не взволновать московских горожан[65].

Указ о введении Опричнины был утверждён высшими органами духовной и светской власти — Освященным собором и Боярской Думой[66]. Также есть мнение, что этот указ подтвердил своим решением Земский собор[67][68][69][70][71]. Однако, по другим данным, члены Собора 1566 г. резко протестовали против опричнины, подав челобитную об отмене опричнины за 300 подписей; все челобитники были немедленно посажены в тюрьму, но быстро выпущены (как полагает Р. Г. Скрынников, благодаря вмешательству митрополита Филиппа); 50 подвергли торговой казни, нескольким урезали языки, трёх обезглавили[72].

Первыми жертвами опричнины стали виднейшие бояре: первый воевода в Казанском походе А. Б. Горбатый-Шуйский с сыном Петром, его шурин Пётр Ховрин, окольничий П. Головин (чей род традиционно занимал должности московских казначеев), П. И. Горенский-Оболенский (младший брат его, Юрий успел спастись в Литве), князь Дмитрий Шевырёв, С. Лобан-Ростовский и др.[73]

Началом образования опричного войска можно считать тот же 1565 год, когда был сформирован отряд в 1000 человек, отобранных из «опричных» уездов. Каждый опричник приносил клятву на верность царю и обязывался не общаться с земскими. В дальнейшем число «опричников» достигло 6000 человек. В Опричное войско включались также и отряды стрельцов с опричных территорий. С этого времени служилые люди стали делиться на две категории: дети боярские, из земщины, и дети боярские, «дворовые и городовые», то есть получавшие государево жалование непосредственно с «царского двора». Следовательно, Опричным войском надо считать не только Государев полк, но и служилых людей, набранных с опричных территорий и служивших под начальством опричных («дворовых») воевод и голов.

Шлихтинг, Таубе и Крузе упоминают 500—800 человек «особой опричнины». Эти люди в случае необходимости служили в роли доверенных царских порученцев, осуществлявшие охранные, разведывательные, следственные и карательные функции. Остальные 1200 опричников разделены на четыре приказа, а именно: Постельный, ведающий обслуживанием помещений дворца и предметами обихода царской семьи; Бронный — оружейный; Конюшенный, в ведении которого находилось огромное конское хозяйство дворца и царской гвардии; и Сытный — продовольственный[74].

Летописец, по мнению Фроянова[75], возлагает вину за беды, обрушившиеся на государство, на саму «Русскую землю, погрязшую в грехах, междоусобной брани и изменах»: «И потом, по грехом Руския всея земли, восташа мятеж велик и ненависть во всех людях, и междоусобная брань и беда велика, и государя на гнев подвигли, и за великую измену царь учиниша опричнину»[76].

Будучи опричным «игуменом», царь исполнял ряд монашеских обязанностей. Так, в полночь все вставали на полунощницу, в четыре утра — к заутрене, в восемь начиналась обедня. Царь показывал пример благочестия: сам звонил к заутрене, пел на клиросе, усердно молился, а во время общей трапезы читал вслух Священное Писание. В целом, богослужение занимало около 9 часов в день[77].

При этом есть свидетельства, что приказы о казнях и пытках отдавались нередко в церкви. Историк Г. П. Федотов считает, что «не отрицая покаянных настроений царя, нельзя не видеть, что он умел в налаженных бытовых формах совмещать зверство с церковной набожностью, оскверняя самую идею православного царства»[78].

С помощью опричников, которые были освобождены от судебной ответственности, Иоанн IV насильственно конфисковывал боярские и княжеские вотчины, передавая их дворянам-опричникам. Самим боярам и князьям предоставлялись поместья в других областях страны, например, в Поволжье[63].

К посвящению в сан митрополита Филиппа, произошедшему 25 июля 1566 года, им была подготовлена и подписана грамота, согласно которой Филипп обещал «в опричнину и царский обиход не вступаться и, по поставлении, из-за опричнины… митрополии не оставлять»[79].

«Московский застенок. Конец XVI века (Константино-Еленинские ворота московского застенка на рубеже XVI и XVII веков)», 1912 г.

Введение опричнины ознаменовалось массовыми репрессиями: казнями, конфискациями, опалами. В 1566 г. часть опальных была возвращена, однако после Собора 1566 г. и требований об отмене опричнины террор возобновился. Напротив Кремля на Неглинной (на месте нынешней РГБ) был построен каменный Опричный двор, куда переселился из Кремля царь.

В начале сентября 1567 года Грозный вызвал к себе английского посланника Дженкинсона и через него передал королеве Елизавете I просьбу о предоставлении убежища в Англии. Это было связано с известием о заговоре в земщине, поставившем целью свергнуть его с престола в пользу Владимира Андреевича. Основой послужил донос самого Владимира Андреевича; Р. Г. Скрынников признает принципиально неразрешимым вопрос, действительно ли возмущенная опричниной «земщина» составила заговор, или все сводилось лишь к неосторожным разговорам оппозиционного толка. По этому делу последовал ряд казней, также в Коломну был сослан конюший боярин Иван Фёдоров-Челяднин, крайне популярный в народе своей неподкупностью и судейской добросовестностью (незадолго перед тем он доказал свою верность царю, выдав подосланного к нему польского агента с грамотами от короля).

Митрополит Филипп отказывается благословить Ивана Грозного

С этими событиями связано публичное выступление митрополита Филиппа против царя: 22 марта 1568 г. в Успенском соборе он отказался благословить царя и потребовал отменить опричнину. В ответ опричники насмерть забили железными палками слуг митрополита, затем против митрополита был возбужден процесс в церковном суде. Филипп был извергнут из сана и сослан в Тверской Отрочь монастырь.

Летом того же года Челяднин-Фёдоров был обвинен в том, что якобы с помощью своих слуг собирался свергнуть царя. Фёдоров и 30 человек, признанные его сообщниками, были казнены. В царском Синодике опальным по этому поводу записано: Отделано <то есть убито — жаргонный термин опричников>: Ивана Петровича Федорова; на Москве отделаны Михаил Колычев да три сына его; по городам — князя Андрея Катырева, князя Федора Троекурова, Михаила Лыкова с племянником". Их поместья были разгромлены, все слуги перебиты: «Отделано 369 человек и всего отделано июля по 6-е число (1568)». По мнению Р. Г. Скрынникова, «Репрессии носили в целом беспорядочный характер. Хватали без разбора друзей и знакомых Челяднина, уцелевших сторонников Адашева, родню находившихся в эмиграции дворян и т. д. Побивали всех, кто осмеливался протестовать против опричнины». В подавляющем большинстве они были казнены даже без видимости суда, по доносам и оговорам под пыткой. Федорову царь собственноручно нанес удар ножом, после чего опричники его изрезали своими ножами[56][57][60][72].

В 1569 году царь покончил со своим двоюродным братом: он был обвинен в намерении отравить царя и казнен вместе со слугами, его мать Ефросиния Старицкая утоплена с 12 монахинями в реке Шексне.

[править]Поход на Новгород и «розыск» о новгородской измене

Основная статья: Поход опричного войска на Новгород

В декабре 1569 г., подозревая новгородскую знать в соучастии в «заговоре» недавно убитого по его приказу князя Владимира Андреевича Старицкого и одновременно в намерении передаться польскому королю, Иван в сопровождении большого войска опричников выступил в поход против Новгорода.

