15. Игра. Основные концепции игры животных. Игра и общение.

Игры животных давно привлекают внимание исследователей, но тем не менее они до сих пор еще плохо изучены.

Концепции игры животных.

Сформулированные в разное время взгляды по этому вопросу в основном можно объединить вокруг двух концепций, впервые выдвинутых еще в прошлом веке:

1. Г. Спенсер игровая активность животного рассматривается как расход некоей «избыточной энергии», как своего рода суррогат «естественного приложения энергии» в «настоящих действиях». Основной недостаток трактовки игры у животных как реализации «избыточной энергии» заключается, как отмечал С. Л. Рубинштейн, в отрыве этой формы активности от ее содержания, в ее неспособности объяснить конкретные функции игры в жизни животных. Вместе с тем этологическая концепция о «действиях вхолостую» проливает некоторый свет на возможные элементы эндогенной мотивации игрового поведения животных.

2. К. Гроос. Игровая деятельность как упражнения в особо важных сферах жизнедеятельности.

Вслед за Гроосом игру рассматривал как «практику для взрослого поведения» и К. Ллойд-Морган. Он подчеркивал, что игра позволяет молодому животному без риска упражняться в жизненно важных действиях, ибо в этих условиях ошибки не влекут за собой пагубных последствий: в ходе игры возможно совершенствование наследственных форм поведения еще до того как недостатки поведения роковым образом «предстанут перед судом естественного отбора».

Ясно, что полноценная теория игр животных должна включить в себя синтез положительных моментов концепции обоих этих направлений. Тем не менее до настоящего времени одни исследователи решительно отрицают функциональное значение игр молодых животных для формирования взрослого поведения, другие, наоборот, видят в последнем все значение игр. При этом отрицательная оценка зачастую сопровождается ссылкой на возможность созревания взрослого поведения без упражнения в ювенильном возрасте.

Бойтендайк, выступая против концепции Грооса, утверждал, что игра важна только непосредственно для играющего, приводя его в положительное эмоциональное состояние, но не для его будущего. Инстинктивные формы поведения, по Бойтендайку, созревают независимо от упражнений; там же, где наблюдается упражнение в каких-то действиях, это не игра. Критику концепции Бойтендайка дал Д. Б. Эльконин, указав, в частности, на то, что Бойтендайк недооценил ориентировочно-исследовательскую функцию игры.

Значение игры для формирования взрослого поведения животных отрицается также и некоторыми другими зоопсихологами. Ряд ученых оставляют вопрос об упражняющей функции игры открытым (например, П. Марлер и В. Гамильтон), другие видят в игре некую «пара-активность» (А. Броунли), неспецифическую «мнимую деятельность» (М. Мейер-Хольцапфель), «самоподкрепляющуюся активность» (Д. Морис), «образцы» взрослого поведения (К. Лойзос) и т. д. Мейер-Хольцапфель называет одним из критериев игрового поведения «пробование», основанное на любопытстве. Существенно также, что игра имеет место лишь тогда, когда не выполняются подлинные инстинктивные действия.

Темброк: Игра увеличивает альтернативы поведения особи по отношению к окружающему миру, а путем включения элементов научения, возможно, формируются новые системы поведения в моторной сфере. Считает игры своеобразными инстинктивными действиями с самостоятельными мотивационными механизмами.

Иного мнения Г. Хедигер. Подчеркивая факультативный характер игры, он указывает на то, что в отличие от всех инстинктивных действий для выполнения игровых действий не существует специальных эффекторных образований, не существует никаких особых «органов игры». При этом он ссылается и на работы другого швейцарского ученого-физиолога В. Р. Хесса, который установил, что в мозгу кошки нет «центра игры», в то время как для всех инстинктивных действий такие центры можно обнаружить путем введения микроэлектродов.

