Пример №4: эпистемологический анархизм п.Фейерабенда

Можно усмотреть некую иронию судьбы в том. что американский философ науки Пол Фейерабенд (1924—1994) родился в Вене, неподалеку от того места, где собирал­ся Венский кружок. Ведь именно ему было суждено завершить развитие логико-аналити­ческого направления в философии науки, ко­торое тогда еще только зарождалось в стенах Венского университета.

Фейерабенд назвал свою концепцию эпис­темологическим анархизмом. Что же она со­бой представляет? С точки зрения методологии анархизм яв­ляется следствием двух принципов:

1. Принци­па пролиферации (от латинского proles — по­томство, fero — несу; буквально: разрастание ткани организма путем разложения клеток);

2. Принципа несоизмеримости.

Согласно перво­му из них. требуется изобретать (размножать) и разрабатывать теории и концепции, не со­вместимые с существующими и признанны­ми теориями. Это означает, что каждый уче­ный — вообще говоря, каждый человек — может (и должен) изобретать свою собствен­ную концепцию и разрабатывать ее. сколь бы абсурдной и дикой она ни казалась окружаю­щим.

Принцип несоизмеримости, гласящий, что теории невозможно сравнивать друг с дру­гом, защищает любую концепцию от внеш­ней критики со стороны других концепций. Так, если кто-то изобрел совершенно фантастическую концепцию и не желает с ней рас­ставаться, то с этим нельзя ничего сделать: нет фактов, которые можно было бы ей про­тивопоставить, так как она формирует свои собственные факты; не действуют указания на несовместимость этой фантазии с фунда­ментальными законами естествознания или с современными научными теориями, так как автору этой фантазии данные законы и тео­рии могут казаться просто бессмысленными; невозможно упрекнуть его даже в нарушении законов логики, ибо он может пользоваться своей особой логикой.

Автор фантазии создает нечто похожее на парадигму Куна: это особый мир и все, что в него не входит, не имеет для автора никакого смысла. Таким образом, формируется мето­дологическая основа анархизма: каждый во­лен изобретать свою собственную концеп­цию; ее невозможно сравнить с другими кон­цепциями, ибо нет никакой основы для тако­го сравнения; следовательно, все допустимо и все оправданно.

История науки подсказала Фейерабенду еще один аргумент в пользу анархизма: не существует ни одного методологического пра­вила или нормы, которые не нарушались бы в то или иное время тем или иным ученым. Более того, история показывает, что ученые часто действовали и вынуждены были дей­ствовать в прямом противоречии с существу­ющими методологическими правилами. От­сюда следует, что вместо существующих и признанных методологических правил мы можем принять прямо им противоположные. Но и первые, и вторые не будут универсаль­ными. Поэтому философия науки вообще не должна стремиться к установлению каких-либо правил научного исследования.

Фейерабенд отделяет свой эпистемологи­ческий (теоретико-познавательный) анархизм от политического анархизма, хотя между ними имеется и определенная связь. У поли­тического анархиста есть политическая про­грамма, он стремится устранить те или иные формы организации общества. Что же касается эпистемологического анархиста, то он иногда может защищать эти нормы, посколь­ку он не питает ни постоянной вражды, ни неизменной преданности ни к чему — ни к какой общественной организации и ни к ка­кой форме идеологии. У него нет никакой жесткой программы, и он вообще против вся­ких программ. Свои цели он выбирает под влиянием какого-то рассуждения, настроения, скуки, из желания произвести на кого-нибудь впечатление и т. д. Для достижения избран­ной цели он действует в одиночку, однако может примкнуть и к какой-нибудь группе, если это покажется ему выгодным. При этом он использует разум и эмоции, иронию и де­ятельную серьезность — словом, все сред­ства, которые может придумать человеческая изобретательность. «Нет концепции — сколь бы «абсурдной» или «аморальной» она ни казалась, — которую бы он отказался рассмат­ривать или использовать, и нет метода, кото­рый бы он считал неприемлемым. Единствен­ное, против чего он выступает открыто и бе­зусловно, — это универсальные стандарты, универсальные законы, универсальные идеи, такие, как «Истина», «Разум», «Справедли­вость», «Любовь» и поведение, предписыва­емое ими...»