Двинувшись на Новгород осенью 1569 года, опричники устроили массовые убийства и грабежи в Твери, Клину, Торжке и других встречных городах (было убито 1505 человек, в основном — сидевшие по темницам литовские и татарские пленники, а также выселенные из своих домов псковичи и новгородцы, застигнутые опричниками по дороге в Москву[80]. В Тверском Отрочем монастыре в декабре 1569 Малюта Скуратов лично задушил[81] митрополита Филиппа, отказавшегося благословить поход на Новгород[57]. В Новгороде было казнено с применением различных пыток множество горожан, включая женщин и детей. Точный подсчёт жертв вёлся лишь на первых порах, когда Иван Грозный целенаправленно уничтожал местную знать и приказных, устроив суд в «Рюриковом городище» (было убито 211 помещиков и 137 членов их семей, 45 дьяков и приказных, столько же членов их семей). Среди убитых оказались: главные дьяки Новгорода К. Румянцев и А. Бессонов, боярин В. Д. Данилов, заведовавший пушечными делами, а также виднейший боярин Ф. Сырков, принимавший ранее участие в составлении «Великих Читей-Миней» и построивший на свои средства несколько церквей (его сначала окунули в ледяную воду Волхова, а затем живьём сварили в котле). После этого царь начал объезжать новгородские монастыри, отбирая у них все богатства, а опричники осуществили общее нападение на новгородский посад (остававшийся до тех пор нетронутым), в ходе которого погибло неведомое количество людей. С храма св. Софии были сняты Васильевские ворота и перевезены в Александрову слободу.[82]

Расправившись с Новгородом, царь выступил на Псков. Его слуги убили игумена Псково-Печерского монастыря Корнилия, старца Вассиана Муромцева (с которым прежде переписывался А. М. Курбский), двух городовых приказчиков, одного подьячего и 30-40 детей боярских.

После похода начался «розыск» о новгородской измене, проводившийся на протяжении 1570 года, причём к делу были привлечены и многие видные опричники. От этого дела сохранилось только описание в Переписной книге Посольского приказа: «Столп, а в нём статейной список из сыскного из изменного дела 78-го (1570) году на ноугородцкого архиепископа Пимина, и на новгородцких дьяков, и на подьячих, и на гостей, и на владычних приказных, и на детей боярских, и на подьячих, как они ссылались к Москве (были в связи с Москвой; далее — список) … что архиепископ Пимин хотел с ними Новгород и Псков отдати Литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии хотели злым умышлением извести, а на государство посадити князя Володимера Ондреевича; и в том деле с пыток многие про ту измену на новгородцкого архиепископа Пимина и на ево советников и на себя говорили, и в том деле многие кажнены смертью розными казнми, а иные разосланы по тюрмам, а до ково дело не дошло, и те свобождены, а иные и пожалованы»[83]; далее идёт ваажное примечание: «…а подлинново дела, ис чево тот статейный список выписан, не сыскано, а приговор… и список за дьячьею пометою, хто как кажнен, ветх гораздо и изодрались, а большой статейный список ветх же»[83]; то есть и здесь нет подлинных документов, как указывает неоднократно С. Ф. Платонов[84]. Были схвачены ряд лиц, которые задавали тон в делах после разгона «Избранной рады»: А. Д. Басманов с сыном Фёдором, дьяк Посольского приказа И. М. Висковатый, казначей Н. Фуников-Курцев, опричный келарь (снабженец) А. Вяземский и др. (все они были умерщвлены, некоторые — особо изуверским образом: так, Фуникова попеременно обливали кипятком и холодной водой, его жену, раздев, посадили на натянутую верёвку и протащили по ней несколько раз, с Висковатого живьём срезали мясо). В Александровой слободе были утоплены в р. Серой домочадцы казнённых (ок. 60 женщин и детей). Всего было приговорено к казни 300 человек, однако 187 из них царь помиловал[82].

[править]Конец опричнины

Великий князь Иоанн IV Васильевич

(миниатюра из Царского титулярника 1672 года)

В 1571 году на Русь вторгся крымский хан Девлет-Гирей. Согласно В. Б. Кобрину, разложившаяся опричнина при этом продемонстрировала полную небоеспособность: привыкшие к грабежам мирного населения опричники просто не явились на войну[85], так что их набралось только на один полк (против пяти земских полков). Москва была сожжена. В результате, во время нового нашествия в 1572 году, опричное войско было уже объединено с земским; в том же году царь вообще отменил опричнину и запретил само её название, хотя фактически под именем «государева двора» опричнина просуществовала до его смерти[44]. Неудачные действия против Девлет-Гирея в 1571 г. привели к окончательному уничтожению опричной верхушки первого состава: глава опричной думы, царский шурин М. Черкасский (Салтанкул мурза) «за намеренное подведение царя под татарский удар» был посажен на кол; ясельничий П. Зайцев повешен на воротах собственного дома; казнены были также опричные бояре И. Чёботов, И. Воронцов, дворецкий Л. Салтыков, кравчий Ф. Салтыков и многие другие. Причём расправы не утихли даже после битвы при Молодях — отмечая победу в Новгороде, царь топил в Волхове «детей боярских», после чего был введён запрет на само имя опричнины. Тогда же Иван Грозный обрушил репрессии на тех, кто помогал ему прежде расправиться с митрополитом Филиппом: соловецкий игумен Паисий был заточён на Валааме, рязанский епископ Филофей лишён сана, а пристав Стефан Кобылин, надзиравший за митрополитом в Отроче монастыре, был сослан в далёкий монастырь Каменного острова.[82]

В 1576 году опричник Штаден предлагал германскому императору Рудольфу: «Ваше римско-кесарское величество должны назначить одного из братьев Вашего величества в качестве государя, который взял бы эту страну и управлял бы ею… Монастыри и церкви должны быть закрыты, города и деревни должны стать добычей воинских людей»[86].

10

Поляки взимали налоги с земли и торговли, получали «кормления» в русских городах. Всё это вызвало к концу 1608 года широкое национально-освободительное движение[9]. В декабре 1608 года от самозванца «отложились» Кинешма, Кострома, Галич, Тотьма, Вологда, Белоозеро, Устюжна Железнопольская, в поддержку восставших выступили Великий Устюг, Вятка, Пермь Великая[9]. В январе 1609 года князь Михаил Скопин-Шуйский, командовавший русскими ратниками из Тихвина и онежских погостов, отразил 4-тысячный польский отряд Кернозицкого, наступавший на Новгород. В начале 1609 ополчение города Устюжна выбило поляков и «черкасов» (запорожцев) из окрестных сёл, а в феврале отбило все атаки польской конницы и наёмной немецкой пехоты. 17 февраля русские ополченцы проиграли полякам сражение под Суздалем. В конце февраля «вологодские и поморские мужики» освободили от интервентов Кострому. 3 марта ополчение северных и северо-русских городов взяло Романов, оттуда двинулось к Ярославлю и взяло его в начале апреля[9]. Нижегородский воевода Алябьев 15 марта взял Муром, а 27 марта освободил Владимир[9].

Правительство Василия Шуйского заключает с Швецией Выборгский договор, по которому в обмен на военную помощь шведской короне передавался Корельский уезд. Русское правительство должно было также оплачивать наёмников, составляющих большую часть шведского войска. Выполняя обязательства, Карл IX предоставил 5-тысячный отряд наёмников, а также 10-тысячный отряд «всякого разноплемённого сброда» под командованием Я. Делагарди.[10] Весной князь Михаил Скопин-Шуйский собрал в Новгороде 5-тысячное русское войско. 10 мая русско-шведские силы заняли Старую Русу, а 11 мая разбили польско-литовские отряды, подступавшие к городу. 15 мая русско-шведские силы под командованием Чулкова и Горна разбили польскую конницу под командованием Кернозицкого у Торопца.