А. Д. Слоним: в определенные сроки постнатального развития инстинктивные реакции вызываются подпороговыми внешними раздражениями или даже только внутренними стимулами, возникающими в самом нервно-мышечном приборе. Возникшая в последнем случае «спонтанная» деятельность и проявляется в игровой активности. Хотя эта активность и не зависит от внешней среды, она может усиливаться условными рефлексами или внешними воздействиями (например, температурными).

Функциональное значение игры - служит подготовкой к взрослой жизни и накоплению соответствующего опыта путем упражнения, причем как в сенсорной, так и в моторной сфере. В последнем случае информация, поступающая реафферентно непосредственно от эффекторных систем, обеспечивает их «налаживание», выработку оптимального «режима действий».

Эльконин - игра препятствует чрезмерно ранней фиксации инстинктивных форм деятельности и развивает все необходимые для ориентации в сложных и изменчивых условиях афферентно-двигательные системы. Как ювенильное упражнение рассматривает игру также Торп. По Торпу, игра служит для приобретения животными навыков и для ознакомления с окружающим миром. Особое значение Торп придает при этом манипулированию предметами.

Экспериментальные доказательства значения игры для формирования взрослого поведения: сексуальные игры молодых шимпанзе являются необходимым условием способности к спариванию у взрослых особей (исследования Г. Бингхэма).

Большой интерес представляют данные, полученные Ниссеном совместно с К. Л. Чау и Дж. Семмесом. Эти экспериментаторы лишили детеныша шимпанзе возможности играть с предметами, не ограничивая при этом движения рук, в частности кистей и пальцев. Впоследствии возможности употребления рук, а также координация их движений оказались весьма несовершенными. Обезьяна резко отстала от своих нормальных сверстников по способности к хватанию и ощупыванию, не была способна локализовать тактильные раздражения поверхности тела с помощью руки (или она это делала крайне неточно), и вообще все движения рук были чрезвычайно неуклюжи. Характерно, что в отличие от других обезьян она не умела цепляться за ухаживающего за ней служителя, не протягивала к нему руки. Полностью отсутствовало даже столь характерное для обезьян обыскивание — важная форма их общения.

Фабри – концепция: игра является развивающейся деятельностью, охватывающей большинство функциональных сфер. При таком понимании игры как развивающейся деятельности достигается синтетический подход к проблеме игровой активности животных, объединяющий все отмеченные выше моменты, и вместе с тем становится очевидным, что игровая активность наполняет основное содержание процесса развития поведения в ювенильном периоде. Игра является ювенильной т. е. «перед взрослым состоянием» фазой развития поведения в онтогенезе.

По этой причине невозможно согласиться с упомянутыми выше взглядами на игру как на «пара-активность», «мнимую деятельность» или «образец» взрослого поведения. Такие толкования нельзя оправдать и ссылками на несовершенство, неполноту или неполноценность игровых действий, на отсутствие соответственного биологического эффекта, ибо все это как раз и указывает на то, что мы имеем здесь дело с процессами развития поведенческих актов или, что то же самое, с действиями, которые еще не достигли своего полного развития. Игра — это не «образец» взрослого поведения, а само это поведение в процессе своего становления.

Сказанное, разумеется, не означает, что формирование поведения взрослого животного совершается только путем игры или что игра идет на смену другим, более ранним компонентам онтогенеза поведения. Наоборот, и у высших животных, детеныши которых активно играют, в ювенильном периоде сохраняются и продолжают действовать описанные в предыдущей главе факторы раннего онтогенеза, но в ювенильном периоде они часто сливаются — обычно в трансформированном виде — с игровым поведением. Одновременно, конечно, совершенствуется поведение детенышей и в «неигровых» ситуациях, как это имело место на доигровом этапе онтогенеза.

В ходе игры развиваются и совершенствуются не целиком взрослые поведенческие акты, а составляющие их сенсомоторные компоненты. Вообще же игровая активность, осуществляясь на врожденной, инстинктивной основе, сама служит развитию и обогащению инстинктивных компонентов поведения и содержит элементы как облигатного, так и факультативного научения. Соотношение этих компонентов может быть различным в разных конкретных случаях. Но в целом можно сказать, что в игровой активности завершается длительный и чрезвычайно сложный процесс формирования элементов поведения, берущий свое начало от эмбриональных координации и ведущий через постнатальное созревание врожденных двигательных координации и накопление раннего опыта к формированию и совершенствованию двигательных координации высшего уровня. Этот последний этап развития двигательной активности и представлен игрой.