Анализируя деятельность родоначальни­ков современной науки, Фейерабенд прихо­дит к выводу, что наука вовсе не рациональ­на, как считает большинство философов. Но тогда возникает вопрос: если в свете совре­менных методологических требований наука оказывается существенно иррациональной и может развиваться, лишь постоянно нарушая законы логики и разума, то чем же тогда она отличается от мифа, от религии? В сущнос­ти, ничем, отвечает Фейерабенд.

Действительно, как отличают науку от мифа? К характерным особенностям мифа обычно относят то, что его основные идеи объявлены священными; всякая попытка по­сягнуть на них наталкивается на табу; факты и события, не согласующиеся с центральны­ми идеями мифа, отбрасываются или приводятся с ними в соответствие посредством вспо­могательных идей; никакие идеи, альтернатив­ные по отношению к основным идеям мифа, не допускаются, и если все-таки они возника­ют, то безжалостно искореняются (порой вме­сте с носителями этих идей). Крайний догма­тизм, жесточайший монизм, фанатизм и нетер­пимость к критике — вот отличительные чер­ты мифа. В науке же, напротив, распростране­ны терпимость и критицизм. В ней существу­ет плюрализм идей и объяснений, постоянная готовность к дискуссиям, внимание к фактам и стремление к пересмотру и улучшению при­нятых теорий и принципов.

Фейерабенд не согласен с таким изображе­нием науки. Всем ученым известно, и Кун выразил это с большой силой и ясностью, что в реальной, а не выдуманной философами науке свирепствуют догматизм и нетерпи­мость. Фундаментальные идеи и законы рев­ниво охраняются. Отбрасывается все, что рас­ходится с принятыми теориями. Авторитет крупных ученых давит на их последователей с той же слепой и безжалостной силой, что и авторитет создателей и жрецов мифа на веру­ющих. Абсолютное господство парадигмы над душой и телом ученых рабов — вот прав­да о науке. Но в чем же тогда преимущество науки перед мифом, спрашивает Фейерабенд, почему мы должны уважать науку и прези­рать миф?

Нужно отделить науку от государства, как это уже сделано в отношении религии, при­зывает Фейерабенд. Тогда научные идеи и теории уже не будут навязываться каждому члену общества мощным пропагандистским аппаратом современного государства. Основ­ной целью воспитания и обучения должны быть всесторонняя подготовка человека к тому, чтобы, достигнув зрелости, он мог со­знательно и потому свободно сделать выбор между различными формами идеологии и деятельности. Пусть одни выберут науку и научную деятельность, другие примкнут к одной из религиозных сект, третьи будут ру­ководствоваться мифом и т. д. Только такая свобода выбора, считает Фейерабенд, совме­стима с гуманизмом, и только она может обес­печить полное раскрытие способностей каждого человека. Никаких ограничений в обла­сти духовной деятельности, никаких обяза­тельных для всех правил, законов, полная сво­бода творчества — вот лозунг эпистемологи­ческого анархизма.

Современное состояние аналитической философии науки можно охарактеризовать, пользуясь терминологией Куна, как кризис. Парадигма, созданная логическим позитивиз­мом, разрушена, выдвинуто множество аль­тернативных методологических концепций, но ни одна из них не может решить стоящих проблем. Нет ни одного принципа, ни одной методологической нормы, которые не подвер­гались бы сомнению. В лице Фейерабенда аналитическая философия науки дошла да выступления против самой науки и до оправ­дания самых крайних форм иррационализма, Однако если исчезает всякая грань между наукой и религией, между наукой и мифом, то должна исчезнуть и философия науки как теория научного познания. За последние пол­тора десятилетия в философии науки не по­явилось по сути дела ни одной новой ориги­нальной концепции и сфера интересов боль­шей части исследователей постепенно смеща­ется в область герменевтики, социологии на­уки и этики науки.

****