К концу весны от самозванца отложилось большинство северо-западных русских городов. К лету численность русских войск достигла 20 тысяч человек. 17 июня в тяжёлом сражении у Торжка русско-шведские силы принудили польско-литовское войско Зборовского к отступлению. 11-13 июля русско-шведские силы, под командованием Скопина-Шуйского и Делагарди, разбили поляков под Тверью. В дальнейших действиях Скопин-Шуйского шведские войска (за исключением отряда Христиера Зомме численностью в 1 тысячу человек) участия не принимали. 24 июля русские отряды переправились на правый берег Волги и вступили в Макарьев Калязин монастырь. 19 августа поляки под командованием Яна Сапеги были разбиты Скопиным-Шуйским у Калязина. 10 сентября русские вместе с отрядом Зомме заняли Переяславль, а 9 октября воевода Головин занял Александровскую слободу. 16 октября русский отряд прорвался в осаждённый поляками Троице-Сергиев монастырь. 28 октября Скопин-Шуйский разбил гетмана Сапегу под Александровской слободой.

[править]Начало русско-польской войны

Основная статья: Русско-польская война (1609—1618)

12 января 1610 года поляки отступили от Троице-Сергиевого монастыря, а 27 февраля оставили под ударами русских войск Дмитров. 12 марта 1610 года полки Скопина-Шуйского вступили в столицу, а 29 апреля он после недолгой болезни скончался. Русская армия в это время готовилась выйти на помощь Смоленску, который с сентября 1609 года был осаждён войсками польского короля Сигизмунда III. Поляки и запорожцы овладели городами северской земли; население Стародуба и Почепа полностью погибло во время вражеского штурма; Чернигов и Новгород-Северский сдались.

4 июля 1610 года состоялась Клушинская битва, в результате которой польская армия (Жолкевский) разбила русско-шведское войско под командованием Дмитрия Шуйского и Якоба Делагарди; в ходе битвы немецкие наёмники, служившие у русских, перешли на сторону поляков. Полякам открылся путь на Москву.

[править]Семибоярщина

Основная статья: Семибоярщина

Поражение войск Василия Шуйского от поляков под Клушиным (24 июня/4 июля 1610 г.) окончательно подорвало шаткий авторитет «боярского царя», и при известии об этом событии в Москве произошёл переворот. В результате боярского заговора Василий Шуйский был смещён, Москва присягнула на верность польскому королевичу Владиславу, а 20-21 сентября польские войска вступили в столицу[2]. Однако, грабежи и насилия, совершаемые польско-литовскими отрядами в русских городах, а также межрелигиозные противоречия между католицизмом и православием вызвали неприятие польского господства — на северо-западе и на востоке ряд русских городов «сели в осаду» и отказывались присягать Владиславу[11]. Фактическое управление в это время осуществляла т. н. Семибоярщина — совет из семи бояр.

Москва в годы великой Смуты и позже (XVII в.)

В начале XVII в. Москве пришлось пережить тяжелые времена Смуты, иностранной интервенции. После изгнания поляков Москва представляла собой ужасное и жалкое зрелище. На месте многих строений Земляного и Белого города – пустыри, заросшие бурьяном. Все, что могло гореть, было сожжено, даже в Кремле дворцы и соборы стояли без кровель. О степени разорения свидетельствует следующий факт: мать вновь избранного царя Михаила Федоровича сетовала на то, что молодому царю в Кремле поселиться негде. Шведский посол Петрей де Ерлезунда писал о Москве того времени: “Таков был страшный и грозный конец знаменитого города Москвы”.

Москва вновь застраивается. Москвичи довольно скоро восстановили свой город. Уже через 10-12 лет Москва вновь застроилась. Строительство в подавляющем большинстве, как и прежде, было деревянным, сравнительно быстрым и недорогим. В Москве было несколько рынков “типовых срубов”, а сборка домов осуществлялась за 2-3 дня. Застройка Москвы шла по-прежнему стихийно, хаотично. Возвращавшиеся в Москву посадские люди ставили дворы на старом месте. Единственное распоряжение властей по поводу планировки улиц города было принято после майского пожара 1626 г., причинившего огромный ущерб Китай-городу и Кремлю. Оно касалось расширения улиц и переулков в Кремле и прилегающих к нему районах. Но, несмотря на отсутствие какого-то определенного плана, наметившаяся ранее радиально-кольцевая система планировки города не только сохранилась, но и получила еще более отчетливое выражение.

Застройка Москвы постепенно становилась все плотнее, хотя размеры усадеб могли быть самыми разными. В любых усадьбах, даже самых маленьких, передняя часть двора обычно отводилась под постройки, задняя – под огород и сад, которые были непременной принадлежностью даже самого бедного домишки.

К основному срубу дома нередко пристраивали еще несколько срубов, и получалось нагромождение построек разного типа и вида, с окнами разных размеров, несколькими входными дверями, несколькими лестницами и т.д. Жилища могли состоять и из одной избы, даже без сеней, но при этом сохранялся наиболее распространенный их тип – двойня, т.е. два сруба, соединенные сенями. В одном из них жили зимой, в другом – летом. Первый назывался избой, второй- клетью, он не отапливался. Из-за дороговизны земли срубы надстраивали вторыми и даже третьими этажами. Окна были либо с деревянной заслонкой, либо слюдяные; в богатых домах входили в употребление и стекольчатые. Крыши делали с крутым наклоном, так, чтобы дождевая вода скатывалась с них как можно легче. Внутри дома, по диагонали от печи, находился красный угол, в котором помещались домашние иконы и в котором хозяин обычно принимал дорогих гостей.

Стали появляться и каменные дома – большие, красивые, украшенные резьбой по белому камню или кирпичу. Так, при строительстве прекрасных палат боярина Волкова (дворец князя Юсупова) в Большом Харитоньевском переулке использовалось сочетание красного кирпича с белокаменными резными деталями.

Довольно значительное строительство проводила казна. Прежде всего восстанавливались и ремонтировались крепостные сооружения. Кремль в XVII в. постепенно утрачивал оборонное значение, это скорее был уже дворец, а не крепость. Однако в сложное, “бунташное” время кремлевские стены охраняли дворец от бунтарей, к тому же они придавали царской резиденции величественность. Поэтому в середине XVII в. встал вопрос об общем ремонте кремлевских стен. Ремонт затянулся и был окончен только к концу столетия. Главные башни стен Кремля – Фроловская, Никольская, Тайницкая и другие - украсились шатрами.

На Фроловской башне, которая была переименована в Спасскую, появились новые часы. Их смастерили под руководством английского архитектора Христофора Галовея русские кузнецы-часовщики Ждан, Шумило и Андрей Вирачевы, а 13 колоколов для перечасья отлил литейщик Кирилл Самойлов. Счет времени шел не от полуночи или полудня, а от восхода до заката и от заката до восхода солнца. Так как в Москве самая большая продолжительность светового дня определяется 17 часами, то и на циферблате в виде лазоревого круга было 17 делений. Время показывала неподвижная стрелка, изображавшая солнечный луч, а вращался сам циферблат. Выше циферблата стоял двухъярусный восьмерик (восьмиугольный цилиндр) со звонами, в котором размещались часовые колокола. Часовщик ставил на первый час стрелку-луч на рассвете и на закате. Выше часов Спасская башня была украшена “болванами” – изваяниями людей и зверей из белого камня. Из соображений нравственности идолов одели в суконные кафтаны-однорядки.