Наряду с этим игра выполняет весьма важную познавательную роль, особенно благодаря присущим ей компонентам факультативного научения и исследовательского поведения. Эта функция игры выражается в накоплении обширного индивидуального опыта, причем в ряде случаев этот опыт может накапливаться «впрок», «на всякий случай» и найти применение значительно позже в экстренных жизненных ситуациях.

Пример: Игровые манипуляции детенышей хищных млекопитающих (наблюдения Фабри и Мешковой).

Первые действия игрового типа появляются у детенышей животных только после прозрения. У лисенка, например, этот срок наступит на 12-й день после рождения. Уже говорилось о том, что до этого вся его манипуляционная активность сводится всего лишь к нескольким действиям, причем манипуляции, производимые двумя передними конечностями (без участия челюстного аппарата), представлены только одной, наиболее примитивной формой, и еще полностью отсутствуют действия, производимые лишь одной передней лапой.

Когда же после открывания глаз и последующего вскоре за этим выхода из гнезда детеныш начинает играть (у псовых в возрасте 16–23 суток), то это приводит к подлинному скачку в развитии моторной сферы, причем резко увеличивается как число форм манипулирования (у лисенка от 8 до 28), так и число объектов манипулирования.

Появляются «игрушки» — объекты игры. Новые действия детеныша уже не связаны с сосанием, и их отличительная черта состоит в большой общей подвижности молодого животного. Лисята трогают, хватают, обкусывают все, что им попадается, перетаскивают все, что могут, в зубах с места на место, треплют небольшие предметы, зажав их в зубах и мотая головой из стороны в сторону. Типичными и часто выполняемыми формами игрового обращения с предметами являются также поддевание объекта носом (часто с последующим подбрасыванием), удерживание объекта частично или целиком навесу в зубах (в первом случае объект опирается одним концом на субстрат), придерживание объекта ртом или носом на вытянутых вперед передних конечностях, которые неподвижно лежат на субстрате (объект при этом покоится на них, как на подставке), подгребание объекта передними лапами к себе, прижимание объекта к телу, лежа на спине, с одновременным обкусыванием, подталкиванием и передвиганием по поверхности тела носом или передними конечностями. В других случаях объект прижимается конечностями к субстрату, и одновременно часть объекта оттягивается вверх или в сторону зубами. Часто производятся роющие движения и др.

Впервые появляются манипуляции, выполняемые лишь одной передней конечностью. Это прикасание, поглаживание, придавливание объектов одной кистью, прикасание к объектам краем кисти с отводящими или приводящими движениями конечности, притягивание объектов лапой с их защемлением согнутыми пальцами или зацеплением их за края когтями.

Как мы видим, в ювенильном периоде онтогенеза происходит существенное обогащение двигательной активности молодого животного (рис. 22). При этом, однако, новые формы манипулирования строятся преимущественно на основе первоначальных, доигровых форм и представляют собой лишь модификацию первичных форм деятельности на большом числе новых, разнокачественных объектов. Другими словами, качественные изменения в поведении детеныша, сопряженные с началом игровой активности, являются результатом развития доигровых форм манипулирования, созревания моторных и сенсорных компонентов этого первичного манипулирования.

Так, например, у лисенка возможность взять разные небольшие предметы ртом заранее дана предшествующим хватанием соска, возможность трепания (резкими движениями головы из стороны в сторону) — расталкиванием головой собратьев, приминания и перемещения «игрушек» к субстрату и по нему — соответствующими движениями головой и конечностями в области соска. Даже такие сравнительно сложные формы игрового обращения с предметами, как их обкусывание с одновременным удерживанием передними конечностями на субстрате или удерживание субъекта по рту с одновременным его подталкиванием передними конечностями (лежа на животе или боку), можно без труда вывести из таких первичных пищевых движений, как поиск соска, его захватывание и сосание с одновременным упором в живот матери. Из этих двигательных элементов вырастает и отбрасывание или подбрасывание схваченного предмета в сторону или вверх и т. д.