Во рву Кремлевской стены к тому времени уже не было воды, часть рва возле Неглинной превратилась в зверинец – там помещались диковинные звери, присланные в подарок царю.

Стены и башни Китай-города после разорения в начале века тоже нуждались в ремонте, что было зафиксировано в специально составленном в 1629 г. перечне всего, что нуждалось в ремонте. Согласно этому свидетельству в стене были обнаружены трещины, камни и кирпичи выпадали чуть ли не до половины стены, зубцы во многих местах обвалились. У Никольских и Ильинских ворот с 1612 г. остались пробоины от снарядов. Вплотную к стене примыкали жилые строения, причем предприимчивые москвичи выковыривали из стены кирпичи и устраивали “печуры” (выемки) для дровяных складов, сараев и т.д. Конечно, стена Китай-города находилась в явно плачевном состоянии, но о том, что производился или нет ремонт, источники не сообщают.

Большое внимание обращали на содержание внешних укреплений: было предпринято строительство нового грандиозного земляного вала со рвами с внутренней и внешней стороны. Постройка шла быстро, и уже в 1638 г. круг отремонтированного Земляного города замкнулся.

На территории Кремля и Китай-города шло большое каменное строительство. Восстанавливали и строили заново царские теремные дворцы, здания приказов. В первую очередь, как и раньше, восстанавливались и украшались церкви и монастыри. Благоустраивалась и Красная площадь, недаром именно в XVII в. она получила это название – Красная, красивая. Раньше место на восток от Кремлевской стены называли Пожаром, Торгом. Были построены через ров у Кремлевской стены мосты от Спасской и Никольской башен. Еще краше стал собор Василия Блаженного, получивший эффектные шатровые крыльца. Московские власти пытались, правда безуспешно, освободить Красную площадь от мелких деревянных лавчонок. Был воздвигнут в Китай-городе новый обширный Гостиный двор – центр “купецкого чина”.

Облик Москвы XVII в. Облик остальной Москвы в XVII в. был очень своеобразен. Кроме характерной радиально-кольцевой планировки можно отметить скопления поселений слободского типа, разбросанных на большой территории. Таких слобод Москва в XVII в. насчитывала более 140. Кроме уже упоминавшихся слобод появилось много новых за пределами Земляного города. Это были Басманная, Новая Кузнецкая, Гончарная слободы. Люди, приставленные к царской охоте с ловчими птицами, жили в Сокольниках. В Хамовниках обитали ткачи, около Смоленских ворот – плотники, имевшие приходскую церковь Николы Плотника. Таганскую слободу населяли мастера по выделке таганов – треножников для котлов. Слободы военного ведомства в основном располагались вдоль Земляного города, а также в Замоскворечье. У въездов в Москву на важнейших дорогах находились ямские слободы.

Кроме таких поселений, где люди объединялись по роду занятий, в Москве появились и слободы, в которых жили иностранцы. Попавшие во время Смуты в Москву жители подвластных Речи Посполитой районов и не захотевшие туда возвращаться после Деулинского перемирия, основали многолюдную Мещанскую слободу. Обосновавшиеся в Москве армяне образовали слободу, от которой осталось название нынешнего Армянского переулка. Грузинские улицы получили свое название в связи с тем, что здесь поселилось много грузин. Во второй половине XVII в. в Москве увеличилось число иностранцев, поступивших на службу Русскому государству. Это были офицеры, лекари, аптекари, мастера многих профессий из Англии, Голландии, Германии, Дании, Швеции, которых русские собирательно именовали “немцами”. Их всех селили в специальной Немецкой слободе, располагавшейся вначале неподалеку от Покровских ворот, а затем переведенной на Яузу и ее приток Кукуй. При выезде на дорогу во Владимир существовала Греческая слобода.

Слободы отделялись друг от друга обширными пустыми пространствами, огородами, пашнями, выгонами. Сохранились любопытные описания межевых знаков между ними, представлявших собой небольшие ямки с разным содержимым: в одной из них – “горшочек с углем”, в другой – “кобылья голова да каменья”, в третьей – “горшечные черепья”, в четвертой – “кирпичное сщебенье” и т.д.

В середине XVII в. в Москве появилось еще одно новшество – каменный мост через Москву-реку. В 1643 г. для строительства такого моста пригласили палатных дел мастера из Страсбурга, некоего Кристлера. Новый мост должен был заменить прежний деревянный плавучий Всехсвятский мост против улицы Полянки. По проекту Кристлера сделали деревянный “образец”, т.е. модель моста, после чего дьяки Каменного приказа учинили строгий экзамен Кристлеру. В результате мост ему строить не доверили. Его строителем стал русский мастер старец Филарет.

В XVII в. Москва живописно раскинулась на семи невысоких холмах, но большинство улиц и домов были далеко не живописны. Возвышенности, речки и овраги делали улицы извилистыми и неровными. Летом их покрывал толстый слой пыли, легко превращавшейся в грязь, поэтому, во время, например, крестного хода или других важных шествий впереди шли около сотни метельщиков, которые расчищали дорогу метлами и посыпали ее песком. Однако несмотря на узкие грязные улицы, неприглядные хибары посада, Москва конца XVII в. производила на иностранцев более выгодное впечатление, чем в начале века. Например, спутник Антиохийского патриарха Макария Павел Алепский писал о ней с восхищением.

Развитие ремесел и мануфактур. Численность населения Москвы в XVII в. составляла около 200 тыс. человек и в разные периоды была различной: частые пожары и эпидемии сопровождались огромными жертвами. Так, в 1654 г. во время эпидемии чумы погибло больше половины обитателей слобод. Однако город неуклонно разрастался; в Москву стремились крестьяне и ремесленники из окрестных мест.

Город прочно удерживал славу самого крупного центра ремесла и торговли страны. Специалисты более чем 250 ремесел жили и работали в Москве, производя свою продукцию как на заказ, так и на рынок. Эти люди жили как в тягловых, так и во владельческих слободах. Тягловыми назывались слободы, где населявшие их ремесленники платили подати в казну, а владельческими – слободы, где ремесленники жили на земле феодала, и на них тягло не распространялось. Тяглом в России в XV – начале XVIII вв. назывались денежные и натуральные государственные повинности крестьян и посадских людей. Кроме того, развивались слободы, находившиеся в ведении казны: каменщиков, кирпичников и других, а также обслуживавшие царский дворец – ткачей, оружейников, ювелиров. Кузнецы выпускали самую разную продукцию: от гвоздей и топоров до военных доспехов, славившихся своей прочностью. Кольчуги, замки к ручному огнестрельному оружию становились произведениями искусства. Имена выдающихся специалистов меднолитейного, серебряного, золотого, пушкарского дела живы до сих пор. Это, например, Дмитрий Сверчков, изготовивший меднолитейный шатер для Успенского собора Кремля и золотивший главу колокольни Ивана Великого. Удивительным было искусство золотых дел мастеров; резчики по дереву создавали шедевры мирового масштаба, такие, как деревянный дворец в Коломенском, иконостас Новодевичьего монастыря. Даже будничные вещи – блюда, ковши, ларцы, сундуки, украшенные орнаментом и надписями, становились произведениями искусства. На внешнем рынке высоко ценились русские кожи. Большой город насчитывал множество людей, связанных с изготовлением продуктов питания: хлебников, калашников, квасников и др.

Развивались и мануфактуры. Мануфактура (от лат.manus - рука и faktura - изготовление) – промышленное предприятие, основанное на незначительном разделении ручного труда и ручной ремесленной техники. Мануфактурное производство подготовило переход к машинному производству. В начале 40-х гг. XVII в. на Пушечном дворе, игравшем важную роль в производстве пушек и колоколов для всей страны, взамен деревянных помещений соорудили каменные. На этой мануфактуре трудилось уже несколько сот работников, а ее территория превратилась в небольшую крепость: на левом берегу Неглинной встала стена с башнями, огораживавшая большой двор; внутри находилась высокая с конусообразным верхом башня для литья пушек и еще одна, чуть поменьше, для отливки колоколов. В кузнечном деле начали использовать водную энергию реки Неглинной. Много мастеров работало на Денежном дворе. “Хамовное дело”, т.е. изготовление полотна, сосредоточено было в основном в Кадашевской слободе, принадлежавшей дворцовому ведомству. Полотно и изделия из него поступали прежде всего на нужды дворца. В его изготовлении принимали участие жены, сестры, дочери ткачей. В 1632 г. на территории Кремля начал действовать Бархатный двор. В 1655 г. под Москвой на реке Пахре появилась так называемая бумажная мельница, а в дворцовом селе Измайлово возникла стекольная мануфактура.

Развитие торговли. Главным торжищем Москвы по-прежнему оставался Китай-город. Лавки, шалаши, навесы и прочие торговые пункты располагались не только в Гостином дворе, но и на Никольской улице, на Варварке, в других местах. Все торговые ряды были специализированными. Их насчитывалось уже более сотни: почти 20 одежных, включавших замочный, игольный, ножевой и прочие; ювелирные ряды, отличавшиеся чистотой и “вежеством” продавцов; иконный ряд; белильный ряд, где торговали стрелецкие жены и вдовы; съестные ряды: яблочный, дынный, огуречный, капустный ряды стояли отдельно. Хлебная торговля велась в основном на берегу Москвы-реки. На мосту, перекинутом через ров от Спасских ворот Кремля, торговали книгами, рукописями, лубочными картинками. Здесь же находилось что-то вроде биржи труда для священнослужителей. Их нанимали для того, чтобы за умеренную плату отслужить молебен или окрестить младенца. В ожидании клиентов эти священнослужители вели себя как обыкновенная мирская орава: боролись, бились на кулачки, дразнили и высмеивали друг друга. Торговали, конечно, и в других местах, например на площадях у ворот Белого и Земляного города, но там торг был гораздо менее оживленным.

Развитие культуры. Русская культура в этот период становится более мирской, как бы освобождаясь от влияния церкви. Церковь уже не могла претендовать на исключительное владение умами. Духовное развитие общества все более выходит за узкие рамки, ограниченные религиозными догмами, приобретает “мирское”, светское содержание. Выступая против вольнодумства, духовенство стремилось воспитать в народе покорность властям, кротость расценивалась как величайшая добродетель. Такие наставления заполняли не только религиозные трактаты и поучения, но и школьные прописи, имевшие тогда широкое распространение в Москве. Однако время брало свое, и церковникам нередко приходилось отступать.

Среди торгово-ремесленного люда Москвы существенно возросло число грамотных, судя по собственноручным подписям под приговорами слободских сходов, а также при судебных разбирательствах. Обучение грамоте обычно было домашним, т.е. детей отдавали в услужение мастерам-грамотеям, чтобы они попутно учили детей грамоте. Сохранилась челобитная некоего восьмилетнего Якушки, который был отдан отцом мастеру для обучения письму. Мастер бил мальчика “безвинно”, из-за чего Якушка сбежал, но, судя по челобитной, успел обучиться грамоте.

Существовали немногочисленные школы при церквах. В 1688 г. при церкви Иоанна Богослова был открыт “гимнасион” для изучения славянского, греческого и латинского языков, а также и для изучения других наук – “свободных учений”. На казенный счет содержалась школа при Заиконоспасском монастыре на Никольской улице, во главе которой стоял ученый монах, писатель и поэт Симеон Полоцкий. В 1680 г. открылась казенная школа при Печатном дворе, готовившая служителей как для самого Печатного двора, так и для Посольского приказа.

В 1687 г. в Москве появилось первое высшее учебное заведение - Славяно-греко-латинская академия, основание которой было вызвано потребностью в более систематическом образовании. Для преподавания в академии были приглашены греки-братья Иоаникий и Софроний Лихуды, окончившие университет в Падуе (Италия). Академия готовила священников и чиновников. Первыми студентами этой академии стали некоторые ученики типографской школы и молодежь из боярских и дворянских родов. Они изучали грамматику, философию, богословие, физику, риторику и многие другие науки.

В ходу были рукописные и печатные книги. Только за вторую половину XVII в. Печатный двор в Москве издал 450 тыс. букварей и других учебных книг, не считая церковной литературы. Некоторые учреждения (например, Посольский приказ) и отдельные частные лица (В.В.Голицын, А.С.Матвеев) имели довольно большие библиотеки, содержавшие книги на русском и иностранных языках. В Посольском приказе получали периодические издания, выходившие в Германии, Англии, Франции, Голландии.

Самым популярным был букварь Василия Бурцева, стоивший копейку. Тираж в 2400 экземпляров был распродан в 1651 г. в течение одного дня, что свидетельствует об интересе москвичей к грамоте. В 1648 г. вышла “Грамматика” Мелетия Смотрицкого. В конце века появился “Азбуковник” Кариона Истомина, облегчавший усвоение грамоты благодаря обилию умело подобранных иллюстраций. В то время единого правописания по всей стране не было, но московское, столичное письмо приобретало все большую популярность. В 1682 году была напечатана таблица умножения. Это издание имело название, указывавшее на практическое назначение таблицы.

Что касается литературы, то среди москвичей большой успех имели литературные произведения в прозе и стихах. Чтение житий святых не могло уже вполне удовлетворить любознательных москвичей. В литературе все больше проявляется мирское направление: москвичам нравились простые, житейские произведения – “О горе-злосчастии”, “О Савве Грудцыне”, “Повесть о Шемякином суде”, “Азбука о голом и небогатом человеке”, написанные выразительным разговорным языком, пронизанные народным юмором, изображавшие жизнь посадского люда и его трудную долю. Очень популярным был жанр песен и плачей. Например, в посадской среде возникла наполненная гражданским пафосом борьбы с иностранными интервентами песня о смерти князя М.В. Скопина-Шуйского.

В XVII в. были созданы последние летописные сочинения. “Новый летописец” излагал события от смерти Ивана Грозного до окончания Смутного времени. В нем доказывались права новой династии Романовых на царский престол. Центральное место в исторической литературе заняли исторические повести, имевшие публицистический характер, например такие, как “Временник дьяка Ивана Тимофеева”, “Сказание Авраама Палицына”, “Иное сказание”, были откликом на события Смутного времени.

К 1664 г. восходит история московского театра, когда в Посольском доме на Покровке была поставлена комедия труппой, приглашенной с Запада. А в 1672 г. Алексей Михайлович велел построить помещение для театра в с. Преображенском, где 17 октября и состоялся первый спектакль – “Артаксерксово действо”. Труппу, которая была составлена из немцев и специально обученных русских молодых людей, возглавлял лютеранский пастор И.Г.Грегори. Мужские и женские роли исполнялись мужчинами. Зимой спектакли ставились в бывшем доме Милославского – Потешном дворце. Спектакли были очень длинными, шли иногда по нескольку суток, но давались редко, по большим праздникам. Для царя перед сценой ставилось кресло, домочадцы смотрели пьесу из соседних комнат через специально устроенные решетки, так как считалось, что членам царской семьи неприлично на людях проявлять любопытство. Интересно, что театральные постановки на темы Священного писания разыгрывались часто в русских костюмах и весь реквизит был близок быту зрителей XVII в. Но после смерти Алексея Михайловича театр на некоторое время прекратил свое существование. Нужно отметить, что этот придворный театр не оставил сколько-нибудь заметного следа в истории русской культуры.