В целом мы находим во всех игровых действиях (включая и вновь появившиеся действия одной конечностью) проявления расширения и усиления первичных дополнительных функций ротового аппарата и передних конечностей, что стало возможным в результате физического развития детеныша, позволяющего ему вступить в более разнообразные отношения с окружающим миром. Таким образом, по отношению к предыгровым манипуляциям игры молодых животных с предметами представляют собой новые формы манипулирования, которые, однако, состоят из прежних, но функционально усиленных и расширенных моторных элементов. Поэтому игру молодых животных и необходимо признать развивающейся деятельностью.

Следует отметить, что это соотношение между первичной двигательной активностью и последующей имеет место не только в сфере дополнительных функций, о которых до сих пор говорилось, но и в сфере главных функций основных эффекторных систем. Так, вместо одного пищевого объекта (молоко) появляется разнообразная пища, различная по своим физическим качествам. Такую пищу можно употребить лишь после предварительной обработки. И если раньше было достаточно одного пищевого действия — сосания, то сейчас молодому животному приходится овладевать многими новыми формами обращения с пищевыми объектами, тренировать и совершенствовать соответствующие движения, что и происходит во время манипуляционных игр.

Если обратиться к нашему примеру — лисенку, то первоначально главная (пищевая) функция ротового аппарата представлена сосанием. Вскоре после прозревания лисята начинают облизывать пищевые (как и непищевые) объекты (в возрасте до 21 суток), а затем есть твердую пищу. Соответствующие движения челюстного аппарата берут свое начало от его первичных хватательных движений. Поскольку, однако, первичные хватательные движения челюстного аппарата не служили для поедания захватываемого объекта (сосок не откусывается и не съедается), то мы имеем здесь дело со сменой функций.

Как способ приема жидкой пищи появляется лакание, причем характерно, что первоначально лакающие движения весьма напоминают первичные сосательные: язык складывается желобком, через который жидкость втягивается. Постепенно эти движения превращаются в подлинное лакание.

Итак, мы видим, что значение игровой активности в формировании моторных компонентов поведения определяется глубокими качественными преобразованиями в двигательной сфере с проявлениями расширения и интенсификации функции, отчасти субституции (переход некоторых дополнительных функций от ротового аппарата к конечностям или наоборот), а иногда и смены функции. Все это происходит в результате упражнения и совершенствования немногих изначальных моторных элементов, причем количественные изменения последних приводят к появлению качественно новых форм манипулирования.