Для народа по-прежнему любимыми зрелищами были кукольные представления и выступления скоморохов – странствующих актеров, которые выступали в различных жанрах: певцы, острословы, музыканты, дрессировщики, акробаты. Исторические источники упоминают о них с XI в., но особенно они были известны в XV-XVII вв. Скоморохи, так любимые народом, преследовались церковью и светскими властями. Большой интерес вызывало также такое событие, как встреча иностранных посольств. По такому случаю от боярских дворов выделяли нарядно одетых встречающих, для царского же семейства устраивалась тайная “смотрельня” в Троицкой башне, откуда наблюдали за пышным въездом послов. Массу народа привлекали также царские и патриаршие выходы.

В XVII в. зародилась журналистика, что ознаменовалось одной из первых газет – “Куранты”. Ее готовили в Посольском приказе для ознакомления царя с зарубежными новостями. “Куранты” писались от руки в одном экземпляре на узких полосах бумаги длиной до нескольких метров. На смену им в XVIII в. пришла печатная газета “Ведомости”.

Архитектура и живопись XVII в. В архитектуре этого времени достиг расцвета своеобразный московский стиль, характеризующийся тем, что каменное зодчество использовало приемы, свойственные деревянному строительству: шатры, гирьки, закомары, кокошники. Для московского стиля характерна простота форм, сочетающаяся с эффектными лестницами, сводчатыми потолками, затейливой резьбой по камню. Краски в основном белые и красные.

В XVII в. было создано и уникальное резное деревянное сооружение – царский дворец Алексея Михайловича в Коломенском, который называли “восьмым чудом света”. Этот дворец имел 270 комнат и около 3 тысяч окон и оконцев. Его строили с перерывами в течение 40-80-х гг. XVII в. Работами руководили плотники Семен Петров и Иван Михайлов. Деревянная резьба выполнена белорусскими мастерами Климом Михайловым, Семеном Дементьевым и другими. Дворец просуществовал до середины XVIII в., когда был разобран при Екатерине II по причине ветхости.

Самым красивым каменным гражданским сооружением был Теремной дворец в Кремле. В нем воплотились самые характерные черты русского зодчества и прикладного искусства того времени – простота форм, сочетающаяся с эффектными лестницами и террасами, сводчатыми потолками, затейливой каменной резьбой наличников окон и парапетов, яркостью красок, живописностью рельефных изразцов. Строили дворец каменных дел подмастерья Антип Константинов, Бажен Огурцов, Трефил Тарутин и Ларион Ушаков.

“Узорочный” стиль начал проявляться и при возведении церковных зданий. У Варварских ворот Китай-города на средства купца Никитникова была построена церковь Троицы, соперничавшая красотой и изяществом с дворцами и соборами Кремля. В Путинках (угол улицы М.Дмитровки) появляется легкая, устремленная ввысь церковь Рождества Богородицы, имеющая три поставленных в ряд декоративных шатра и шатровую колокольню. Другими образцами зодчества второй половины XVII в. являются церкви Григория Неокесарийского на Полянке, Троицы в Останкине. Венец архитектуры XVII в. – удивительно красивая церковь Покрова в Филях, возведенная в 90-х гг. XVII в. Ее построил Л.К.Нарышкин, дядя Петра I, в своем имении в Филях. Согласно преданию, он дал обет построить церковь во время страшного для Нарышкиных стрелецкого бунта. Церковь получилась необычайно затейливой, с прихотливыми узорами, ярким сочетанием красного кирпича и белого камня, удивительно стройная и гармоничная. Сооружение внесено в списки ЮНЕСКО как особо важный памятник старины. Она утвердила стиль, получивший название, нарышкинское барокко (по фамилии главных заказчиков), или московское барокко. Он получил распространение в Москве в конце XVII в. Главные его особенности – значительная высота строений, имеющих богатый декор, резные наличники на окнах, изящные колонны по углам и каменные “гребешки” на кровле. Сочетание красного кирпича и узорчатых белокаменных поясов широко применяли и при перестройке некоторых московских монастырей – Новодевичьего, Донского и других, стены и башни которых уже утратили оборонное значение.

В живописи продолжают господствовать религиозные каноны, но и здесь начинает ощущаться стремление к мирскому началу. Шла упорная борьба между сторонниками старых и новых правил иконописания. Наиболее ярко новое направление в иконописании проявилось в творчестве артели иконописцев Оружейной палаты, которую возглавлял Симон Ушаков. В 1657 г. ими была написана икона “Великий архиерей”, на которой вместо стандартного лика изображено прекрасное лицо живого человека, вместо обычно темных тонов – реальная цветовая гамма. Появились первые живописные изображения Московского Кремля (на иконе “Митрополит Алексей у Московского Кремля”). Образцы живописи XVII в. сохранились в фресковой росписи кремлевских соборов, на стенах церкви Троицы в Никитниках.

12

Та́бель о ра́нгах («Табель о рангах всех чинов воинских, статских и придворных»)[1] — закон о порядке государственной службы в Российской империи (соотношение чинов по старшинству, последовательность чинопроизводства).

Утверждена 24 января (4 февраля) 1722 года императором Петром I, просуществовала с многочисленными изменениями вплоть до революции 1917 года.

История создания

Пётр лично принимал участие в редактировании закона, в основу которого легли заимствования из «расписаний чинов» французского, прусского, шведского и датского королевств. Собственноручно исправив черновой проект, Пётр подписал его 1 февраля 1721 года, но повелел перед опубликованием внести его на рассмотрение Сената. Кроме Сената, Табель о рангах рассматривалась в Военной и Адмиралтейской коллегиях, где был сделан ряд замечаний о размещении чинов по рангам, об окладах жалованья, о введении в табель древних русских чинов и об устранении пункта о штрафах за занятие в церкви места выше своего ранга. Все эти замечания были оставлены без рассмотрения. В окончательной редакции Табели принимали участие сенаторы Головкин и Брюс и генерал-майоры Матюшкин и Дмитриев-Мамонов.

Табель о рангах (конец XIX века)

[править]Описание

24 января 1722 года Петр I утвердил Закон о порядке государственной службы в Российской империи (чины по старшинству и последовательность чинопроизводства). Все чины «Табели о рангах» подразделялись на три типа: военные, cтатские и придворные — и делились на четырнадцать классов. К каждому классу приписывался чин.

Петровская «Табель о рангах» насчитывала 263 должности, однако позже должности из «Табели» упразднялись, и в конце XVIII века некоторые исчезли вовсе.

Военные чины объявлялись выше соответствующих им гражданских и даже придворных чинов. Такое старшинство давало преимущества военным чинам в главном — переходе в высшее дворянское сословие.

Уже 14-й класс «Табели» (фендрик, с 1730 г. — прапорщик) давал право на потомственное дворянство (в гражданской службе потомственное дворянство приобреталось чином 8-го класса — коллежский асессор, а чин коллежского регистратора (14-й класс) давал право на личное дворянство).

По Манифесту 11 июня 1845 г. потомственное дворянство приобреталось с производством в штаб-офицерский чин (8-й класс). Дети, рождённые до получения отцом потомственного дворянства, составляли особую категорию обер-офицерских детей, причём одному из них по ходатайству отца могло быть дано потомственное дворянство.