Игра и общение

Игра имеет большое значение не только для формирования поведения отдельной особи, но и для регулирования отношений внутри животного сообщества. Особенно этому способствуют совместные игры - игры, при которых наблюдаются согласованные действия хотя бы двух партнёров. Такие игры встречаются только у животных, которым свойственны развитые формы группового поведения. Совместные игры чаще выполняются без предметов. В них, как и в манипуляционных играх, проявляются особенности образа жизни животного. Так, в совместных играх детёнышей хищных животных (например, кошачьих) широко распространена игровая борьба, нападение из засады, подкрадывание, преследование и так далее. При этом партнёры по игре постоянно меняются ролями, что позволяет каждому из них отработать разные элементы «охоты». У детёнышей нехищных животных совместная игра состоит из общеподвижных игр, совместных прыжков, игрового бегства и так далее Игровая борьба, если она встречается у данных видов, включает в себя элементы брачного поведения, используемые впоследствии в междуусобной борьбе за самок и территорию. Отношения, складывающиеся между партнёрами в ходе совместных игр, особенно при игровой борьбе, принимают чаще всего иерархический характер. Хотя эти субординационные отношения не всегда сохраняются после взросления особей, элементы антагонистического поведения и соподчинения установлены в играх многих млекопитающих. Так, у псовых с 1-1,5 месяцев наблюдаются игровые «нападения» на собратьев с признаками импонирования и запугивания. При этом используются соответствующие выразительные позы и движения, имеющие сигнальное значение. Например, «трепание» партнёра и наскакивание на него являются не только проявлением «грубой» физической силы, но и носят признаки неритуализованного демонстрационного поведения, являясь средством психического воздействия на партнёра, запугивания. Ретуализованные формы общения, не смотря на то, что они появляются в онтогенезе довольно рано, но начинают выполнять свою роль значительно позже. При совместных манипуляционных играх животные включают в свои совместные действия в качестве объекта игры какие-либо предметы, которые могут одновременно служить и заменой натурального пищевого объекта (например, жертвы у хищных). Хотя в процессе манипуляционных игр общение между партнёрами носит опосредованный характер, такие игры выполняют большую коммуникативную роль. В качестве примера совместной манипуляционной игры можно привести описанные Вюстехубе совместные действия трёх молодых хорьков с пустой консервной банкой. Сначала животные случайно уронили банку в таз умывальника, а затем сбрасывали её туда специально ради получаемого шумового эффекта. Если зверьки получали для игры резиновый мячик, который в тазу не гремел, хорьки с ним так не играли, а находили впоследствии твёрдый предмет и возобновляли «шумовую» игру. Элементы общения, демонстрационного поведения отчётливо проявляются и в «трофейных» играх, когда каждый из участников игры пытается овладеть объектом игры (мячом, палкой, тряпкой). Во время оспаривания, захвата и отнятия объекта определяется лидерство среди играющих детёнышей. Демонстрация обладания объектом игры, когда «победитель» убегает с ним или продолжает играть самостоятельно, служит повышению авторитета данной особи в группе. В процессе игры отрабатывается согласованность деятельности партнёров на основе обоюдной врождённой сигнализации. Практически все действия играющих имеют определённое сигнальное значение, хотя удельный вес сигнального компонента в них может быть разным. Лишь ритуализированные движения являются только сигнальными и всецело служат только для коммуникации. Сигналы, которыми обмениваются партнёры по игре, выполняют роль ключевых стимулов игрового поведения. Это могут быть специфические позы, движения, звуки, оповещающие партнёра о готовности к игре и «приглашающие» его принять в ней участие. Такое «заигрывание», например, у обезьян, осуществляется путём наскакивания, подёргивания за хвост или волосы, шлепков и так далее. Эти сигналы, являющиеся по существу сигналами агрессивного поведения, в игровой ситуации функционируют как «мирные». Не менее важными являются сигналы, предотвращающие «серьёзный» исход игровой борьбы, позволяющие животным отличить игру от «неигры». Без этого игровая борьба может легко перейти в настоящую. Эти сигналы явно родственны позам и движениям «умиротворения» при подлинных стычках взрослых животных во время определения иерархии в группе, они главным образом и создают общую «игровую ситуацию». Следует заметить, что при игровой активности общение развивается в единстве с моторикой. Таким образом, значение совместных игр для формирования у животных коммуникативных компонентов взрослого поведения чрезвычайно велико. Для многих видов животных доказано, что если лишить детёнышей возможности совместно играть, то во взрослом состоянии сфера общения окажется заметно ущемлённой или искажённой. Например, у морских свинок это выражается в сохранении инфантильного поведения после полового созревания и в ненормальных реакциях на сородичей и других животных (П. И И.Кункель). У самцов крыс и норок нарушается воспроизводительная функция, так как совместные игры этих животных содержат основные двигательные элементы взрослого самцового поведения. Щенки койота, выращенные без игрового общения, обнаруживают в последствии повышенную агрессивность. Особенно велико значение совместных игр детёнышей для дальнейшей жизни особи у обезьян. Известные исследователи поведения приматов С.Л.Уошберн и И. Де Воре подчёркивали, что без игры у этих видов невозможно развитие нормальных форм общения и стадного поведения в целом. Молодые обезьяны учатся общаться друг с другом в «игровых группах», то есть в группах совместно играющих детёнышей, где они «практикуют умения и формы поведения взрослой жизни». Важно отметить, что функцию партнёра по игре с успехом может осуществлять животное другого вида и человек. При этом формирование полноценных форм общения, например, у обезьян и у детёнышей хищных млекопитающих (медвежат, волчат и других) происходит без помех. Все эти животные в дальнейшем оказываются вполне способными к нормальному общению с сородичами.