Александр II указом от 9 декабря 1856 года право получения потомственного дворянства ограничил получением чина полковника (6-й класс), а по гражданскому ведомству — получением чина 4-го класса (действительный статский советник).

Приведённые таблицы чинов показывают, что петровская «Табель о рангах» менялась на протяжении почти двух веков в результате основных реформ. Названия же ряда гражданских должностей превратились в гражданские чины безотносительно к реальным обязанностям их носителя.

Так, названия чинов «коллежский секретарь», «коллежский асессор», «коллежский советник» и «статский советник» первоначально означали должности секретаря коллегии, члена совета коллегии с совещательным и решающим голосом и президента «статской» коллегии. «Надворный советник» означало председателя надворного суда; надворные суды были отменены уже в 1726 году, а название чина сохранялось вплоть до 1917 года.

Петровская «Табель», определяя место в иерархии государственной службы, в некоторой степени давала возможность выдвинуться талантливым людям из низших сословий. «Дабы тем охоту подать к службе и оным честь, а не нахалам и тунеядцам получать», — гласила одна из описательных статей закона.

Закон 4 февраля (24 января) 1722 года состоял из расписания новых чинов по 14 классам или рангам и из 19 пояснительных пунктов к этому расписанию. К каждому классу отдельно были приписаны вновь введённые воинские чины (в свою очередь подразделявшиеся на сухопутные, гвардейские, артиллерийские и морские), статские и придворные. Содержание пояснительных пунктов сводится к следующему:

Князья императорской крови имеют при всяких случаях председательство над всеми князьями и «высокими служителями российского государства». За этим исключением, общественное положение служащих лиц определяется чином, а не породой.

За требование почестей и мест выше чина при публичных торжествах и официальных собраниях полагается штраф, равный двухмесячному жалованью штрафуемого; ⅓ штрафных денег поступает в пользу доносителя, остальное — на содержание госпиталей. Такой же штраф полагается и за уступку своего места лицу низшего ранга.

Лица, состоявшие на иноземной службе, могут получить соответствующий чин не иначе как по утверждению за ними «того характера, который они в чужих службах получили».

Сыновья титулованных лиц и вообще знатнейших дворян хотя и имеют в отличие от других свободный доступ к придворным ассамблеям, но не получают никакого чина, пока «отечеству никаких услуг не покажут, и за оные характера не получат». Гражданские чины, как и военные, даются по выслуге лет или по особенным «знатным» служебным заслугам.

Каждый должен иметь экипаж и ливрею, соответствующие своему чину.

Публичное наказание на площади, а равно и пытка влекут за собою утрату чина, который может быть возвращён лишь за особые заслуги, именным указом, публично объявленным.

Замужние жены «поступают в рангах по чинам мужей их» и подвергаются тем же штрафам за проступки против своего чина.

Девицы считаются на несколько рангов ниже своих отцов.

Все, получившие 8 первых рангов по статскому или придворному ведомству, причисляются потомственно к лучшему старшему дворянству, «хотя бы и низкой породы были»; на военной службе потомственное дворянство приобретается получением первого обер-офицерского чина, причём дворянское звание распространяется только на детей, рождённых уже по получении отцом этого чина; если по получении чина детей у него не родится, он может просить о пожаловании дворянства одному из преждерождённых его детей.

Чины делились на обер-офицерские (до IX класса, то есть капитана/титулярного советника включительно), штаб-офицерские и генеральские; чины высшего генералитета (первых двух классов) выделялись особо.

Им полагалось соответственное обращение: «ваше благородие» для обер-офицеров, «ваше высокоблагородие» для штаб-офицеров, «ваше превосходительство» для генералов и «ваше высокопревосходительство» для первых двух классов.

Чины V класса (бригадира/статского советника) стояли особняком, не причисляясь ни к офицерским, ни к генеральским, и им полагалось обращение «ваше высокородие».

Любопытно, что Пётр, во всем подчёркивая предпочтение военным перед статскими, не хотел устанавливать статских чинов первого класса; однако склонившись на уговоры Остермана, из соображений дипломатического престижа приравнял к первому классу чин канцлера, как главы дипломатического ведомства.

Лишь впоследствии был установлен чин действительного тайного советника I класса. Это предпочтение выразилось и в том, что, если в армии потомственное дворянство получалось непосредственно с чином XIV класса, то в статской службе — только с чином VIII класса (коллежского асессора), то есть с достижением штаб-офицерского ранга; а с 1856 г. для этого требовалось достигнуть генеральского ранга, получив чин действительного статского советника.

В этом же отношении показателен и относительно низкий (даже не генеральский!) ранг, который полагался президенту «статской» коллегии, то есть, по европейским понятиям, министру.

Впоследствии министры имели чины действительного тайного советника, тайного советника, в отдельных случаях действительного статского советника, в частности в царствование Николая II.

[править]Влияние на общество и дворянство

При введении в действие табели о рангах древние русские чины — бояре, окольничьи и т. п. — не были формально упразднены, но пожалование этими чинами прекратилось.

Издание табели оказало существенное влияние и на служебный распорядок и на исторические судьбы дворянского сословия.

Единственным регулятором службы стала личная выслуга; «отеческая честь», порода потеряла в этом отношении всякое значение.

Военная служба была отделена от гражданской и придворной. Узаконено было приобретение дворянства выслугой известного чина и пожалованием монарха, что повлияло на демократизацию дворянского класса, на закрепление служилого характера дворянства и на расслоение дворянской массы на новые группы — дворянства потомственного и личного.

При Петре I чин низшего XIV класса в военной службе (фендрик, с 1730 г. прапорщик) давал право на потомственное дворянство. Гражданская служба в чине до VIII класса давала только личное дворянство, а право на потомственное дворянство начиналось с чина VIII класса.

Манифестом 1845 г. класс, дававший потомственное дворянство в гражданской службе был повышен до V, личное дворянство чиновник получал только с IX класса, служащие в более низких чинах имели право на статус личных почетных граждан. В военной службе потомственное дворянство стал давать VIII класс, а низшие, так называемые обер-офицерские чины, – только личное дворянство.

Указом Александра II от 9 декабря 1856 года планка была повышена: личное дворянство начиналось по всем видам служб с IX класса, а право на потомственное давал чин полковника (VI класс) в военной службе или чин действительного статского советника (IV класс) по гражданской. Чины с XIV по X класс именовались теперь просто «почётными гражданами».

[править]Дальнейшее развитие идеи

Дальнейшее законодательство о чинопроизводстве несколько уклонилось от первоначальной идеи Табели о рангах.

По идее чины означали сами должности, распределённые по 14 классам, однако с течением времени чины получили самостоятельное значение почётных титулов, независимо от должностей.

С другой стороны, для производства в некоторые чины для дворян установились сокращённые сроки; затем были повышены чины, дававшие право потомственного дворянства. Эти мероприятия имели целью ограничить демократизирующее действие табели на состав дворянского сословия.

14

Члены Верховного тайного совета (“верховники”) заверяли Екатерину I в том, что она одна является главой этого совета. Фактически Верховный тайный совет, обладая широкими полномочиями и имея высокое положение в государстве, подменял императрицу. Указ от 4 августа 1726 г. разрешал подписывать все законы или Верховному тайному совету, или императрице. Малограмотная Екатерина I не имела склонности и желания лично управлять государством. Недолго она царствовала и 6 мая 1727 г. умерла в возрасте 43 лет.