Игра, ее роль в психическом развитии высших животных. Игра – совокупность специфических ювениальных проявлений обычных форм поведения. О ювенильном (или игровом) периоде развития поведения можно го­ворить только относительно детенышей высших животных, у кото­рых развитие поведения совершается перед половым созреванием в форме игровой активности. ^ Теории игр животных. К. Гроос (нем.): игра - способ совершенствования. Игра – предварительное упражнение формирования взрослого поведения в особо важных сферах жизнедеятельности (теория упражнения). Спенсер: игровая активность - расход активности. Рубинштейн: недостатки - “ данный автор не рассматривает содержание игры, не способен объяснить функции”. Лоренц: концепция вакуумной активности. Когда животному некуда девать накопившуюся энергию, оно начинает с азартом выполнять незавершённые бесполезные телодвижения, не приносящие никакой выгоды для обеспечения жизнедеятельности. Игровые действия совершаются без присутствия соответствующих ключевых раздражителей (например: игровая борьба). Многие авторы также отрицали значение игры для формирования взрослого. Мейер - Холоцапфель: игра животных - мнимая деятельность. В основе игры лежит пробование, основанное на любопытстве. Животные играют лишь тогда, когда не выполняются игровые действия - её обоснования. Центры игры в головном мозге не было обнаружено. Бодендайк: коренное отличие игры от других форм поведения он усматривал в полном отсутствии приспособительного значения игровой активности. Он категорически утверждал, что игра важна только для непосредственно играющего животного, приводя его в положительное эмоциональное состояние, но не для будущего развития. Критика Эльконина - указал, что Бодендайк недооценивал ориентировочно - исследовательскую функцию игры (познавательное значение игры). Игра препятствует чрезмерно ранней фиксации инстинктивных форм деятельности и развивает способность к ориентации в сложных условиях среды. Торп: игра служит для приобретения животным навыков и для ознакомления с окружающим миром. Особое значение отдавал манипулированию с предметами во время игры. Беков: сводил функции игры к двигательной тренировке, формированию процессов общения и упражнению познавательных процессов. Игра - развивающаяся психическая деятельность животных (а не отдельная категория поведения). Игра (Фабри) - процесс, который охватывает все сферы поведения животного в ходе его окончательного становления перед достижением взрослого состояния. Адультное. Предадультное (в молодом возрасте). С началом игрового периода резко увеличивается количество способов манипулирования, а также число и ассортимент объектов и доигровых движений путём их усиления и совершенствования, например, поведение лисиц – этим животным не свойственно много манипуляционных действий (в игровой период от двадцати до двадцати восьми движений, лисицы научаются выполнять движения одной конечностью). Компоненты игры. ^ Манипуляционная активность - любое воздействие животного на предметные компоненты среды, взаимодействия животных с любыми предметами. Наличие либо отсутствие игры является определённым критерием уровня психического развития, играют только высшие животные (главным образом млекопитающие). Основная функция игры - накопление индивидуального опыта во всех жизненных сферах, но на основе инстинктивных компонентов поведения. В онтогенезе высших животных, как правило, четко выделяется такой период, как ювенильный, или игровой. Он явственно прослеживается у зрелорождающихся детенышей, у которых осуществляется созревание поведения в ходе игр, причем происходит это задолго до наступления половой зрелости. Для объяснения природы игр и их значения в онтогенезе поведенческих реакций существует две основных концепции. Первая концепция принадлежит Г. Спенсеру. В рамках этой концепции игровая деятельность представляется как расход некой энергии, которая в данных условиях является для организма избыточной. Эта энергия не нужна для совершения действий, необходимых для обеспечения жизнедеятельности. Аналогию в данном случае можно провести с так называемыми «действиями вхолостую» (см. Тема 2. Инстинкт). В этой ситуации также осуществляются некоторые инстинктивные движения в условиях отсутствия ключевых раздражителей. Однако сам Лоренц указал на ряд существенных различий между игровой активностью и «действиями вхолостую». Вторая концепция игровой деятельности сформулирована К. Гроосом. Игра описывается им как своего рода упражнение животного в тех сферах деятельности, которые для него особенно важны, т. е. как своеобразная практика для животного. Позднее Ллойд-Морган добавил, что преимущество обучения животного в ходе игры заключается в том, что в этом случае есть возможность совершать ошибки. Никакая ошибка в действии не будет для животного ни пагубной для него, ни смертельно опасной, в то же время наследственно закрепленные действия получают возможность совершенствоваться. В настоящее время стало ясно, что ни одна из этих гипотез не может полностью описать суть игрового поведения. У обеих теорий есть как сторонники, так и противники. Нет согласия даже по вопросу о значимости игр для формирования поведения взрослого животного. Как аргумент, подтверждающий, что игры не имеют для этого никакого функционального значения, ученые приводят тот факт, что нормальное поведение может быть сформировано и при отсутствии упражнений в ювенильном периоде онтогенеза. Например, концепция голландского зоопсихолога Ф. Бойтендайка основана на том, что игровое поведение приносит пользуживотному лишь в эмоциональной сфере в момент игры, инстинктивное же поведение в любом случае созревает так, как наследственно закреплено, упражнения для этого процесса не нужны. Однако если полностью лишить детенышей возможности играть в детстве, психика взрослого животного в большинстве случаев развивается в искаженном виде. Например, у морских свинок становятся ненормальными реакции на сородичей, а в половом поведении наблюдаются инфантильные черты. Щенки койота при отсутствии в ювенильном периоде игрового поведения вырастают агрессивными. Особенно ярко проявляются эти особенности у обезьян. Отмечено, что если лишить их возможности играть со сверстниками, во взрослом состоянии они не способны нормально общаться с половыми партнерами, а также выполнять материнские обязанности. При этом важно, что половое поведение формируется должным образом, если партнером по игре было другое животное или человек. Представления другого известного этолога Г. Темброка также основаны на представлении об игре как об автономном, независимом действии. Однако ученый подчеркивает, что игровое поведение способствует тому, что количество вариантов поведения особи по отношению к факторам и стимулам внешнего мира увеличивается. В ходе игры осуществляются элементы научения, совершенствуются разные действия, в двигательной сфере поведения формируются новые системы. Темброк указывает на отличия игровой активности от «движений вхолостую». Игровые реакции достаточно изменчивы в своих проявлениях и зависят как от внешних, так и от внутренних факторов. «Движения вхолостую», напротив, возникают под влиянием мощной внутренней мотивации и всегда проявляются в четких рамках, т. е. абсолютно неизменны. Темброк считает игры своего рода инстинктивными действиями со своим мотивационным механизмом. Как и инстинкты, игровые действия имеют подготовительную фазу поискового поведения и ключевые раздражители. Однако в отличие от инстинктов игровые действия могут выполняться многократно и зачастую направлены на биологически нейтральные стимулы. В играх детей, как и в играх животных, осуществляется сложная перестройка связей с факторами и стимулами внешней среды. В ходе онтогенеза изменяются и действия по отношению к этим стимулам. В обоих случаях при переходе от доигрового периода к игровому резко изменяется двигательная активность, особенно манипуляционная, меняются способы и объекты манипулирования. Однако становление и развитие игровой деятельности у детей имеет более сложный характер, чем у животных, даже высших.