7 мая того же года на престол по завещанию Екатерины I был возведен двенадцатилетний Петр II — внук Петра I. Высокопоставленные вельможи продолжали борьбу за власть и влияние при дворе. Меншиков по-прежнему распоряжался в Верховном тайном совете и руководил действиями царя, опекая его. Желая стать тестем царя, всесильный Меншиков стремился женить Петра II на своей дочери. Но хитроумный Остерман, мастер интриги, поддерживал у царя недоверие к Меншикову. Петр II отказался от брака с дочерью Меньшикова и сблизился с семьей Долгоруких, где тоже была невеста. В сентябре 1727г. Меншиков был арестован и низложен по решению Верховного тайного совета. Его выслали в Сибирь после четырехмесячного фактически самовластного управления государством. Могущественный временщик был свергнут.

Князья Долгорукие стали новыми временщиками. Петр II большую часть времени проводил на охоте, которая стала его страстью. Английский посланник Клавдий Рондо в то время отмечал, что “вблизи государя нет ни одного человека, способного внушить ему надлежащие, необходимые сведения по государственному управлению”. Малолетний царь не управлял страной. В ноябре 1729 г. он был обручен с Екатериной Долгорукой. Но свадьбе не суждено было состояться. 19 января 1730 г. Петр II умер.

При Петре II вся власть была сосредоточена в руках Верховного тайного совета, в состав которого вошли А.Г. и В.Д. Долгорукие. Они и Голицын были руководителями совета, состав которого изменился. Из вельмож петровского времени в нем остался только Остерман. В совете усилилась партия аристократии. Царь мог не считаться с советом, предписывать ему свою волю, но он часто отсутствовал.

Петр II не оставил завещания. По завещанию Екатерины I престол переходил (если у Петра II не будет наследников) Анне — старшей дочери Петра I — с ее потомками, а затем Елизавете с ее потомками, потом Наталье Алексеевне (сестра Петра II). Ко времени смерти Петра II Наталья умерла. У Анны родился сын в 1728 г. (будущий Петр III), которому и мог перейти престол, так как его мать тоже умерла. Но “верховники” о них не думали. Долгорукие пытались возвести на престол невесту Петра II Екатерину Долгорукую, для чего подделали завещание Петра II в пользу невесты. Но этот план провалился. Борьба за власть продолжалась.

Вопрос о преемнике престола решал Верховный тайный совет, который отверг все кандидатуры и остановил свой выбор на вдовствующей герцогине курляндской Анне Ивановне — дочери брата Петра I, долго жившей в Митаве и не имевшей поддержки в России. Тайно Д.М. Голицын с В. Л. Долгоруким составили и послали в Митаву “кондиции” — условия вступления Анны Иоанновны на престол, которые она подписала. “Кондиции” ограничивали самодержавную власть царицы и ставили ее под контроль Верховного тайного совета.

Без согласия Верховного тайного совета императрица не должна была решать вопросы войны и мира, проводить назначения выше полковника, расходовать денежные средства, давать вотчины, назначать себе преемника, выходить замуж. Во время воцарения Анны в Совете было четверо Долгоруких, двое Голицыных, канцлер Головкин и Остерман. Таким образом, из восьми лиц — шесть принадлежало к старой русской знати. Анне Иоанновне запрещалось привозить в Россию своего фаворита Э.И. Бирона.

15

Русское дворянство XVIII века.

Введение.

Цели и задачи.

После реформ Петра I коренные изменения произошли в стране, в жизни общества в целом, в жизни отдельных сословий. Появляется новое сословие – дворянское или шляхетство, которое кардинально отличается от дворянства XVII века. Поэтому целью данной работы будет показать, что собой представляло дворянство после реформ Петра, что теперь вкладывалось в это название.

Для этого нам нужно будет рассмотреть службу дворянства – статскую и военную, затем хозяйственную жизнь русских дворян и, наконец, повседневную, нравственную и культурную жизнь дворянства, а именно мы рассмотрим психологический портрет русского дворянина, его воспитание и образование, духовную сферу его жизни.

Обзор источника

Итак, наш автор - артиллерии майор М. В. Данилов, представитель мелкого сельского дворянства. Написал он свое произведение в 1771 году. В его записках взгляд солдата, честно прослужившего Отечеству всю свою жизнь, гордого сделанным им. В отставке, на покое, в деревенской тиши он вспоминает прошлое, чтобы его потомки знали славные дела предка и не забывали его. Записки свои майор Данилов сочинял с основательностью и «расстановкой». Можно их разделить условно на две части. Начинаются с пространного генеалогического экскурса в прошлое рода Даниловых - дворян, ничем особенным себя не прославивших и незаметно переходят к воспоминаниям самого автора, прожившего нелегкую жизнь рядового дворянина. Записки охватывают период его жизни с 1722 по 1762 гг. Старинный стиль его мемуаров очень прост, понятен и легок для восприятия. Перед нами не столько источник, дающий какую-то дополнительную информацию об эпохе (из других источников мы узнаем о ней гораздо больше), сколько целостное произведение, отражающее строй мысли человека XVIII века. Ведь ему было не все равно, что будут о нем думать его дети и внуки. Он пишет свое произведение, чтобы подвести итоги своей жизни и тем самым дать пример другим.

Обзор литературы

Среди достаточно большого количества литературы, посвященной данной теме нужно выделить наиболее значимые и важные для нас. В первую очередь из дореволюционных работ можно отметить работу Романовича-Славатинского А., который рассматривал дворянство от начала его формирования как отдельного сословия и до отмены крепостного права. Автор говорит том, что с самого своего появления дворянство сплотилось и замкнулось в отдельную общественную группу благородных людей и противопоставило себя народу. Довольно точное замечание он делает относительно дворянской службы, говоря, что «Дворянство находилось в такой же крепостной зависимости от правительства в какой от него крестьяне».

Историк советского периода Троицкий С.М. в труде «Русский абсолютизм и дворянство в XVIII веке» сказал, что дворянство пришло на замену аристократии, и большое воздействие на это оказывала борьба «внутри феодального сословия», а также «обострение классовой борьбы трудящихся масс».

Некоторые историки, например Румянцева М. Ф. и Фаизова И.В. говорили о том, что дворянство изначально формировалось как привилегированное сословие. Во-первых, у дворян было огромное количество возможностей обойти по службе выходцев из непривилегированных сословий. Кроме того, Фаизова говорит о том, что характер и условия службы определял имущественный статус, то есть и в этом плане у дворянства было гораздо больше шансов. Но, как отмечает автор, внутри дворянского сословия тоже «различные имущественные группы имели неодинаковые возможности продвижения по службе».

Говоря о литературе по нашей теме необходимо сказать о работах, посвященных дворянской культуре. Это, в первую очередь, Труд Лотмана Ю.М. «Беседы о русской культуре». Автор говорит, что в XVIII веке принадлежность к дворянству означала «обязательность правил поведения, принципов чести, даже покроя одежды». И, затрагивая проблему появления дворянства как сословия, ученый говорит о том, что дворянство 18 века было целиком и полностью порождением петровских реформ.

И еще одна, не менее значимая работа – это работа Кириченко О.В. «Дворянское благочестие XVIII века». Установлению дворянского самосознания в начале XVIII века, как считает автор, способствовала именно служба, которая изначально была ориентирована «на проявление высоких личных качеств», а также образование, предшествовавшее этой службе.

Итак, мы рассмотрели достаточно работ по теме «Дворянство XVIII века» и можно заметить, что работы, в основном посвящены проблеме появления дворянства при Петре 1, а также проблеме дворянской службы. Мы же попытаемся представить четкий и целостный образ русского дворянства, его образа жизни в XVIII веке, затронув, как нам кажется, основные стороны его жизни, на примере среднестатистического дворянина того времени майора Данилова.